Расчет с прошлым. Нацизм, война и литература - Ирина Млечина

Оговоримся сразу: большинство приведенных в книге писем написаны с огромным количеством орфографических и прочих ошибок. Их писали, мягко говоря, не очень грамотные люди. Видно, они в школе учились так себе. Что поделаешь – не всем же быть отличниками. Главное другое: они позволили Гитлеру и его режиму вовлечь себя в преступную авантюру. Многие из этих молодых людей, немедленно взявших под козырек, верили, что их ждет славная победа и отменные «приключения». Не случайно очень популярный в свое время (в том числе в СССР) роман Дитера Нолля назывался «Приключения Вернера Хольта». «Приключения» чаще всего кончались трагически.

Листая книгу писем, мы становимся свидетелями человеческих переживаний, страданий, горя и надежд, испытанных этими людьми. Их надеждам на скорое возвращение домой в лавровых венках победителей не суждено было сбыться. Что ж, как писал один из выживших солдат Второй мировой войны, ставший известным на весь мир писателем и нобелевским лауреатом – Генрих Бёлль, – «нас туда не звали». Он всегда напоминал: спрашивать надо не с тех, в чей дом ты вломился с оружием, а с тех, кто тебя туда послал…

Итак, несколько фрагментов из того тома, превратившегося в уникальное собрание человеческих документов. (Цитаты приводятся в переводе по немецкому изданию.)

«Август 1942 г.

Уважаемый господин гауптман!

Мой сын, оберефрейтор Курт П., 22 июня 1942 г. пал смертью солдата за Отечество, и поскольку он был последним из моих детей, которых я отдала на фронт, у меня просьба: не может ли кто-либо из его любезных камрадов прислать мне фото могилы моего сына. А еще среди вещей, которые мне вернули, к моему глубокому сожалению, отсутствуют его наручные часы. Надеюсь, Вы не рассердитесь на мать, испытавшую такие тяжелые страдания, если она обратится к вам с вежливой просьбой – выяснить, где находится этот столь важный для памяти моей и деток предмет, принадлежавший моему последнему сыну. Заранее благодарю за усилия.

С немецким приветствием Анна П., мать, Берлин…»

А вот письмо в обратную сторону – в рейх. Некий Франц пишет некоей Хелен – возможно, подруге или невесте, или просто хорошей знакомой. Рассказывает, как проходят дни в Сталинграде, где он находится. День написания 19 ноября 1942 г.

«Сталинград все еще не пал. А ведь осталось пространство в несколько сот метров шириной и столько же длиной; мы этот участок никак не можем взять, хотя бесчисленные дивизии почти через день атакуют русских. Но атаки захлебываются, их отбивают. Иногда много дней идет борьба за какой-то единственный дом. Вот такие дела. Все это нам осточертело. Нас осталось здесь так мало. Большинство из тех, кто не был ранен раньше, в последнее время попали в лазарет. Но в конце концов почти все заболеют, если придется еще долго находиться здесь. Еще одно лето я бы не хотел здесь провести… Вчера один парень сказал мне, что готов выполнять любую грязную работу, быть чистильщиком сапог, лишь бы вернуться домой… Иногда мы предаемся иллюзиям, думаем: как было бы прекрасно, если бы… строим планы, … а потом снова надвигается действительность, неприкрытая, брутальная, жестокая, без всякого сочувствия к отдельному человеку… А так хочется домашнего, тихого счастья. Так мы мечтаем, а сами находимся на берегу Волги, где проходит наша «прекрасная» юность… Хорошо бы ничего не видеть, не видеть множество мертвых, раненых и как они лежат и какое у них выражение глаз…»

Фрагмент еще одного послания на родину – от 20 ноября 1942 г.:

«…. Очень холодно, около 20 градусов, к тому же пронизывающий восточный ветер… Да, дорогие, для нас есть только одно решение: вон из этой страны. И мы, солдаты, молимся…: «Милый Господь на небе, пошли нас домой в рейх». Сердечно вас всех приветствую…»

«Россия, 8.12.1942 г.

Дорогая мама! Уже давно я не получаю почты. Это объясняется тяжелым положением с транспортом. Рождественских подарков с родины мы тоже еще не получили… Наш рацион из-за трудностей со снабжением снизился больше чем наполовину. Несколько дней давали всего по 50 г. хлеба… Суп жидкий, как вода. И так уже седьмую неделю… Каждая крошка хлеба стала драгоценной… Никогда еще я так не ценил ежедневную краюшку… Даже картофель является мне только в прекрасных сновидениях! В земле ничего съедобного не найти, кругом степь. И даже суп из горстки муки с сахарином съедаешь, как деликатес…»

«Восточный фронт, 30.12.42 г.

Милая Ирмгард! Прежде всего прими самые лучшие и сердечные приветы с фронта от Тео… У нас в этом году печальное Рождество, без писем из дому, без елки, без свечей, вообще без всего, что хотя бы намекало на Рождество… Я тут в бункере с одним парнем, ему 22 года, и он в рождественский сочельник плакал, как ребенок… и у нас у всех были слезы на глазах, когда мы узнали, что почты не будет… Таким было Рождество 1942 года, и никогда в жизни я этого не забуду…»

Еще одно рождественское послание, 30.12.42 г.:

«… Я уже полгода в России, и за это время много чего пережил. … Надеемся, что скоро все изменится. Но русские лютуют. Они сломают себе шею. Потому что это из-за них у нас такое плохое снабжение… Никто на родине и представить себе не может, каково здесь.

«С фронта, 31.12.1942 г.

Что за Рождество без почты, без подарочков из дому, без сигарет и шнапса, даже хлеба не хватает… Питаемся главным образом кониной, я от голода ел даже сырую. И никаких перспектив, что скоро станет лучше… И все же хочется верить, что новый год принесет нам освобождение из этого котла… Очень холодно и метели… Ваш Вальтер».

Отрывки из писем с родины, из того «прекрасного рейха», куда так рвутся замерзшие на берегу Волги солдаты:

Девушка Ханни пишет человеку по имени Бертольд 29.11.42 г.:

«Покоя не будет, если не произойдет что-то позитивное. Пока солдат выполняет свой долг, все хорошо. Но когда жизнь его обрывается, то ни одному человеку больше нет до него дела, такова жизнь, и ни командир роты, ни камрады не вспомнят о нем… Я все еще надеюсь на лучшее, что когда-нибудь эта война закончится… Я так жажду снова обнять тебя…»

Письмо из Дортмунда, 30.11.42 г.:

«…Наверное там, где ты, очень холодно, потому что в военных сводках говорят о тяжелых боях в метель и вьюгу. Если бы только покончить скорее с этой дрянной Россией. Повсюду одно и то же: не услышишь ничего хорошего… С нашей улицы уже забрали на фронт всех… Напиши нам, твоей матери и Анне».

А вот, быть может, единственное оптимистическое письмо поклонника Гитлера молодому зятю на фронт (18.12.42 г.):

«… Думаю, что все удастся… Германия станет после войны великой и будет повелевать всеми народами Европы… История поставит вечный памятник нашему гениальному фюреру, единственному и неповторимому, – ему, который несет угнетаемым народам свободу и процветание, спасает Запад от гибели и всю культуру от варварства. Я искренне рад, что мы с тобой политически мыслим одинаково, и еще я очень рад, что твой отец – убежденный национал-социалист… Потому что надо снова и снова подчеркивать: национал-социализм – наше спасение… И победа будет близка, когда наши самолеты полетят через стратосферу и атакуют Америку. Да, мы, немцы, все можем. Желаю счастливого 1943 года, всего тебе самого лучшего и быстрого возвращения из России…»