Воронье сердце. Отбор по принуждению - Мария Бородина

— Особенно манеры, — подначила я.

— Манеры — это самая незначительная из проблем, — заметила Альви. — Даже королева не отличается безупречным тактом.

— Да разве такой должна быть правительница? Если и место мне при дворе, то, разве что, стражницей. В запасе. Но, даже если они мне предложат, я не пойду.

— А я хотела бы стать королевой, — заметила Альви мечтательно. — Только не думаю, что получится. Как только увидела тебя, Лусьену, Оливию и других девушек поняла, что соревноваться будет очень тяжело.

— Главное в себя верить, — отметила я.

Маглюмы рассеивали по спальне тусклый свет. В окно бились яблоневые ветки и заглядывала луна, чуть надкусанная с одного бока. Еще пара ночей, и грянет ведьмин час — время круглой луны. Магессы станут еще сильнее, и тягаться с ними будет очень сложно…

Вот и отлично! Может, наконец-то сползу вниз по турнирной таблице. На ужине я осознала сполна, как тяжело быть лидером. И вдвойне тяжело, если сам не хочешь им становиться.

Отпустив сладкую мечту, я уставилась в свой пустой бланк. Нужно подумать, как успешно завалить кулинарное испытание. Сообразить такое зелье, чтобы вызвать у принца расстройство желудка и диарею, а у участниц — желание поставить мне балл пониже! Пожалеет еще королевич, что так показательно надо мной насмехался! Но нужно сделать так, чтобы мой план мести не оказался очевидным.

Я усмехнулась сама себе. Все гениальное просто! Сделаю ставку на несовместимые продукты и на ингредиенты, вызывающие неоднозначную реакцию. Известно ведь, что добрая половина аэрийцев ненавидит сельдерей и оливки! Другая половина, правда, их обожает, но это опустим.

Итак: три толстых стебля сельдерея, десять — нет — пятнадцать черных оливок без косточек… За основу возьмем белорыбуса [1] — он противен и вонюч. Очищенным от костей и чешуи белорыбусом выстелим дно печного горшка, смазанное оливковым маслом. Сверху, пожалуй, прикроем это безобразие кольцами лука и тертой морковью. А потом… кладем тертый овечий сыр — ту еще дрянь! И душистым перчиком присыпаем. Почему бы и нет?

Я хохотнула в ладонь, представив, чем может закончиться мой кулинарный эксперимент. Надо бы еще побольше овощей положить: тушеные овощи — форменная гадость, это известно даже детям. Что у нас там? Кладем сверху, слоями: измельченные стебли сельдерея, зеленоцветочницу [2], порезанную кубиком, и оливки! Противнее не придумаешь! И каждый слой для верности пересыпаем тертым овечьим сыром: чтобы уж точно никому не понравилось. Посолим, поперчим и отправим в печь… Замечательно!

Представив, как отвратительно будет выглядеть мое блюдо, я решила замаскировать коварный план слоем тертого твердого сыра поверх. Золотая корочка всегда выглядит аппетитно и вызывает желание съесть это немедленно. Вот и отлично! Только, может, еще добавить…

Громкий стук в дверь оборвал поток моей кулинарной фантазии. Альви от неожиданности вскрикнула и пошатнулась, едва не свалившись с кресла.

— Я открою, — выдавила она, откидывая покрывало.

— Угу, — кивнула я и снова уставилась в бланк, декорированный сухоцветом. Не обратила внимание ни на скрип открывающейся двери, ни на тихие голоса. — Что бы еще добавить?..

— Это тебя, Лира!

— Что?!

— Тебя, — отрезала Альви, поворачиваясь ко мне. Ее щеки раскраснелись, а глаза превратились в смешливые щелочки.

— Бруна? — удивилась я, подлетая к двери. — Я же сказала, что слишком устала, и не буду бегать с тобой вокруг озера…

Но за дверью меня ждала не Бруна.

Едва я бросила взор через порог, как рот широко открылся, а сердце предательски заколотилось о ребра. Уж кого-кого, а этого человека я точно не желала видеть сейчас! И не только сейчас — вообще б глаза мои на него не смотрели!

За дверью, мягко улыбаясь, стоял принц Рэнимор в ярко-алой рубашке и длинном черном плаще. Его пшеничные кудри были аккуратно зачесаны назад, а в глубине голубых глаз играла непонятная тоска.

— Найдете для меня минутку, ибреса Крэтчен? — проговорил он тихо. Так тихо, будто не был хозяином в этих стенах.

1 — Белорыбус — хек.

2 — Зеленоцветочница — соцветия брокколи.

Он смотрел на меня жалобно, словно щенок, выброшенный на улицу. Будто ждал пинка и боялся. Неудивительно: у «Воронов» столько информации о махинациях королевского семейства, народных деньгах и делах незаконных, что ему стоило опасаться. Ощущать себя вершительницей судьбы — да не чьей-то, а самого принца — было так приятно, что я улыбнулась и ответила:

— Да, конечно, — и, нарисовав на лице едкий оскал, добавила: — Ваше Высочество.

Рэнимор сделал вид, что не заметил моего каприза. Даже улыбнуться в ответ осмелился: да так лучезарно, что коварное тепло по коже поползло. И ладонь мне протянул, гад ползучий!

Впрочем, его руки я не приняла. Вот еще! Пусть воздает хвалу Филлагории за то, что я вообще согласилась его выслушать.

— Решили на победительницу полюбоваться? — усмехнулась я, едва дверь закрылась за моей спиной. — Или прогулка с прекрасным принцем — что-то вроде сладкой косточки для лидера рейтингов?

— Прежде всего, я хотел бы извиниться перед вами, — с долей смущения проговорил Рэнимор. — За тот вопрос на аудиенции.

Мы медленно шли по коридору к черной двери. За панорамным окном висели в воздухе цветные маглюмы. Они едва уловимо пульсировали, похожие на аквариумных рыб. Синяя темень уже сгустилась у земли, и лунный свет оконтурил разлапистые кроны деревьев. Я поймала себя на том, что предпочитаю рассматривать пейзаж королевского двора, нежели глядеть принцу в глаза. Интересно, почему? Это он должен меня бояться!

— Слово — не таракан, Ваше Высочество, — проронила я. — Выбежит — тапок не докинешь. Вам не за что извиняться. Я понимаю, что одной из целей аудиенции было вывести нас из равновесия. Обескураженный человек не умеет врать.

— Хорошая теория, — отметил принц и царапнул мое тело пристальным взором. Остро, как ржавым гвоздем. — Но, как выяснилось сегодня, неправдивая. Есть люди, у которых ложь в крови.

Тяжелый скрип оборвал мою речь, и, будто подтверждая слова, навстречу нам вышла Роттильда. Ее щеки горели пунцовым, а губы гневно сжимались тонкой нитью. Поприветствовав нас сквозь зубы и глядя при этом куда-то вбок, она пронеслась мимо. Вместе с потоком встречного воздуха нас накрыл неприятный запах.

— Она еще во дворце? — спросила я с удивлением и тут же поймала себя на мысли, что мне стало легче от ее проигрыша. «По головам пойдет», — вспомнилось строгое наставление Бруны, и непонятное смятение сковало суставы. Я не хотела выигрывать, но и голову никому подставлять не желала. Ни палачу на плаху, ни соперницам в качестве ступеньки наверх.

— Так вы прощаете меня, ибреса Крэтчен? — продолжал Рэнимор, игнорируя мой вопрос.