Английские подводные лодки типа “Е” в первой мировой войне. 1914-1918 гг. - Галина Гребенщикова

Радиостанция могла принимать любые волны.

Излагая конструктивные особенности ПЛ типа “Е”, С.А. Кукель обратил внимание на “массивные части траверзных минных аппаратов и дюймовые штанги машинного телеграфа”. В то же время, по его словам, многочисленные вспомогательные двигатели отличались большой компактностью.

Размещение механизмов на британских ПЛ представлялось Кукелю “мало продуманным”, так как они были загромождены ими настолько, что команде не оставалось места для отдыха. “Она спит где попало, – писал он, – и даже офицеры не имеют хоть сколько нибудь сносного помещения. Вообще об обитаемости лодки, предназначенной для больших переходов и долгого пребывания в море, не позаботились”. Только по приходу в Ревеле англичане с помощью русских коллег обшили некоторые помещения пробкой, чем избавили личный состав от последствий сильного опотевания борта, а легкими деревянными переборками выделили небольшое помещение для офицеров.

Экипаж Е19. В центре – командир Ф. Кроми, слева и справа от него – русские телеграфисты

У плавбазы “Двина"

Некоторых недостатков не лишена была и главная энергетическая установка. Так, при переходе из Либавы в Ревель Е1 и Е9 несколько раз совершали вынужденные остановки для исправления дизелей (восьмицилиндровых) из-за трещин в рубашке труб отработанных газов, которые приходилось сваривать. При установке исправленных труб появлялись трещины уже в других местах (около фланцев), и их снова снимали. Английские моряки говорили, что это типичное явление для всех их лодок, работающих на дизельных моторах. К числу конструктивных преимуществ ПЛ относилось то, что отработанные газы моторов выводились за корму в воду, и малый шум во время работы дизелей.

Русские офицеры очень удивлялись “варварскому обращению” своих союзников с коллекторами во время работы электромоторов. Коллекторы сильно искрили, а англичане зачастую чистили их “стеклянной бумагой” и даже не удаляли медной пыли. Е9 вообще пришла в Либаву с испорченным главным электромотором левого вала, так как вследствие короткого замыкания между двумя пластинами коллектора была сожжена изоляция одной секции.

Питание главных электродвигателей обеспечивали четыре группы аккумуляторов по 55 элементов в каждой. Две группы с каждого борта для питания соответствующего электродвигателя могли соединяться последовательно или параллельно. Рабочее напряжение главного электромотора составляло 220 и 110 вольт, вспомогательных электродвигателей и освещения – 110 вольт. Конструкция аккумуляторных ям была негерметичная, но система сильной вентиляции предохраняла лодку от кислотных испарений.

Доставку минного вооружения для своих ПЛ Адмиралтейство организовало через Архангельск на Петроград, откуда торпеды поступали в Либаву и Ревель. Так называемые “холодные” 18-дюймовые (457 мм) мины Уайтхеда изготавливали на заводах Вулвича; их скорость равнялась 30 узлам. “Холодными” эти торпеды назывались из-за того, что они приводились в движение поршневой машиной, работавшей на холодном сжатом воздухе. В 1908 г. на Обуховском сталелитейном заводе и заводе Г.А. Лесснера в Петербурге мины Уайтхеда несколько модернизировали. Основными рабочими элементами такой торпеды стали 2-х цилиндровая парогазовая машина, взрыватель, заряд, керосиновый баллон и подогревательный аппарат. Вместо холодного сжатого воздуха (при стрельбе) рабочим элементом машины стала горячая парогазовая смесь, которую получали путем сжигания керосина в специальном подогревательном аппарате, добавляя в него воду.

Незадолго до войны на вооружении кораблей русского флота состояли торпеды Уайтхеда с прибором Обри, который управлял торпедой по заданной траектории. Тогда командиры русских подлодок активно занимались практической отработкой залповой стрельбы. Торпедные аппараты конструкции С.К. Джевецкого позволяли реализовывать на практике удачную новаторскую идею залповой стрельбы всеми торпедами без риска для лодки оказаться на поверхности, так как ее плавучесть при этом не изменялась.

(Сведения о кораблях, опубликованные в английском справочнике “JANE’S FIGHTING SHIPS". 1919 г.)

При стрельбе из аппаратов Джевецкого не происходило образования воздушных пузырей, в силу чего ПЛ не демаскировалась. Перед атакой она маневрировала так, чтобы незаметно сблизиться с целью на допустимую для выстрела дистанцию. Затем, заняв выгодную позицию, командир определял количество торпед в залпе и рассчитывал для каждой свой угол опережения, учитывая изменение скорости цели. В результате получался плотный залп, обеспечивавший попадание хотя бы одной торпеды, а в среднем на всю стрельбу уходило до 50 секунд.

Основной недостаток такого способа стрельбы состоял в том, что командиру приходилось несколько раз перестанавливать перископ на новые углы прицеливания. В целом же, русские подводники не сразу освоили залповую торпедную стрельбу – она происходила только одиночными торпедами (так называемая классическая аппаратная стрельба). Прибор Обри позволял удерживать торпеду на единственном курсе, на котором происходила отсечка гироскопа. Принятие на вооружение углового прибора Обри позволило заранее устанавливать направление траектории торпеды – отличное от тех, на которых произойдет отсечка гироскопа и спуск “ножниц” аппарата Джевецкого. Кроме того, командир подлодки “Крокодил” Яков Иванович Подгорный модернизировал торпедные аппараты Джевецкого, в результате чего повысилась точность стрельбы. Все вместе это дало возможность стрелять из аппаратов Джевецкого- Подгорного с установкой моментов раскрытия их “ножниц” на малые углы в диапазоне от 25° до 35°.

По словам С.А. Кукеля, до прихода на Балтику командиры английских ПЛ не знали принципа залповой стрельбы. Чтобы стрелять многоторпедным залпом, они даже предприняли попытку установить на Е1 и Е9 по два торпедных аппарата Джевецкого-Подгорного, но вскоре отказались от этой идеи. Учитывая накопленный опыт русских подводников, английские моряки достигли некоторых успехов в новом тогда методе стрельбы “веером” с временным интервалом сначала из бортовых аппаратов (аппараты отклонялись под некоторым углом), затем из кормового, с углом растворения 5°. Стрельба “веером” позволяла использовать наибольшее число аппаратов в залпе, в результате чего торпеды распределялись по большей площади. Соответственно, у корабля противника резко снижались шансы уклониться от попадания в него хотя бы одной торпеды. Но к такому способу прибегали редко – чаще стреляли прицельно одиночными торпедами и, как правило, из носового аппарата.