Пуля для главы - Алексей Макеев

– Ой, он мне завидует! – оставив руль, возмущенно всплеснул руками Крячко. – А сам чуть что пилит, как какая-нибудь злая дуэнья. Все, хватит надо мной куражиться. Тему закрываем! Лучше бы сказали, где тут контора? Кстати, гляньте, сколько домов с заколоченными окнами! Через один. Охренеть!..

Поскольку ни Гуров, ни Вольнов, так же как и он сам, в этом селе еще не бывали, дорогу пришлось спрашивать у случайного прохожего. Как оказалось, контора была уже совсем близко – за соседним поворотом. Оставив Льва и Александра у двухэтажки, стоящей в окружении туй и кипарисов, Станислав отбыл в село Сорокино, которое, как сообщил тот же прохожий, от центральной усадьбы всего в четырех километрах.

В этот ранний час в конторе было немноголюдно. Войдя в приемную директора и увидев там секретаршу, Гуров мысленно сразу же согласился с Огородниковым – губа у этого Сыча не дура. Этой бы очаровашке сниматься в кино в главных ролях, а она обслуживает прихоти не первой молодости отмороженного селадона. Узнав о том, что прибывшие представляют собой два весьма суровых ведомства и оба желают видеть начальника охраны сельхозпредприятия, девушка, назвавшаяся Викой, поспешила набрать чей-то номер на своем рабочем телефоне. Услышав вальяжное «Да!» и немного волнуясь, она сообщила, что Максимилиана Альбертовича желают видеть гости из…

– Райцентра! – поспешил подсказать Гуров.

– Из Якорного… – кивнув и одарив Льва улыбкой, сообщила секретарша.

Ее собеседник, что-то недовольно пробурчав, уведомил, что скоро будет.

– Минут через пять он подъедет. – Положив трубку, девушка предложила: – Может, чай, кофе?

Когда Вольнов и Гуров допивали уже по второй чашке, в приемную вошел рослый тип с угловатым лицом и жесткими, резкими чертами, говорящими о неуступчивости характера. На его руках были заметны характерные татуировки. Отлично зная тюремную символистику, Лев с первого же взгляда прочел их содержание, из чего тут же сделал вывод: у мужика два срока, первый – за грабеж на «малолетке», второй – за убийство. Окинув присутствующих колючим взглядом завзятого мизантропа, отчего Вика сразу же поменялась в лице и несколько даже съежилась, пришедший хрипловато прорычал:

– Ну и кто меня хотел видеть?

– Полковник Гуров, Главное управление угрозыска МВД, – показав удостоверение, представился Лев.

– Полковник Вольнов, Федеральная служба безопасности, – развернул свою «корочку» Александр. – А вы?

– Зебалев Максимилиан Альбертович… – отчего-то сразу осипшим голосом ответил главный охранник, несколько даже подавшись назад. – Начальник охранной службы АОЗТ «Успех».

Предупреждая его возможные попытки дать деру, Лев суховато обронил:

– Убегать не советую. У нас к вам есть ряд вопросов, и любая попытка к бегству будет расцениваться как подтверждение того, что вы замешаны в чем-то серьезном и не желаете работать со следствием. Где бы мы могли с вами побеседовать?

Разом вспотев, Зебалев моментально растерял всю свою зловещую многозначительность и, чуть запинаясь, объяснил, что пообщаться они могут в его кабинете, который находится на этом же этаже, при этом как-то особенно взглянул на секретаршу, словно давая ей какой-то знак.

– А Семен Арсентьевич о вашем прибытии в курсе дела? – уже собираясь выходить, спросил он, снова взглянув на Викторию.

– Пусть это для него будет маленьким сюрпризом, – миролюбиво улыбнулся Вольнов. – Не стоит беспокоить его по пустякам. Ну, вы же меня понимаете? – И тоже одарил секретаршу достаточно выразительным взглядом.

Та, торопливо закивав в ответ, быстро приложила свой тонкий пальчик к губам – молчок!

Войдя в свой кабинет, Зебалев, как это можно было заметить по его осанке, сразу же несколько успокоился и даже приободрился. Гуров и Вольнов, сев без приглашения за стол, предложили сесть и ему. Вновь придав себе вид эдакого крутяка, которому «сам черт не брат», начальник охраны опустился на стул и, с некоторым вызовом воззрившись на своих гостей, проронил:

– Слушаю вас, господа. Какие ко мне вопросы?

– Пару лет назад в райотдел полиции города Якорного поступило заявление о факте изнасилования несовершеннолетней жительницы села Крупянино неким гражданином Зебалевым. Что вы можете сказать по этому поводу? – сурово произнес Гуров, глядя в упор на начальника охраны.

В определенной мере Лев отчаянно блефовал, поскольку никакого заявления в анналах РОВД не было и в помине. Он даже не знал имени и фамилии потерпевшей. А для того, чтобы разыскать хоть какую-то информацию по этой истории, им с Крячко вчера пришлось в стенах РОВД провести настоящее расследование, роясь в старых документах и опрашивая местных коллег.

Он говорил ровно, жестко, без угрожающих интонаций и какого-либо нажима. И это себя оправдало. Если бы он хоть как-то мимикой, интонацией нагнетал «ужахи», то, скорее всего, Максимилиан, изобразив показное возмущение, с ходу объявил бы услышанное несусветным бредом и чьей-то злостной клеветой. Но, как видно, он никак не был готов к тому, что предъявленное ему обвинение прозвучит крайне обыденно, как некий уже давно доказанный факт. Зебалев, снова выбитый из колеи, на этот раз взмок еще сильнее и допустил стратегическую ошибку, начав искать оправдание в том, что его якобы злонамеренно оклеветала сожительница. После некоторого чрезвычайно напряженного молчания он растерянно поинтересовался:

– А-а… Разве она, ну, Тонька, моя жена, его не забрала из мили… По-полиции, это… свое заявление? – И тут же зачастил: – Хочу официально заявить: это она, зараза, злокозненно облила меня грязью! Да! Мы с ней поссорились, и она придумала эту брехню, чтобы от меня избавиться. Еще и подговорила свою дочку, чтобы та наврала, будто я с ней это сделал…

– Как подговорила? – вступил в разговор Вольнов. – Насколько явствует из материалов дела, потерпевшая, наоборот, объявила участковому, что ее никто не трогал. Правда, сам участковый ясно видел, что девушка выглядит испуганной и подавленной. Но если факта изнасилования не было, что подтвердила ваша падчерица, то почему вы говорите о том, что мать ее подговорила? Насчет чего подговорила? Вам не кажется, что вы путаетесь в логике событий? А кстати, из-за чего вы поссорились со своей Антониной?

Поняв, что, уйдя в детали, да еще и завравшись, он влипнет всерьез, Зебалев попытался хоть как-то вывернуться из этой крайне невыгодной для него ситуации. Взяв себя в руки, он рассказал байку о том, что его сожительница – сущая мегера, для которой весь смысл ее существования – только деньги. По его словам, она всячески пыталась сжить его со свету, поскольку присмотрела себе кого-то другого. Ну, а от него хотела избавиться, чтобы не делить совместно нажитое имущество… И вот, когда все прочие способы ею были исчерпаны, Антонина и пошла на такую нехорошую аферу, как попытка упрятать Максимилиана за решетку по грязной статье, а самой принять другого сожителя.

Усердно сочиняя небылицы, Зебалев наблюдал за реакцией своих оппонентов и, холодея внутри, понимал все очевиднее и очевиднее – они ему не верят ни на йоту. В какой-то миг, осекшись на полуслове, он с ненавистью окинул взглядом обоих полковников и вне всякой логики неожиданно объявил: