Евангелие любви - Колин Маккалоу

– Не существует ничего такого, что бы не могло неделю подождать. И вы же собирались присутствовать на процессе Маркуса.

– Неделю?

– Всего неделю.

– Хорошо, доктор Кэрриол, я согласен на неделю, но ни минутой дольше.

– Спасибо. Кстати, если я вам раньше не сказала, мое имя Джудит. Пожалуйста, называйте меня Джудит. Потому что, Джошуа, я тоже собираюсь обращаться к вам по имени.

Они повернули к мотелю.

– Мне надо сначала заехать домой. – Джошуа подумал, что его слова заставят собеседницу дрогнуть, но она не собиралась позволять себе такой слабости.

– Договорились. Я тоже прокачусь с вами. – Она уютно взяла его под руку. – А из Холломена поедем прямо в Вашингтон на ночном поезде. Так что это будет даже не крюк.

– У меня нет абонемента на поезд.

– Ничего, – рассмеялась Джудит, – как-нибудь устроимся. У меня приоритетный статус.

У доктора Кристиана не оставалось иного выхода, кроме как сдаться.

Они впрыгнули в холломенский автобус за десять секунд до отправления. Доктор Кэрриол сидела, старательно пряча радость победы, а доктор Кристиан в душе недоумевал, зачем втравился в это дело.

Он не любил отлучаться из клиники, хотя не понимал, что его там настолько сильно держало, чтобы почти не уезжать из Холломена. К тому же эта Джудит совершенно права: он вполне может провести неделю в Вашингтоне, если до этого планировал провести неделю в зале суда. Как ей объяснить, что процесс Маркуса для него что-то вроде маленького отпуска, а экскурсия в федеральную столицу и серьезные дискуссии с государственным чиновником все что угодно, но только не отпуск и не отдых? Она настойчива и не намерена принимать отказ, если настроена на его согласие. В душе Джошуа был недоволен собой – нельзя позволять собой манипулировать. Но на поверхности не видел повода считать собеседницу настырной. Однако чутье – чувство, к которому он относился с уважением, – говорило, что нужно во что бы то ни стало отделаться от поездки в Вашингтон.

Джудит предпочла пройти милю от автобусной станции до дома 1047 на Дубовой улице пешком и отказалась отдать Джошуа чемодан.

– Я путешествую налегке, – объяснила она. – Чтобы не стоять и не ждать, пока какой-нибудь добрый мужчина меня выручит. Бессмысленная трата времени!

Подходя к дому, Джошуа оробел – типичный комплекс холостяка, страшащегося неизбежного материнского любопытства. Поэтому он пригласил свою спутницу в сорок пятый дом, где они оставили на черной лестнице чемоданы, после чего провел ее через внутреннюю дверь. В этом доме кухня была превращена в приемную. Слава богу, пусто! Они прошли через приемную в коридор.

И когда уже приближались к его кабинету, оттуда вышел Эндрю и в изумлении застыл.

– Так скоро вернулся? Что случилось? – Его глаза были прикованы к стоящей за спиной брата Джудит, слишком элегантной в красном платье, чтобы быть местной жительницей. Все в ее внешности говорило о большом, преуспевающем городе.

– Джудит, это мой младший брат Эндрю. Дрю, познакомься с доктором Джудит Кэрриол. Мы вместе оказались на процессе Маркуса, но доктор Кэрриол считает, что мне важнее поехать в Вашингтон, чем тратить время в Хартфорде. Она мне приготовила работу на неделю.

– Рад познакомиться, доктор Кэрриол. – Потрясающе красивый, нисколько не похожий на старшего брата молодой человек протянул руку. – Я, конечно, знаю, кто вы такая. Читал ваши работы. Джеймс! Джеймс! – позвал он.

И тут начались приветствия, собрались все члены семьи, о которых Джудит читала в составленном Чейсеном досье, где они значились под буквами X, Y и Z. Во многом они были именно такими, какими она их представляла. Но она сильно недооценила связь Джошуа с родными. Они его боготворили. Один взмах его руки – и все вставали по стойке «смирно». Как случилось, что в этом человеке нет ни намека на эгоцентризм? А ведь нет, ни капли. Поразмыслив, Джудит решила, что он просто ничего не замечает – для него поведение родных кажется совершенно естественным. Таков его мир и таким был всегда. Существующий порядок он не объясняет своей властью. Он просто играет роль, которую отвела ему мать после смерти его отца. Джудит не терпелось познакомиться с этой женщиной, о которой в досье Джошуа содержалось достаточно информации.

И она познакомилась с ней, но только через несколько часов – после встреч с больными, обсуждений и экскурсии по клинике от приемной внизу до лечебных палат на верхнем этаже. Какой сюрприз встретить Мириам Каррутерс! Вот, оказывается, куда она делась, когда внезапно бросила преподавательскую работу в Колумбийском университете.

Клиника, как решила Джудит, была самым четко организованным и самодостаточным предприятием подобного типа из всех, что ей приходилось видеть. Невозможно подорвать семейный бизнес, если родственникам нравится работать друг с другом и они безоговорочно признали лидером одного из своей среды. Понаблюдав, как Джошуа работает с очередным пациентом, Джудит согласилась, что в досье прекрасно отражены признаки культа этого человека. В нем начисто отсутствовала профессиональная манерность, поскольку, если других его собратьев по специальности приходилось обучать ремеслу, он все понимал чутьем. Неудивительно, что его прежние пациенты не теряли с ним связи и ощущали свою принадлежность к его святая святых. Превосходного клинического психиатра отличает от коллег сочетание сильного характера и чутья, позволяющего проникнуть в то, как работает его собственное сознание и сознание других. Доктор Кристиан понимал, что движет людьми, ощущал глубину их страданий и любил людей гораздо больше, чем они любили его. Любил сильнее, чем родных. Несчастная его семья. Он отдавал всего себя, но чужим.

Учитывая, каков теперь мир, размышляла Джудит, идя по переходу между зданиями, он его скрутит. Только бы не догадался, что этот мир ему дан. Пусть думает, что нашел его.

Мать заметно нервничала – говорила без умолку, притворно шутила. Час назад Мэри просветила ее насчет приезда доктора Кэрриол, не без удовольствия приукрасив действительность. И она вообразила, что сын привел в дом достойную себя избранницу – коллегу, умную, блестящую женщину. Джудит догадалась, почему хозяйка дома пришла в такое волнение. Во время затишья, наступившего после того, как она убедила сына и гостью остаться пообедать, Джудит перехватила ее взгляд – она смотрела на Мэри. Единственная сестра Джошуа стояла поодаль от всех и смотрела, как суетится мать. В ее суровых глазах Джудит прочитала то ли презрение, то ли стыд. Эта Мэри была светла лицом, но темна душой – не от злобы или порочности, а просто потому, что в ней никто никогда не разжигал света. В любой семье есть человек менее важный, чем остальные, и менее заметный. В семье Кристиана таким человеком была Мэри.

В досье Джошуа ничего не говорилось о поразительно красивых лицах его родных. Она отметила, что, вернувшись в министерство, выговорит аналитикам Четвертой секции: досье заводят на живых людей, поэтому любые физические характеристики на них не просто допустимы, но обязательны. Однако в следующую минуту увидела на лакированном консольном столике в гостиной портрет отца Джошуа в зеленой с золотыми блестками рамке из венецианского стекла, и ее невысказанные сомнения рассеялись. Джошуа был точной копией отца. В этой семье все отпрыски были слепки одного из родителей – сам по себе интересный факт.