Четвёртый Рим - Таня Танич

— Говори «да», или реально в ментовке окажешься.

— Д…да, — понимая, что запахало жареным и что последствия получаются совсем не такими, как я хотела, повторяю я. — Поспорили… слегка. Но мне совсем не надо его подарков!

И снова пытаюсь сунуть ему в руку злосчастную Нокию, от чего Ромка сжимает пальцы на моем локте так, что мне хочется запищать от боли.

— Бля, ребята, ну не обостряйте, ладно? И кайфоломами не будьте. Сами понимаете — нам тут лишние проблемы не нужны, если вдруг кто-то начудит так, что придётся вызывать ментуру, я тому лично все косточки пересчитаю. А так — гуляем, отдыхаем. Всем пис! — миротворец Витёк показывает значок пацифика. — Идите бухните еще, что ли. Или потрахайтесь. Говорят, от нервов помогает.

И под общие смешки народ расходится по комнатам допивать и доедать остатки пиршества, самые активные собираются курить на балкон-пристройку, а мы с Ромкой — продолжать наши разборки на площадку между этажами, чтобы не привлекать большего внимания.

— Ром! — зовёт его перво-второкурсница, призывно помахивая ключами от комнаты. — А я договорилась! Комната свободна.

— О, круто! — он подмигивает ей так, что желание вцепиться ему в волосы снова возвращается. — Я сейчас тут, дорешаю…

— Дорешаешь? Ладно, давай, дорешивай… — подбадриваю его я, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди, как только мы оказываемся на пролёте между этажами, освещённом крашеной лампочкой с надписью «ККФ№ 4».

— Ну все, прекращай, — он наклоняет голову, пряча взгляд и опираясь рукой о стену рядом с мной, точно как в день нашего знакомства. — Согласен, вышло тупо. Но и ты… Бля, Женя…

— Прекрати ругаться.

— А то что? Прекрати воспетку из себя строить. Слушай, ты по жизни такая дурная или только когда выпьешь? Ты что устроила, вообще?

— Ничего. Ничего я не устраивала. Я просто хочу…

— Только не говори, что хочешь свою мобилку. Ну нет ее у меня! Я ее потерял! На следующий день прямо! И зря ты со мной тогда не поехала, кстати. У нас вечером такая туса была — приехали одни ребята, музыканты… Мы их раньше осени не ждали, думали они в Крыму на все лето, а тут опа! Как снег на голову. Короче, погуляли хорошо, но с последствиями. Когда к вечеру проспался — ни мобилки, ни студенческого — пришлось восстанавливать. Ну, и кошелёк где-то просадил. Эй, что смотришь? Веришь мне? Или опять думаешь, что я — брехло и где-то прикарманил твою трубу?

— Я ничего не думаю. Мне все равно, — устало отворачиваясь от него, понимаю, что это правда.

Я просто чувствую себя обманутой. От его объяснения несёт такой легкомысленностью, такой халатностью, что это не укладывается у меня в голове.

— Да нифига не все равно. На меня смотри. На меня, говорю, — он легко ловит мой подбородок, заставляя понять голову. — Слушай… Ну извини. Я поступил как лох. Только не это… Ну, не плачь, короче.

— Я не плачу.

И снова слышу, как дрожит мой голос. Главное, не вспоминать сейчас, как глупо я сидела часами в этом чертовом Маке со стаканчиком чая, который мне и не нужен был совсем. А он просто потерял мой телефон. Самовлюблённый, халатный эгоист.

— Я звонил, кстати.

— Куда?

— На мою мобилу. Которая у тебя была. С нового номера пару раз. И друзей просил.

— Я не брала звонки из твоей адресной книжки.

— Почему?

— Потому что это твои друзья и твои номера. И звонили они тебе. Я бы подняла только один раз, если бы позвонили с моей трубки. Так бы я точно знала, что это звонишь ты и ты звонишь мне. Остальные звонки были не мои, а чужие.

— А вот не надо быть такой замороченной, Жень… Я отдал тебе мобилу, значит, она твоя. Значит, надо было просто принимать звонки.

Офигеть, вот я еще и виновата.

— Надо было просто не терять…

— Вот придолбалась! А если уже потерял? Что тогда?

— Тогда не надо выпендриваться, если не уверен, что можешь довести свою игру до конца! С таким отношением все это выглядит как дешевый спектакль. Ты просто морочишь людям голову, Рома, вот и все! Зачем тебе понадобилось меняться трубками, а не просто номерами, как нормальные люди?

— Не знаю… — теперь он сердится, раздраженно закусив губу. — Захотелось. Мы с тобой классно тогда затусили, не хотелось как-то банально заканчивать. Но раз ты считаешь, что это дешевый трюк, тогда… Какие могут быть вопросы. Тогда все решили.

— Значит, ты согласен?

— С чем?

— С тем, что я сказала?

— А ты сама с этим согласна?

— Не переводи стрелки!

— Сама согласна с тем, что все это показуха?

— Да!

Он отступает от меня, сжав губы и снова пряча руки за спину.

— Ну ладно, Женьк. Вот и порешали. Я тупо понтовался, а ты… Давай, чеши в свою правильную жизнь, где никто никогда не ошибается, все правильные, ответственные и скучные до пиздецов! Тебе так удобно? Вот и вали к ним! А у меня свои дела есть.

Это напоминание о «делах» звучит как расчетливо данная пощечина, которой хватает, чтобы я снова взбесилась. Сама того не ожидая, подскакиваю к нему, толкаю в грудь, и быстро сую трубку в передний карман джинсов, прежде чем он успевает схватить меня. Теперь главное — не оборачиваться и бежать вниз, быстрее, ещё быстрее, перепрыгивая через ступеньки по лестнице.

Пусть уже забирает этот чертов телефон — не хочу, чтобы у меня осталось хоть что-то от него, хоть какое-то напоминание.

— Стой! Сюда иди! Вот дура… А ну забери телефон!

— Не заберу! — на секунду оборачиваюсь, поднимая голову вверх. — Не надо мне ничего твоего!

— Это не мое, это твое! Мы с тобой махнулись!

— Нет, не махнулись! Отвали от меня со своими заскоками!

— Вот ты коза! Это же специально!

— Что — специально?

Останавливаюсь между этажами, забыв о наставлении пятикурсника Витька «не обострять». Мне сейчас на все плевать. Ему, кажется, тоже.

— Специально выделываешься, чтобы меня зацепить? Чтобы типа стыдно стало! Я — такой весь мудила безответственный, а ты — гордая, правильная и без мобилы по моей вине, да?!

— Нет!

— Да конечно!

— Пошёл нахер!

— Сама пошла!

Смотрю, как он спускается о мне, не собираясь больше убегать — там начинаются и впрямь небезопасные места, очень близкие к посту комендантши. Да и в конце концов — почему я от него бегаю? Если он думает прогнуть меня своими наездами — так фиг ему. Теперь моя очередь держать руки за спиной.

— Слушай, Женьк… Я не шучу. Мне щас вообще не обломились твои капризы.

— А мне не обломились твои подачки! Не забывай, не я всю эту мутотень с обменом начала!