Владимир Этуш. Старый знакомый - Елена Евгеньевна Этуш

считаю, что первый вопрос неправильный. То, что было возможно сделать в тех руслах, которые были, было сделано. Работа продолжалась такой, какой она приблизительно была всегда. Время диктует нам что-то другое, согласна. Ведь это же несправедливо.

Табаков: Зритель голосует ногами. Зритель меньше ходит. Это и есть неудовлетворительно для сегодняшнего дня. И обиды никакой нет.

Васильева: Дело не в обиде. Мне кажется, все, что было сделано, было сделано не хуже, чем раньше. Сказать, что это все было неправильно, лично я не могу.

Табаков: Давайте еще раз голосовать.

Золотовицкий: Полувопрос поставить невозможно. Или довольны, или недовольны, или воздержались.

Васильева: Если бы меня сделали этим руководителем. Я бы старалась, как могла. Поэтому нужно найти возможность, если руководство согласно с нашими оценками. Но сказать о них плохо я не могу.

Золотовицкий:

Кто считает удовлетворительной работу дирекции Дома актера? – нет

Кто считает неудовлетворительной работу дирекции Дома актера? – 7

Кто воздержался? – 3

Теперь следующий вопрос. Если работа дирекции признана неудовлетворительной, кто мне напомнит, что делает Правление? В течение какого времени мы должны рекомендовать новую дирекцию?

Табаков: Может, это и не прописано в уставе.

Максакова: Это не могло быть прописано, устав писался при Маргарите Александровне.

Золотовицкий: Но назначали же. А если неудовлетворительная оценка? Снимать нет прав у Правления?

Этуш: Уважаемые товарищи. Я, инвалид Отечественной войны, взял на себя по рекомендации Маргариты Александровны, которая понимала, кого она хочет видеть преемником, вот это руководство этим Домом. Вы очень тенденциозно выступали здесь. Это я чувствовал с самого начала. Особенно Табаков. Я складываю с себя эти полномочия. Я не знаю, кому надо подавать заявление. Я свои обязанности закончил. Спасибо.

Этуш покидает заседание.

Табаков: Есть ли еще инвалиды Великой Отечественной войны здесь?

Максакова: Нет, есть просто инвалиды.

Табаков: Значит, нужно назвать вещи своими именами. Два года шел развал. Бесхребетность наша, в общем-то. Извините, так нехорошо. Бойся равнодушных, да на земле творится мерзость, которая творится, и никак это по-другому не называется. Не два года робкого старательного повторения пройденного, и это и есть провал. И никак по-другому.

Васильева: Тогда мы в свое время должны были бить в колокола.

Золотовицкий: Мы и тогда говорили этими же словами, что и сегодня.

Табаков: Может, и нехорошее слово, но, жалея, уважая седины, завязывали в узел.

Васильева: Да, многое нам предстоит дальше, потому что пока мы не находим такого энтузиаста, который отдал бы колоссальное свое время, энергию и талант на работу в этих условиях. И одно из качеств, которое мы ценили, я не говорю о чисто человеческих – что хорошее, то хорошее. Человек, который ценится во всяких инстанциях, – это тоже не появится.

Золотовицкий: Это же Правление назначает, это же лучший цвет, и вот, вот.

Табаков: Я хочу сказать, что работа этого энтузиаста денежно компенсировалась. Даже злобный Табаков не захотел спросить: а как? Но, если эта работа денежно оплачиваема, она должна делаться. Вот когда сваливался художественный театр. Я требую, чтоб эта сцена шла. И делал паузу. Когда-то. Вот примерно этот эпизод, Верочка. Ну поверь, что…

Васильева: Я не могу сказать, что это было плохо. Ну да, действительно, человек старался.

Ульянова: Извините бога ради, Олег Павлович! Такое ощущение после того, как Владимир Абрамович сложил с себя полномочия, мы как члены дирекции должны покинуть это собрание, чтобы в другой обстановке обсудить дальнейшие телодвижения.

Спасибо. чтобы мы не уходили вот так, по-английски. Вот так вот выскочили. Наверное, по логике событий мы должны покинуть…

Приглашенные уходят.

Золотовицкий: Давайте обсудим, просто обсудим. Маша Миронова. Занимается фондом. Мне кажется, что мы могли бы предложить ей познакомиться с ситуацией. Маша вхожа в театральные круги. Вы все ее хорошо знаете. Мы ей поможем, чем сможем. Может быть, какую-то атаку мозговую. Пригласить каких-то людей. Но мне кажется, что Маша – хорошая кандидатура. И ее фамилия тогда возникала, тогда было довольно неловко перед Владимиром Абрамовичем. Сегодня по поводу устава мы не знаем: Елена Михайловна Ульянова – она в нашей компетенции? Олег Павлович, это вы человек, знакомый с этими отдело-кадровскими делами.

Табаков: После Владимира Абрамовича в нашей компетенции все.

Захаров: Я помню у Арканова и Горина: «Да, наш оркестр играет очень плохо, но это не их вина. Это их беда».

Табаков: Это было ясно и год тому назад.

Максакова: Ну, ясно. Но было неловко.

Золотовицкий: Конечно, неловко и сегодня.

Табаков: Товарищи, коллеги, если по делу говорить, по уму надо, как советовал Владимир Владимирович, не подполковник Путин, а Маяковский: «Америку закрыть. Почистить и открыть заново».

Золотовицкий: А по-другому никак.

Захаров: Это вопрос серьезный.

Золотовицкий: Вопрос. Вот сейчас мы уволили…

Табаков: Стоп, стоп. Есть вот эта женщина, нанятая по аудиту, – она, как говорится, менеджер этого дела. На какой срок простирается ее контракт? И вот за то время, пока этот срок у нас есть, мы будем вести мозговые атаки, кадровые предложения…

Васильев: На это время надо дать полномочия печати и власти главному бухгалтеру.

Золотовицкий: Ничего не должно остановиться, разрушиться за тот период, пока кто-то будет входить в курс дела. Можно попросить Веру Ивановну…

Табаков: Надо было ту позвать, которая Наталья Михайловна.

Жигалкин: Она приглашенный Леной Ульяновой человек. Со стороны.

Золотовицкий: Пригласите Веру Ивановну.

Добронравов: Чтобы не произошел взрыв и хаос, это нужно сделать из практических соображений.

Табаков: Передать бразды Правления триумвирату из членов Правления.

Ширвиндт: Наконец отцы свалили на себя огромную ответственность. Если мы теперь сбежим и будем перезваниваться раз в два месяца… Я предлагаю Машу.

Золотовицкий: Безусловно.

Ширвиндт: Я предлагаю сделать временное переходящее правительство в лице Жигалкина и Золотовицкого. Прямо вот счас.

Золотовицкий: Надо три человека. Олег Павлович.

Ширвиндт: Вы никуда не деваетесь, Олег Павлович. С правом вето.

Эти уйдут сейчас на улицу. И здесь будут испуганная Черновская и другие. Это ответственный момент. Согласны.

Табаков: Согласен.

Ширвиндт: Сейчас на Правлении, после того как мы вынесли этот вердикт, должны записать, что мы во время безвременья даем право, пока у нас нет точной кандидатуры, выбрать из себя членов Правления, которые будут врио руководить процессом. Давайте поставим на голосование мое предложение.

Якупова: Правление – высший