Тарзан и потерянная империя - Эдгар Берроуз

— Уж не ты ли тот самый белый варвар, слухи о котором проникли даже во мрак и тишину тюрьмы? — спросил он.

— Я Тарзан из племени обезьян, — ответил Повелитель джунглей.

— Тот самый, который на руках вынес императора из дворца и опозорил его охрану? — воскликнул белый. — Клянусь прахом моего знатного отца, Сублатус не оставит тебя в живых.

Тарзан промолчал.

— Говорят, ты скачешь по деревьям, словно обезьяна, — продолжал собеседник. — Как же ты попался?

— Меня предали, — отозвался Тарзан, потрясая кандалами. — Если бы не наручники, я бы им не дался. Но кто ты? За что тебя упекли в тюрьму цезаря?

— Это тюрьма не цезаря, — возразил белый. — Этот тип, занявший императорский трон, никакой не цезарь.

— Кто же тогда цезарь?

— Только император Востока имеет право называться цезарем, — сказал белый.

— Насколько я понимаю, ты не из Кастра Сангвинариуса, — предположил человек-обезьяна.

— Верно, — подтвердил собеседник. — Я из Каструм Маре.

— Почему ты оказался в тюрьме?

— Именно поэтому.

— Разве это преступление?

— Видишь ли, наши города, Каструм Маре и Кастра Сангвинариус, враждуют друг с другом. Мы в постоянном состоянии войны. Время от времени наступает перемирие, когда между нами возобновляется торговля. У нас есть то, что нужно им, а у них то, что нужно нам.

— Разве в такой маленькой долине есть что-либо такое, что одни имеют, а другие нет? — удивился человек-обезьяна.

— А как же! В Каструм Маре, например, есть железные рудники, болото, где произрастает папирус, озеро, которое дает много такого, чего нет в Кастра Сангвинариусе. Мы продаем железо, бумагу, чернила, улиток, рыбу, ювелирные изделия и многое другое. Они же располагают золотыми копями, а так как по их территории проходит единственная дорога, связывающая долину с внешним миром, то она дает и рабов, и животных. Жители Кастра Сангвинариуса воры и разбойники по натуре. Они слишком ленивы, чтобы трудиться, и слишком невежественны, чтобы обучать рабов ремеслам. В то же время у нас прекрасные мастера, которых мы обучаем на протяжении многих поколений. Их изделия идут в обмен на золото и рабов. Короче, мы живем гораздо лучше и зажиточнее, чем жители Кастра Сангвинариуса. Мы более образованны и вообще довольны жизнью. Поэтому завистливые жители Кастра Сангвинариуса нас ненавидят.

— Зачем же ты явился во вражеский стан, зная, что тебя схватят? спросил Тарзан.

— Тому виной вероломство моего дяди Валидуса Августа, императора Востока, приславшего меня сюда якобы с важным поручением, но на самом деле для того, чтобы передать в руки Сублатуса, — ответил тот. — Меня зовут Кассиус Аста. Мой отец был императором до Валидуса. Валидус испугался, что я стану претендовать на пурпурную мантию, и задумал избавиться от меня, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Посылая меня сюда, он предварительно подкупил проводников, которые и передали меня в руки Сублатуса.

— И что тебя ожидает?

— То же, что и тебя, — ответил Кассиус Аста. — Нас выставят на всеобщее обозрение на ежегодном празднике в честь Сублатуса, а потом заставят драться между собой, пока мы не поубиваем друг друга.

— И когда начнется этот праздник?

— Все уже готово, — ответил Кассиус Аста. — Они нагнали сюда столько пленников для предстоящих схваток на арене, что им пришлось поместить белых вместе с неграми, чего они обычно не делают.

— Выходит, негры содержатся здесь именно с этой целью?

— Да.

Тарзан обратился в темноту к Лукеди.

— Ты здесь с односельчанами?

— Нет. Тут жители деревень из-под Кастра Сангвинариуса.

— Еще вчера мы были на свободе, — вмешался негр, понимавший язык багего, — а завтра нас заставят убивать друг друга на потеху цезаря.

— Видимо, вы оскудели физически и духовно, раз покорились судьбе, произнес Тарзан.

— Нас почти вдвое больше, чем городских жителей, и мы храбрые воины, возразил негр.

— Тогда вы глупцы, — бросил Тарзан.

— Уже нет. Среди нас да и среди белых из Кастра Сангвинариуса много таких, кто не прочь восстать против Сублатуса.

Услышанное дало Тарзану пищу для размышлений. Он знал, что в городе насчитывается около тысячи рабов, а в окрестных деревнях — десятки тысяч. Если бы среди них объявился вождь, то тирании цезаря пришел бы конец. Он поделился своими соображениями с Кассиусом Астой, но патриций уверил его, что такого вождя нет и быть не может.

— Мы так долго господствовали над ними, — пояснил он, — что страх, который они испытывают перед нами, превратился во врожденный инстинкт. Наши негры никогда не посмеют восстать против своих хозяев.

— А вдруг посмеют? — спросил Тарзан.

— Только в том случае, если у них появится белый вождь.

— Тогда почему бы им не выбрать белого вождя?

— Это невозможно! — отрезал Аста.

Их разговор был прерван приходом отряда солдат, которые привели нового пленника. При свете факелов Тарзан узнал в нем Максимуса Прекларуса. Он увидел также, что Прекларус заметил его, но поскольку римлянин промолчал, то и Тарзан не заговорил первым.

Приковав Прекларуса к стене, солдаты ушли. Камера вновь погрузилась во мрак.

— Теперь понимаю, почему я оказался здесь, — нарушил тишину молодой офицер. — Из ядовитых реплик Фастуса нынче на званом ужине я понял, что против меня что-то замышляется, но не предполагал, что буду арестован на пороге собственного дома.

— Я так и знал, что навлеку на тебя беду, — сказал Тарзан.

— Не вини себя, — ответил Прекларус. — Я был обречен с того самого момента, как Фастус положил глаз на Дилекту. Чтобы добиться своего, ему требовалось устранить меня. Вот и вся премудрость, друг мой, и все же интересно узнать, кто же меня предал?

— Это я, — вдруг раздался голос из темноты.

— Кто ты? — спросил Прекларус.

— Это Мпингу, — сказал Тарзан. — Его арестовали вместе со мной, когда мы подходили к дому Диона Сплендидуса, чтобы встретиться с тобой.

— Встретиться со мной? — опешил Прекларус.

— Я солгал, — сказал Мпингу. — Но меня заставили.

— Кто?

— Офицеры императора и его сын.

— Понятно, — произнес Прекларус. — Я тебя ни в чем не упрекаю, Мпингу.

x x x

Холодный голый каменный пол камеры представлял собой неудобное ложе, но Тарзан, с рождения свыкшийся с превратностями судьбы, заснул крепким сном и проснулся лишь утром, когда тюремщики принесли пищу. По приказу хмурых метисов в форме легионеров рабы раздали заключенным воду и черствый хлеб.