Черная полоса - Владимир Колычев

— Откуда ты такая взялась?

— Таких очень много. Но замуж за вашего сына выйду только я одна.

— Умеешь ты сочинять сказки. Точно Глебу ничего не рассказывала?

Лилия провела подушечкой пальца по верхнему правому клыку.

— Матвей ничего не знает?

— И не узнает. Во-первых, я на него очень зла. Во-вторых, не могу предать вашего сына.

— Ну да, ну да. — Рубахов усмехнулся.

— Я не могу предать вашего сына, — повторила Лилия, набралась смелости и посмотрела ему в глаза.

— Даже если я выставлю тебя за дверь?

— Я не могу разговаривать с вами в таком тоне! — заявила девица, вскинула голову и выставила вперед левую ногу.

— Ты хоть понимаешь, что мне здесь наговорила? — Семен Александрович хищно посмотрел на нее.

В уме у него зрели недобрые мысли. От страха в животе у Лилии образовалась дрожащая пустота. Да уж, наговорила. Как бы не подавиться, расхлебывая все это.

— За дверь я тебя, конечно, выставлять не стану. Это Глебу решать. Но если ты ему не нужна, то, извини, церемониться с тобой не стану.

— Я вам не кошка, — заявила Лилия.

Рубахов резко, угрожающе надвинулся на нее, даже руку поднял, как будто хотел схватить за шкирку.

— А вот я хочу, чтобы ты была кошкой! Мяукай, мурлыкай. Человеческий язык вреден для твоего ума! Несешь какой-то вздор! Только попробуй сказать это еще кому-то!

— Ладно, пусть будет вздор, — сказала Лилия. — Я никому ничего!..

— Ладно, живи пока.

Рубахов ушел, а Лилия еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Хотела как лучше, а вышло как всегда. Что теперь делать?

Матвей просыпался рано, уходил тихо. И сегодня Василиса его упустила. Проснулась, а он уже далеко. Бизнес у него и большие планы на будущее. Матвей еще два ларька открыл с тех пор, как они стали жить вместе, машину свою на «пирожок» сменил, чтобы товар по точкам развозить.

Василиса поднялась, спустила ноги на пол, потянулась и снова легла. Три месяца прошло с тех пор, как она похоронила родителей, а в чувство до сих пор прийти не могла. Апатичной стала, аморфной, а может, и амебной. Когда Матвей рядом, еще ничего, в теле ощущалось движение крови, а в постели случалось и закипание. А когда Матвей на работе, ей все время хотелось остановиться, прилечь и забыть о том, что родителей больше нет и никогда не будет.

Все же она заставила себя подняться. У Матвея ларек на соседней улице, он там будет в середине дня, значит, заскочит домой. И в квартире надо к этому времени убраться, и обед приготовить.

Василиса зевнула в кулак, подошла к зеркалу, глянула на себя. Лохматая, под глазами припухлости. Лицо сытое, щечки полные, как будто у нее все хорошо. А на самом деле все плохо. Ей казалось, будто она полнела от безделья и тоски. Василиса опасалась, что если так и дальше пойдет, то она быстро станет толстой коровой.

Одно время Василиса думала, что беременна, поэтому тело и тяжелело, но нет, была на консультации, — ничего такого. С одной стороны, хорошо, потому как рано, а с другой… Матвей ведь не женится на ней. Был разговор, она сказала про траур, он кивнул и больше к этой теме не возвращался. Может, ему уже и не хочется замуж ее брать?

Зачем ему толстуха нужна? В моде давно уже худенькие и стройные. Да и богатством она похвастаться не может. Но так ведь Матвей сам в этом и виноват. Все-таки встретилась она с Рубаховым, отказалась от претензий на отцовские деньги.

В награду за это Василиса получила родительскую квартиру на Воздвиженке. А вот дом на Рублевке отошел тете Розе. Как-никак она приходилась отцу родной сестрой, и ей тоже должна была достаться часть наследства. Но почему тогда Рубахов не повесил на нее долги, которые остались от банковских активов отца?

Впрочем, долги эти Рубахов Василисе благородно простил, взял их на себя. Они даже договор подписали. И Матвей ничуть не возражал, сказал, что сам на красивую жизнь заработает.

Но не исключено, что Матвей просто не строил планов на ее капиталы, потому как не видел общего будущего с ней самой.

Может, он уже готовил прощальный разговор, настраивался на расставание.

Василиса вздохнула, прошла в гостиную и легла на пол, как это каждое утро делал Матвей. Он держал себя в форме, постоянно подкачивался, и ей давно уже пора было брать с него пример. Еще лучше — просыпаться с ним по утрам. Он на работу, а она — на пробежку.

Василиса отжалась пару раз, на этом и остановилась. Физическую энергию она в себе чувствовала, а духовную нет. Наверное, ее душа умерла вместе с родителями.

Отца заказал Рубахов. Матвей ее в этом убедил, да и сама жизнь доказала.

Матвей много сделал для нее, но все же не дошел до самого главного. Он мог бы убить Рубахова, тогда ей не пришлось бы заключать с ним позорный договор о мире. Но Матвей не рискнул заходить так далеко. Рубахов получил свое и оставил их в покое. Матвей находился на свободе, мог работать в свое удовольствие, идти к успеху.

Но Василисе этого было мало. Она хотела жить нормальной жизнью. Для этого нужно воскресить душу. Девушка знала, как это сделать. Необходимо убить Рубахова! Зло должно быть наказано. Только тогда родители вернут ей с того света жизненную энергию.

Рубахов — мразь, и его сын — такая же сволочь. Василиса даже не захотела учиться с ним в одном институте, поэтому отказалась ходить на занятия, думала на следующий год заново поступать, неважно, куда именно.

Но появится ли желание? Жизненных сил у нее оставалось все меньше. Может, она потому и ребеночка не могла зачать? А зачем Матвею нужна такая толстая, бесплодная амеба?

Рубахов должен сдохнуть! Но для этого его нужно застрелить. А это целое искусство. Для начала нужна сила в руках.

Василиса представила, как заходит в кабинет к Рубахову, наводит на него пистолет, увидела ужас в его глазах и почувствовала прилив сил. Отжалась раз, другой, десятый, двадцатый. Да, она убьет Рубахова. Обязательно, непременно.

На пол Василиса легла совершенно обессиленная, но все равно поднялась, прошлась по комнате. Ощущение такое, как будто второе дыхание открылось. Все потому, что у нее появилась цель в жизни, оформилась в конкретное стремление. Она убьет Рубахова!

Дела шли, даже бежали, но голова кружилась. На одной точке он уже был, другая в уме, на третью, четвертую нужно успеть, да и на пятой неплохо бы побывать.

Одно уже продано, другое в процессе, третье закуплено, четвертое нужно оплатить, привезти, доставить. Матвей крутился, заматывался, но это была приятная усталость. Деньги крутились и плодились. Главное же состояло в том, что дома его ждала любимая девушка.

На обед борщ, куриные котлеты с яйцом внутри. Все вкусно. Да и сама Василиса такая сочная, аппетитная. Одно время она была какая-то вялая, ко всему безразличная, теперь ожила, посвежела. Щечки горят, глазки светятся. Отпустило ее горе. Что ж, это естественно. Жизнь должна брать свое.