Голубиная книга анархиста - Олег Ермаков

— Скажи еще лодку обменять. Нет, фонарик купим. Потом веревку.

— Лодку тянуть?

— Хыхыхы-хы, — засмеялся Вася. — Новые бурлаки?.. Лодка сама нас тянуть будет.

Валя всплеснула руками.

— Так мы и мотор купим?!

— Да хотя бы на лодку и провиант хватило! — отозвался Вася.

— Долго плыть, Фасечка?

— Не знаю. Надо и карту купить… Только так все делать, чтобы не догадались. Лодку — скажу, для рыбалки. И ты, смотри, молчи. Ни гу-гу.

Большой город какой-то, размах… Дома высотные. Набережная. Река. По реке идет кораблик, яхта такая. Вдруг начинает тонуть. Никто не реагирует. Да и как-то нет никого… И затонуло судно. Я успел все сфоткать, удивляясь чему-то… Да, вот тому, что фотографирую. Здесь какая-то такая действительность, что не пофотографируешь. Ну или так: это занятие абсолютно бессмысленно почему-то…

Жалобный гнусавый протяжный плач. Что за голос такой? Где эта жалобщица?

Коза. Идет берегом реки и плачет. У нее длинное тело в лохмотьях, рога. Надо и ее сфоткать. Да тут затвор перестал срабатывать. Затвор? Так это фотик? «Фуджи»? Но было что-то другое… другое…

Улица приводит на окраину. Заправочная станция. Заправщик интересуется, что нужно. Провод. Спрашивает: зачем? Чтобы перегнать фотки. «Куда?» — «Одной девушке». — «Она в другом городе?» — «Она вообще в другом измерении». Заправщика это сообщение не удивило. Он сказал, что здесь, на заправке, и в городе таких проводов нет.

Мучительно раздумываю, как быть…

После очередного забоя новозеландцев Вася попросился с Борисом Юрьевичем в город, сказал, что хочет кое-чего прикупить. Тот предложил написать список, да и все, зачем зря ездить, но Вася ответил, что ему надо обязательно самому поехать, он должен купить лодку.

— Какую лодку? — не понял Борис Юрьевич.

— Резиновую. Для рыбалки.

— У Эдуарда есть, с «Ямахой».

— Я хочу свою.

Борис Юрьевич потер в задумчивости нос.

— А в шедах?

— Вальчонок все сделает, а что не успеет — вечером я.

— Ну ладно. Через полчаса загрузимся и поехали.

Валя испугалась, когда прибежал Вася и сказал, что отправляется в город за покупками. Она стала проситься в город.

— Вот прлоклятье, тебе-то зачем?

— Надо, надо, Фасечка, обязательно.

— Ну? Объясни толком.

— Купить кое-что.

— Да я куплю.

Она покрутила головой.

— Почему это не куплю? Тебе что, наркота нужна?

— Прокладки! — выпалила Валя.

Вася начал смеяться.

— А мне не дадут? Указ такой вышел? Мужчинам прокладки не продавать? Гомофобия в голову ударила Обло-Лайя?.. А цветы? Или «Шанель номер пять»? Что, подруге? Жене? А где справка? Хых-хы-хы-хы… Это не снилось Оруэллу.

— Прокладки без номеров, — сказала Валя.

— «Шанель номер пять», Вальчонок, не прокладка.

— А что?

— Духи, Вальчонок, духи, выпущенные мадам Коко.

Валя прыснула.

— Ой, ну и кликуха!

— Коко Шанель? Да это имя одной бабы, Вальчонок. Она духи придумывала, наряды, то, се. У тебя никогда не было французских духов?

— Не-а.

— Может, ты Маугли?.. Ладно, я побежал.

— Я с тобой! — воскликнула Валя, вскакивая.

— А кто будет в шедах новозеландцев кормить-поить?! Меня только на таких условиях берут в город. Ты — здесь, я — там.

— Я тоже поеду.

— Заладила! Прлоклятье!.. Ну куда? Зачем? Куплю я прокладок.

— Фасечка, не оставляй меня, пожалуйста, Фасечка.

— Ты думаешь, я свалю?

— Я боюся.

— Чего?

— Новозеландцев убитых.

— Так мы их и увозим, в городе по ресторанам раскидаем.

— Француза боюся.

— Какого еще?.. Эдика, что ли?.. Вот дерьмо-то!.. Да какой же он француз? Морда кривичская. Они тут все кривичи. Нашествия Наполеона у него нет ни в одной черте. Видно, пращурка в лесах отсиживалась. Нет. Или ты поедешь, но тогда в городе и пойдешь снова на паперть, или ты останешься. Все. Быстро решай. Ну?!

— Нет, нет, Фасечка, хорошо, хорошо. Только мобиблу купи еще.

— Да зачем тебе?!

— Сны, Фасечка…

— Какие еще сны? Это же невозможно, ты что, не понимаешь?

— А я их вижу.

— Что ты видишь?

— Фоточки снов-то. Ты фоткаешь, я их вижу.

Вася вдруг остановился на пороге, пристально посмотрел на девушку.

— Да?.. Так у меня нет провода для перегонки… для отправки, — пробормотал он и, закинув на плечо лямки рюкзака, вышел.

Красный старый переделанный джип с большим кузовом, плотно закрытым металлической задвижкой, уже стоял возле дома. Вскоре появился Борис Юрьевич в кожаной куртке, кожаной кепке, черных джинсах, заправленных в полусапожки на шнуровке. Он потрепал по башке пса и вышел за ограду, окинул взглядом Васю и, кивнув ему, сел за руль и сразу завел мотор. Вася устроился на сиденье рядом. Прогрев немного мотор, Борис Юрьевич тронул машину, поехал, разбрызгивая лужи и грязь.

— Когда-нибудь засыплю дорогу щебенкой, — пробормотал он и быстро покосился на Васю. — Не веришь?

Вася пожал плечами.

— Самому с трудом… — проговорил Борис Юрьевич.

Автомобиль катил по ухабистой грунтовой дороге, в приоткрытые окна доносились журчащие песенки жаворонков. Солнце блестело в лужах. Снег уже повсюду согнало. Поля курились, ожидая плуга.

Молчали. Вид Бориса Юрьевича был угрюм. Он надел солнцезащитные очки. Потом попросил Васю достать из бардачка сигареты, закурил. Вася приспустил стекло. Борис Юрьевич усмехнулся.

— А мы вот курим с Эдиком, — сказал он. — Потому что здесь, как на фронте. Это не я придумал. Эдик. А он знает в этом толк.

Вася покосился на него.

— Воевал?

Борис Юрьевич кивнул. Еще некоторое время молчали, слушая врывающиеся трели жаворонков. Вася не хотел спрашивать, но не удержался и спросил:

— На Донбассе?

Борис Юрьевич посмотрел на него.

— Почему ты решил… Нет, в Чечне. С тех пор у него дикая аллергия на мусульман.

Снова молчали.

— Интересно, — вдруг сказал Вася, — а какая вера в Новой Зеландии?