Охота на крыс - Алексей Андреев

— Светозар?

В ответ рус кивнул и так же тихо ответил:

— Не только. Кроме волхва я чую и иную силу. И знаешь, — тут он глянул на Урука, гордо красовавшегося в седле, — мне кажется, что кроме волхва нас зовет Перевал. Я чувствую угрозу, не нам, но в воздухе висит что-то этакое, — он пошевелил пальцами, пытаясь объяснить поточнее, но орк лишь понимающе кивнул.

Точку в разговоре поставила неслышно подъехавшая Кетрин. Атаманша явно пыталась пошутить, говоря с нарочитым ашурским акцентом, но по голосу было ясно, что предчувствия не миновали и ее:

— Ви знаете, что мине здается? Мине здается, что у нас горит сажа!

В ответ они лишь дружно кивнули, вызвав у Кетрин внезапный приступ разговорчивости:

— А надо было ответить: выпивайте и закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей! Ребята, я сама что-то неясное чую. Кажется, что навстречу быстрой смерти едем.

Но развить тему ей не дал Урук, люто ненавидящий панику и уныние:

— Так это же хорошо! А зачем нам медленная смерть? Да и вообще, зачем нам смерть? Я лично планирую еще лет восемьдесят — девяносто с ятаганом повоевать, а потом на покой пойду, буду ваших внуков нянчить. Рогволд, Кетрин, вы как, не против?

Атаманша и Рогволд онемели от неожиданности, а орк бодро продолжал:

— Ну что? Молчание — знак согласия? Значит, уговорили, буду ваших внуков нянчить. Вы кого хочешь уговорите. Рогволд, ты чего молчишь? — притворно накинулся Урук на руса. — Молчит, краснеет. Тут такая девушка едет: молодчинка, наездница, фехтовальщица, наконец, она просто красавица! А он молчит, как эльф на распутье! Эх, будь я лет на сто моложе, сам бы посватался! А детки-то какие бы у нас получились! Все! Завтра же сватов засылаю. Эк вы раскраснелись. Ладно, шучу, шучу. А то я вас знаю. Рогволд, не щупай так топор, ему же больно!

Конец шуточкам орка положила покрасневшая Кетрин, на которую Рогволд от смущения не мог поднять глаза. В лесу с медведями русу было как-то привычнее. И когда девушка с силой хлестнула плетью коня Урука, вынудив орка вцепиться в поводья, Рогволд испытал громадное облегчение. Конь Урука отчаянно прянул вперед, но орк ухитрился удержаться в седле и даже заорать:

— Эх, залетные!

Неизвестно, где он подслушал эту фразу, но от нее Рогволд расхохотался от всей души. Раскрасневшаяся Кетрин хитро глянула на хохочущего руса и, мягко улыбнувшись, проговорила как бы в раздумье:

— А вот насчет сватов…

После чего отчаянная девица влепила крепкий поцелуй в губы Рогволду и, пришпорив коня, с хохотом помчалась в степь. К чести руса, в седле ему удалось удержаться, хоть и с трудом. А через минуту гнедой жеребец Рогволда, прижав уши от отчаянного свиста своего ездока, рванул в догон. Урук поравнялся с Карим-Те и вдумчиво хмыкнул:

— Ну вот! А то ехали как на похороны. Да ты не смотри на меня, как эльф на гнома, тут мне виднее. Кстати, приходит раз гном к эльфу и говорит…

Стоянка и ночлег оказались вновь с приключениями. Вначале Урук, после истории со схроном Крыс внимательно осматривавший и обнюхивавший все места их стоянок, неподвижно замер у очередного каменного идола на вершине холма. Коготь орка уперся в основание камня, в правой руке уже оказался ятаган. С помощью Бронеслава и Рогволда камень удалось отодвинуть в сторону, обнажив горло каменного мешка. Внимательно принюхавшись к темнеющему под ними провалу, Урук задумчиво протянул:

— Инте-е-е-р-е-е-сно! У нас гость, но без собачек, и главное, явно вымытый. Вкусный, наверное…

Последняя фраза была сказана нарочито громким голосом, и ответом на него послужил слабый всхлип в глубине подземного логова. Бесшумно, как призрак, орк нырнул в люк, и через минуту гость, целый и невредимый, был представлен на всеобщее обозрение. Вернее, не совсем гость, а гостья. Нет, девица изо всех сил пыталась покрепче запахнуть рубаху на груди и на вопросы пыталась отвечать заведомо низким голосом. В общем, надеялась, что неведомый воин и его спутники примут ее за мальчишку-подростка. И впрямь, чалма, длинная мужская рубаха, шаровары, сапожки такие, что и пареньку и девице впору. Лицо смуглое, а среди арабов такие миловидные пареньки — не редкость.

Некоторые шансы у нее были, но лишь пока орк волок ее из мрака каменного схрона. Стоило ей оказаться на свету, как неумелый обман оказался разоблачен. Конец маскараду положила Кетрин, с подчеркнуто добрым видом обратившаяся к своим спутникам:

— Экий мальчик, просто куколка. Проголодался, наверное.

С этими словами атаманша кинула «пареньку» кусок лепешки с мясом. Чуть раздвинув ноги, пленник орка поймал еду в подол длинной рубахи и вцепился в нее зубами. Не зря говорят, что голод — не тетка, но от следующих слов Кетрин аппетит у пленника, а вернее, пленницы пропал напрочь:

— Да не бойся их, подруга. Они ребятки неплохие. А Урук у нас совсем зеленый, всего второй век разменял. Рано ему еще на девиц заглядываться да слюни распускать. Вот детишек понянчить — это он запросто. Не бойся, не тронут они тебя. Ты лучше скажи, откуда ты такая взялась? Твой маскарад только слепого обманет…

Рогволд изо всех сил попробовал скрыть улыбку, представив Урука в роли няньки. Стоящий рядом с ними орк хмыкнул сквозь забрало нечто невнятное. Бронеслав и нганга тоже стояли невозмутимо-спокойные, но в глазах обоих плясали искорки, веселья. Хотя, пленнице было не до смеха.

Хлеб упал на землю, и, глядя прямо на гордо стоящую перед ней атаманшу, девушка судорожно сглотнула. На глазах у нее начали набухать слезы:

— Как! Как ты узнала?

— Просто, — чуть задумчиво проговорила Кетрин, — ну басят подростки только между собой и из груди тайну не делают. Парень подолом рубахи еду не ловит, это чисто женская привычка. А даже если ловит, то не так, как ты. Ты, когда лепешку ловила, чуть колени развела. Мужик, наоборот, колени сожмет, чтобы причинное место не отбили. Ну, как, говорить по-доброму будем? Или попробуем по-плохому?

В ответ пленница отчаянно замотала головой и попробовала изложить свою историю, перемежая рассказ слезами, причем на каждое сказанное слово приходилось добрых пять минут слез и всхлипов. Было понятно, что мысленно она простилась с жизнью и ничего хорошего для себя не ждет. Лишь глоток крепкого вина из фляги Карим-Те прекратил беспорядочные рыдания. Только тогда, когда на смуглых щеках заиграл еле видный румянец, девушка подняла глаза и внимательно посмотрела на своих спасителей.

Основное внимание спасенной привлекла татуировка на щеках Карим-Те. Урук предусмотрительно надел шлем с глухим забралом, рассудив, что клыки могут вызвать ненужный ажиотаж по поводу его персоны. Девица посмотрела и на него, но рост орка сыграл с ним весьма веселую шутку — девица приняла его за подростка. А слова Кетрин о Уруке, его «зелености»и пригодности нянчить детей окончательно подтвердили догадку пленницы по поводу своего пленителя.