Не выходите замуж на спор - Александра Лисина

Я широко улыбнулась, рассмотрев два десятка сбившихся в тесный кружок бесов, с отчаянием глядящих на меня снизу вверх. Правда, отойти далеко друг от друга они бы не смогли – какая-то неведомая сила жестоко перекрутила им хвосты, соединив в один запутанный узел, вокруг которого, почти касаясь друг друга мохнатыми задами, и стояли эти неудачники, будучи неспособными передвигаться поодиночке.

При мысли о том, сколько усилий они приложили, чтобы добраться сюда из Города, и как сгорали со стыда, пробираясь пустынными задворками, как дико боялись, что в этой униженной позе, похожие на многоголового мышиного короля, они попадутся на глаза кому-нибудь из студентов… я усмехнулась.

Что ж, моя жуткая мстя удалась на славу. Особенно в отношении Гидеса. Сейчас холеный и самоуверенный главарь представлял собой жалкое зрелище, поскольку с видом побитой моли восседал на узле из чужих хвостов, боясь не то что шевельнуться, а даже поглубже вдохнуть. Прямой, словно кол проглотил. Напряженный. Сосредоточенный. Этакая кокетливая вишенка на вершине жутковатого торта, который я вчера, припомнив, как обошелся со своими подданными Князь, так удачно «испекла».

Будучи раздраженной, я умышленно вплела хвост главаря на всю длину, так что идти своими ногами он просто не мог. Его костлявый зад безжалостно терся о жесткую кожу чужих хвостов, натирая кровавые мозоли. Если бы бес попытался сменить позу или просто привстать, то неминуемо потерял бы равновесие и упал, повиснув задницей кверху. А потом пустым мешком болтался бы на хвостах товарищей по несчастью, при малейшем движении стукаясь башкой о землю. И безнадежно теряя остатки репутации, от которой после этой ночи и так почти ничего не осталось.

– Распутывайте их! – велела Старая Жаба, открывая еще один портал. – И только попробуйте этого не сделать!

Надо заметить, окно в ее кабинете никогда не бывало открытым. Более того, никто и никогда не видел его снаружи, хотя желающих случайно его разбить в УННУНе имелось немало. Что уж это была за магия, каким образом разжиревшая драконида с такой легкостью навешивала иллюзии и открывала порталы, а главное, как ей удавалось держать над универом непроницаемый купол, не дающий сбежать, никто доподлинно не знал. Вернее, считалось, что это невозможно. Однако госпожа Девелар успешно с этим справлялась и каким-то образом контролировала все, что происходит внутри этих стен. Ну, или почти все.

Нырнув в портал, я под сдавленный вопль ужаса вылетела во двор. Не отказав себе в удовольствии, сделала над бесами пару кругов и только потом приземлилась, с мрачным торжеством рассматривая подавленную нечисть. При виде меня бесы снова взвыли и попытались сбежать, но увы – перепутанные хвосты лишали их свободы маневра, поэтому вскоре передо мной лежала бестолково трепыхающаяся куча мала, из середины которой по-прежнему торчала Гидесова голова.

– Хельриана! Отпустите их сейчас же! – громогласно повторила Жаба, каким-то чудом умудрившись это сделать, не покидая кабинета.

Я кровожадно оглядела съежившуюся нечисть.

– Конечно. Только нож возьму и обрежу хвосты.

Кто-то из бесов грохнулся в обморок, завидев в моих руках небольшой стилет. Кто-то истошно заверещал и яростно задергался, предпочитая оборвать имеющий статусное значение хвост своими усилиями, чем смотреть, как я пилю его со зверским выражением лица. Гидес так и вовсе окаменел, в ужасе глядя на мою мерзкую ухмылку, но потом все-таки очнулся, посерел и нашел в себе силы прошептать:

– Пощади…

Убедившись, что воспитательный эффект достигнут, я склонилась над вяло трепыхающимися телами и, глядя в глаза главарю, отчеканила:

– Вы сегодня же вернетесь на кладбище и доложите госпоже Личиане, кто, как и зачем наложил на склеп заклинание молчания. Собственноручно уберете все последствия прошедшей ночи и отдраите там все до зеркального блеска. А также найдете способ добыть для уроков пару десятков несвежих тел так, чтобы вас никто не заметил. Только на этих условиях я вас отпущу целыми и здоровыми.

– Согласны! – торопливо выкрикнул Гидес.

Я протянула руку, рывком вытащив из «узла» один хвост, являвшийся ключевым, и под жалобный вой одного из бесов добавила:

– Проваливайте! И упаси вас Создатель еще раз перейти мне дорогу.

На контрольную я, к счастью, успела и даже написала ее, подглядывая в шпаргалку через раз, а не как всегда – списывая подчистую с заныканного под столом учебника. Мадам Тиссот – урожденная орчанка и шаманка с почти тридцатилетним стажем – страшно удивилась, что я уложилась в отведенный срок, но работу, поколебавшись, все-таки приняла. А напоследок одарила меня столь странным взглядом, что я прям почувствовала, как в этой большой, серокожей, некрасивой, но по-своему доброй женщине, давно утратившей надежду обратить меня к свету истины, встрепенулась слабенькая надежда.

Обычно мои контрольные сдавались самыми последними, и по ним можно было сверять точную последовательность расположенных в учебнике абзацев. Совпадение становилось идеальным, если мне было лень там что-то менять, и приобретало вялое разнообразие, если мне хватало времени хотя бы местами привнести в сухой язык учебных пособий некоторую живость.

Конечно, учителя понимали, что происходит, и не раз пытались поймать меня на горячем, но до сих пор ни у кого не получилось – богатый опыт выживания под суровым маменькиным надзором и здесь давал о себе знать, не позволяя мне быть уличенной. Куда прятались мои многочисленные шпаргалки, никто так и не выяснил, хотя однажды меня самым натуральным образом обыскали. Где я беру материал для списывания, тоже никто не догадывался, особенно когда от нас требовали оставить сумки в коридоре и сажали поодаль друг от друга. Но самое интересное заключалось в том, что, пока писалась работа, я действительно ее понимала и была готова ответить на любой вопрос. Однако, едва выйдя в коридор, напрочь забывала обо всем, что только что написала, и уже на следующее занятие не смогла бы воспроизвести – на такие подвиги моя память, увы, не была рассчитана. Поэтому до следующей контрольной я напоминала чистый лист бумаги, на котором лишь изредка и весьма ненадолго появлялись какие-то буковки.

Целых три года эта порочная практика приносила свои плоды, не давая повода менять отношение к учебе. По большинству предметов при малейшей угрозе завала меня выручал Мартин, впитывающий знания как губка. О предстоящих зачетах частенько успевал предупредить Зырян, а по целительству спасала фанатеющая от него Улька, обладающая редким талантом незаметно и вовремя подсказывать. С экзаменами, конечно, дело обстояло сложнее, там всем нам приходилось напрягаться, но серьезных осечек у меня пока не случалось.

А сегодня я неожиданно изменила своим привычкам. Стойкая бессонница и куча свободного времени вынудили меня пересмотреть приоритеты и хотя бы мельком взглянуть на заданный на дом материал. А все потому, что ночью делать оказалось форменным образом нечего. Покинуть УННУН после отбоя было невозможно, соваться в библиотеку в одиночку – неразумно, а йержиковскую книгу рядом с безмятежно спящей Улькой я открывать не рискнула, справедливо опасаясь, что чистокровной баньши такое соседство пользы не принесет.