Трагедия армянского народа. История посла Моргентау - Генри Моргентау

– Почему бы вам не снять маску курьера великого визиря и не поговорить со мной как Талаат? – спросил я в конце концов.

Он рассмеялся и сказал:

– Что ж, Вангенхайм, Энвер и я хотели бы, чтобы война началась.

Бустани, Оскан, Махмуд и Джавид тут же выполнили свои угрозы и покинули кабинет, таким образом оставив правительство в руках турок-мусульман. Великий визирь, несмотря на то что грозился уйти в отставку, столь сильно наслаждался прелестями своей должности, что, когда пришло время принять окончательное решение, не смог отказаться от них. Таким образом, результатом вступления Турции в войну, в том, что касалось внутренней политики, стало то, что страна оказалась полностью в руках комитета партии «Единение и прогресс», который контролировал практически все департаменты правительства. То есть идеалистическая организация, которая создавалась, чтобы познакомить Турцию со всеми преимуществами демократии, в конце концов стала инструментом в руках прусской автократии.

Еще одно произвело на меня впечатление в те волнующие дни. Вечером 30-го я заглянул в британское посольство. Английские резиденты очень часто обращались в мое посольство за защитой. Все боялись плохого обращения и даже убийств иностранцев. Среди всего этого напряжения я нашел одного невозмутимого человека. Сэр Луи сидел перед большим камином в хранилище. Вокруг него были сложены кипы документов. Секретари и клерки постоянно входили, приносили множество других бумаг и клали их в огромном количестве около посла. Сэр Луи брал один документ за другим, просматривал их и практически все без исключения бросал в огонь. В этих бумагах были записи послов, сделанные в течение почти ста последних лет. В них содержалось описание деяний выдающихся послов, в частности истории о дипломатических триумфах в Турции Стратфорда де Редклиффа, Великого Элчи, как его называли в Турции, в течение почти пятидесяти лет, с 1810 по 1858 год практически правившего Турецкой империей так, как это было удобно Англии. Сейчас же записи других британских послов в Оттоманской Порте[15] сэр Луи Маллет отправлял в огонь. Долгая история британского господства в Турции подошла к концу. Двадцатилетняя кампания кайзера, стремившегося покончить с влиянием Англии и стать ее преемником, в конце концов успешно завершилась, а пламя в камине перед сэром Луи было погребальным костром прекратившей свое существование власти Англии в Турции. Глядя на этого благородного и сейчас немного грустного дипломата, находящегося в великолепном британском посольстве, я, естественно, думал о том, как когда-то султаны в страхе кланялись и благоговели перед величием Англии. Это происходило в те дни, когда Пруссия и Германия были всего лишь названиями стран. И все же британский посол, как всегда, когда речь шла о британских дипломатах и военных лицах, был спокоен и хладнокровен. Мы сидели перед камином и обсуждали детали отъезда. Он дал мне список тех англичан, которые должны были уехать, и тех, кто должен был остаться. И я окончательно договорился с сэром Луи о том, что теперь буду отстаивать британские интересы. Несмотря на крушение британского влияния в Турции, честь Великобритании и ее посла не пострадали. Сэр Луи не подкупал официальных лиц, как Вангенхайм. Он не давал взяток газетчикам, не пренебрегал международными законами, не относился дружелюбно к банде политических головорезов и не вел беспрерывную кампанию, состоящую из лжи и искаженных фактов, против своих врагов. Для ведения этой дипломатической игры, завершившейся поражением Англии, у английских дипломатов было недостаточно мастерства. Тут требовались такие таланты, которыми обладал только Вангенхайм, – было необходимо обладать немецким умением управлять государством, то есть, в соответствии с высказыванием Бисмарка, нужно было быть готовым пожертвовать ради отчизны «не только жизнью, но и честью».

Вскоре после бомбардировки Одессы у меня состоялась беседа с Энвером с глазу на глаз. Мы обсуждали самый главный вопрос для всех иностранцев в Турции. Как правительство будет обращаться с иностранными резидентами? Интернируют ли их, будут ли основаны концентрационные лагеря, станут ли их преследовать с немецкой злобой и будет ли применен к ним любимый турецкий способ обращения с христианами – пытки и убийства? Тысячи представителей враждебных Оттоманской империи стран жили тогда в ней, многие из них провели там всю свою жизнь, а некоторые даже родились на оттоманской земле. После вступления Турции в войну у всех этих людей были причины ожидать плохого обращения с собой. Не будет преувеличением сказать, что многие из них жили в постоянном страхе, что их убьют. Дарданеллы были закрыты, так что помощи ждать было практически неоткуда. Режим капитуляций, под защитой которого они жили в течение многих лет, был отменен. Между иностранными резидентами и полным истреблением не было ничего, кроме американского флага. Военное положение сделало меня, американского посла, защитником британского, французского, сербского и бельгийского народа. С самого начала я понимал, что стоящая передо мной задача очень сложна. С одной стороны, были немцы с их хорошо известными мыслями о репрессиях и жестокостях, а с другой – турки с их традиционной ненавистью к христианам и природным инстинктом плохо обращаться с теми, кто беспомощен и находится в их власти.

И все же у меня были весомые доводы, и я пришел к Энверу, чтобы привести их. Турция хотела хорошего отношения к себе Соединенных Штатов и надеялась, что после войны американские финансисты поддержат ее. В то время представители всех посольств считали, что Соединенные Штаты будут выступать в роли миротворца. И если турецкое правительство желает, чтобы мы были его другом, сказал я, ему придется цивилизованно обращаться с иностранными гражданами.

– Вы надеетесь стать мировой державой, – сказал я. – Вы должны помнить, что цивилизованный мир будет внимательно за вами наблюдать. Ваше будущее положение будет зависеть от того, как вы поведете себя во время войны.

Правящие классы в Турции, включая Энвера, понимали, что внешний мир считает их людьми, не уважающими святость человеческой жизни, и турок возмущало подобное отношение. Я напомнил Энверу, что турки имеют отличную возможность опровергнуть эту критику.

– Мир может говорить, что вы – варвары, – говорил я, – покажите же ему своим отношением к гражданам иностранных держав, что вы ими не являетесь. Только таким образом вы можете освободиться от бесчестия режима капитуляций. Докажите, что вы достойны освободиться от иностранной опеки. Будьте цивилизованными – будьте современными!

Ввиду происходившего в тот момент в Бельгии и Северной Франции, использование слова «современный» было не слишком удачно. Энвер быстро уловил суть. До этого момента он вел себя, как всегда, твердо, достойно и сдержанно. А его лицо было внимательным, непроницаемым, и по нему ничего нельзя было прочитать. Теперь же выражение его лица изменилось. На нем появилась циничная улыбка. Энвер наклонился вперед, стукнул кулаком по столу и сказал: