Я везучий. Вспоминаю, улыбаюсь, немного грущу - Михаил Державин

Говорит Алена Яковлева, актриса театра и кино, народная артистка России, ведущая актриса Театра сатиры:

«Его любимую фразу обо мне никак не обойти. Она уже передается из уст в уста в нашем театре. Сказана она была, как только я пришла в Театр сатиры. Тогда, явно желая облегчить мое вхождение в коллектив, Михаил Михайлович всем начал объявлять, что я его родственница. Представляя меня своим коллегам, он говорил так: «Это первая дочь второго мужа моей первой жены!» Объясню: Катя Райкина была первой женой Михаила Державина, я же — первая дочь Юрия Васильевича Яковлева (от его первого брака), который стал вторым мужем Кати Райкиной. Но какую изящную формулу для определения меня придумал Михаил Михайлович! Уж не знаю, сыграли ли эти его слова решающую роль или что-то другое, но после этого меня в театре как-то сразу приняли и полюбили.

Много лет мы играли с Михаилом Михайловичем в спектаклях «Счастливцев-Несчастливцев» и «Андрюша», ездили на гастроли, причем не только по стране, но и в Европу, в Америку. Тогда всю группу ожидали длительные перелеты, порою просто тягостные переезды на автобусах. Но рядом с Михаилом Михайловичем время летело легко и незаметно. Он веселил всю группу, постоянно импровизировал, сочиняя на ходу какие-то смешные стихи, юморески… Порой это был просто поток сознания, Михаил Михайлович просто комментировал то, что видел, но это всегда было так истерически весело, что мы начинали безудержно хохотать. Видя какого-то незнакомого нам человека, Михаил Михайлович мог с ходу сочинить про него целую историю, совершенно неожиданную и уморительную. Его юмор был сравним с импровизациями Гафта, только все звучало более по-доброму.

Всегда, во всех поездках Михаил Михайлович был подтянут, бодр, открыт для общения — как с нами, так и со зрителем, всегда был готов раздавать всем свою любовь и автографы, в нем никогда не иссякала эта его лучезарность.

Александр Анатольевич Ширвиндт в тех случаях, когда Михал Михалыч чрезмерно задерживался в эпицентре какой-то толпы, раздавая автографы, даже принимался ворчать: «Нет, вы только посмотрите на этого актера. Круглосуточная жажда популярности!»

Вот тоже показательный случай. Однажды, где-то в конце 90-х, мы были на гастролях в Израиле. Поскольку там огромная часть населения — выходцы из России и бывшего СССР, нас принимали прекрасно. Русский язык там для многих остался родным, а ведущие актеры Московского театра сатиры всем хорошо знакомы по советскому кино и телевидению.

И вот однажды утром Михал Михалыч мне говорит: «Пойдем по городу побродим, выпьем водочки!» У нас был выходной день, и мы с Михал Михалычем — два «близнеца» по гороскопу (самый компанейский знак, любящий застолья, задушевные беседы, популярность) — с чистой совестью выдвинулись из отеля и пошли по улице. Увидев первую же надпись над кафе по-русски, мы туда зашли, сели за столик, взяли по 50 грамм.

Михаил Михайлович здоровается с хозяевами этого кафе, вот, говорит, мы к вам приехали. Те отвечают: ну и хорошо. И я вижу — как-то не так реагируют эти ребята на нас. Кажется, не узнают Державина. Я начинаю ненавязчиво подсказывать им: вот, мол, наш дорогой Михаил Михайлович Державин, приехал со спектаклем, помните чай «Кабачок 13 стульев»? Те пожимают плечами: «Не, не помним». — «Как?!.. А дуэт знаменитый их с Ширвиндтом?…» — «Не знаем, что за дуэт». — «А фильмы?! «Трое в лодке, не считая собаки»? «Бабник»? «Моя морячка»?…» Тогда они нам говорят: «Да вы знаете, мы тридцать лет назад, детьми еще, уехали в Германию, а потом и сюда переехали. Так что вашего советского кино и телевидения практически не знаем».

А у нас-то с Михал Михалычем всегдашний расчет был на то, что его узнают, просят автографы и угощают. Этот расчет ни разу (до этого случая) не давал сбоя. Михал Михал с собой на прогулки по городу уже и денег не брал. И вот вам «здрасьте» — по водочке уже повторили, а нас не узнают! И вместо просьбы об автографах несут нам счет. Михал Михалыч тихонько меня спрашивает: «У тебя деньги есть?» Я говорю: «Есть, слава богу, взяла!» Пришлось мне заплатить, он, конечно, в тот же день отдал мне эти деньги, но сам факт, что Михаил Михайлович уже так привык к популярности, что не допускал и мысли, что его могут не узнать, весьма и весьма показателен. Его, действительно, повсюду узнавали, зазывали в гости, угощали, во всех магазинах, на всех рынках… Я с ним очень любила гулять.

Михал Михалыч обожал меня разыгрывать по телефону — то меня вызывают на пробы в Голливуд, то хочет взять интервью армянское радио, и я всегда «покупалась», хотя вскоре, конечно, понимала, что это был розыгрыш.

Однажды, в начале 90-х, когда кино в стране почти перестало существовать, ни у кого на это попросту не было средств — ни у государства, ни у телевидения, ни у киностудий, — мне вдруг раздается звонок со студии Горького. Говорят: «Здравствуйте, вот мы снимаем фильм «Антология оргазма». Мы приглашаем вас на очень ответственную роль, проб не будет, вы уже утверждены. Надо будет вам приехать завтра, сняться. Нам нужен один съемочный день. Вы проститутка». Я опешила, говорю: «Спасибо, конечно, но как-то странно. Вот так, без сценария…» Они отвечают: «Ну, по сценарию там слов у вас немного. Мы вам распечатку перед съемками дадим. Вашим партнером по сцене будет Александр Ширвиндт. Вам в 9.00 нужно быть на съемках». Я говорю: «Ну раз так, если уж Ширвиндт, то ладно…» Мой отчим, слушавший наш диалог по параллельному телефону, потом мне говорит: «Слушай, что за странное название — «Антология оргазма»? А я ему: «Да ладно, что б ты понимал в кинематографе?» И вот я приезжаю на студию Горького, в окошечко бюро пропусков протягиваю свои документы, быстро говорю служащей: «Мне в «Антологию оргазма»!» Та смотрит растерянно в ответ: «Что, простите?» Я повторяю громче: «Антология оргазма!» Народ в холле уже заинтересованно прислушивается. «Ой, девушка! — начинаю торопить сотрудницу студии. — Давайте быстрее! Сейчас уже Ширвиндт придет!» — «А вам в какой кабинет?» И тут я понимаю, что пропуск на меня не заказан, и сама я не знаю ни номера комнаты, ни фамилии режиссера, просто студия Горького — и все!.. Сжалившись надо мной, меня все же пропускают: «Ладно, девушка, мол, идите, поищите сами это самое, ну что вот вам надо…», и я начинаю бегать по всем этажам пустынной студии, спрашивать редких встречных — где тут группа «Антологии оргазмов»?… Все только плечами пожимают — кто испуганно, кто весело.