Твоя Шамбала - Владимир Сагалов

«Как неудобно перед людьми – вещи мои постирали. Что произошло? Я бы и сам мог постирать. Это что, они всю ночь не спали из-за меня?» Он вновь медленно сел и начал одеваться, разглядывая свою одежду, не понимая, зачем нужно было её стирать. От состояния неизвестности накатывало волнение, но в то же время в его голове проплывали короткие туманные воспоминания о двух стариках, которые приняли его в этом доме. «А где Михаил? Ведь мы собирались на охоту. Чёрт! Что произошло, почему я ничего не помню?» Между делом одевшись, он решил, что Михаил должен быть во дворе или эти дедушки скажут, где он может быть. «А может, я у проводника дяди Коли? Вроде так его звали?» Головокружение прошло, и, почувствовав себя уверенно на ногах, он стоял одетый посреди комнаты и не мог решить, что ему делать, как поступить. Где-то в глубине памяти он как бы чувствовал присутствие дурных или даже страшных событий, но не мог ничего вспомнить. Стараясь не шуметь, он, тихо ступая, сел на кровать и почувствовал выступивший на лбу пот. Сердце заработало интенсивнее, разнося по всему телу нарастающее волнение, переходящее, как ему показалось, в лёгкую атаку паники.

«Так, так, так. Стоп. Без паники, – Штефан оглядел свои руки, и только сейчас заметил затягивающиеся от порезов и ссадин раны на пальцах и ладонях. – Что это такое, где я мог так порезать руки? – невольно поднявшись с кровати, он забегал глазами по комнате в поисках зеркала. – Чёрт, зеркала, что ли, нет в доме? – Он судорожно начал ощупывать лицо и глаза. Под правым глазом он нащупал небольшой, продольный и уже затянувшийся корочкой след пореза или царапины. – Чёрт, на кого я похож! Что происходит? Как я в таком виде полечу домой?»

Подойдя на цыпочках к окну и немного раздвинув занавески в надежде увидеть кого-нибудь, Штефан разочаровался. Окно выходило на сторону леса, и кроме деревьев он ничего не увидел. «Может быть, в другой комнате есть зеркало?»

Так же, на цыпочках, он подошёл к закрытой двери, ведущей в другую комнату, взявшись крепко за ручку и надавив всем телом, так, чтобы дверь не заскрипела, легко открыл её и заглянул в соседнюю комнату. В доме стояла полная тишина, и ему казалось, что везде и даже на улице было слышно, как он передвигается по дому. Передняя комната была залита светом, занавески были стянуты к краям окон, которые выходили на сторону двора. Остановившись в дверном проёме, он не мог пошевелиться. Напротив него были окна, и сквозь них он сразу увидел одного из стариков. Застыв, как вкопанный, он чувствовал себя вором в чужом доме. Понимая, что хозяева знают о его присутствии, он всё же не знал, кто эти люди. Не отрывая взгляда, он наблюдал за передвижением старика, который что-то переносил с места на место. Штефан не хотел, чтобы хозяин вошёл в дом сейчас. Ему не хватало воспоминаний со вчерашнего дня. Мозг судорожно пытался структурировать отрывки событий, которые остались в голове, пытаясь выстроить хоть небольшую логическую цепочку до встречи с хозяином дома. Он стал разглядывать комнату, пытаясь найти в ней что-нибудь знакомое. Ведь логика подсказывала ему, что, если он пришёл в этот дом, тогда должен помнить, как он сюда входил, что видел и откуда он пришёл.

Напротив, меж окон, располагался кухонный, деревянный стол, накрытый скатертью, два стула, аккуратно приставленных к столу, и широкая деревянная скамья, устланная какими-то домоткаными ковриками. В углу у входной двери, на невысоком, но крепком табурете стоял бачок, накрытый деревянной кадушечной крышкой, на которой помещалась перевёрнутая вверх дном эмалированная кружка. Слева за дверью он увидел кухонный деревянный шкаф, а справа от дверного проёма до самой входной двери – большая высокая печь, от которой исходило лёгкое приятное тепло. Это было всё убранство в этой комнате. Взгляд вновь упёрся в скамью. Несколько секунд не отрывая взгляда, он вглядывался в старую, крепкую, искусно сделанную и по своей ширине больше похожую на лежанку скамью. Он чувствовал с ней какую-то связь, будто он уже сидел или лежал на ней: «Почему я ничего не помню?» Штефан заметил, что старик вошёл в сарай и не мог его видеть. Быстро подбежав к окну, он оглядел двор. Напротив, с левой стороны был ещё один дом, но виден он был лишь наполовину, прикрытый сараем. Напротив того дома через двор стояли большие деревянные ворота, одна створка которых была открыта. Посреди двора находился колодец, увенчанный деревянным срубом, и все строения были соединены сбитыми из досок дорожками, сходившимися в центре двора к колодцу. Больше никого не было видно.

Старик вышел из сарая и направился в сторону дома, в котором находился Штефан. Он шёл не спеша, отряхивая с одежды солому. Паническая атака, как кипятком ошпарила Штефана, Отпрыгнув от окна, он уселся на скамью, вдавившись спиной в стену. Его вновь бросило в жар, сердце колотилось так, что стук его, как ему казалось, был слышен во всём доме: «Сейчас он войдёт, и всё прояснится. Пусть тогда так. Надеюсь, я не в плену. В крайнем случае можно будет убежать. С одним стариком уж я как-нибудь справлюсь. Толкну его и убегу. К счастью, на дворе больше никого нет». Ожидание показалось вечностью. В дом никто не вошёл ни через минуту и ни через пять. Немного успокоившись, он пересел к окну и стал подглядывать во двор. На этот раз он увидел сразу двух стариков. Один, сидя в телеге, заехал на двор, а другой закрывал ворота. Затем один начал снимать с лошади упряжь, а второй разгружать из телеги ульи. Их слаженная работа вернула памяти Штефана несколько моментов, которые дали ему немного пищи для создания его долгожданной логической цепочки. Он отодвинулся от окна, и окинул взглядом скамью, на которой сидел. Пришли воспоминания, как он, всё ещё думая, что это было вчера, лежал на этой скамье в каком-то больном, нехорошем состоянии, а старички так же дружно и слаженно обихаживали его. Воспоминания потекли рекой. Он вспомнил, что один старик европейской внешности, а другой – алтаец с маленькими прищуренными глазами, которые, как ему казалось, он видел во сне.

Хоть очень затуманено, но кое-что удалось сложить в ряд. Теперь он вспомнил, что пришёл сюда один, без Михаила. Поэтому его здесь не может быть: «Но тогда, где он, и каким образом я пришёл сюда один? Что, чёрт возьми, произошло и продолжает происходить? Успокойся. Чего тут гадать. Сейчас всё решится. Они войдут в дом, и всё решится, – глубоко вздохнув, вытянув вперёд ноги и немного расслабившись, успокоил себя Штефан. – Всё равно уже ничего не изменишь. Только нужно как можно быстрее найти Михаила, ведь послезавтра у меня самолёт». Вдруг в голову пролился свет, и, подскочив на ноги, Штефан чуть не закричал вслух. «Старик ведь немец! Тот, который с бородой! Я ведь с ним на немецком общался. Нужно идти к нему». Подойдя к входной двери и взявшись за ручку, он остановился и подумал, как начать разговор, о чём спросить в первую очередь, но ничего не пришло в голову. «Ладно, когда они меня увидят, разговор завяжется сам собой». Он не успел надавить на дверь, как вновь поплыли воспоминания. Поток чётких картинок заполнил его, лишённый воспоминаний последних событий, наполовину пустой мозг. Он отпрянул от двери и с выраженным испугом в глазах, на подкосившихся ногах, с трудом, опираясь на стул, добрался до скамьи и, свалившись на неё, закрыл лицо руками.

– О майн гот! О майн гот! – теперь уже в полный голос кричал Штефан. – Не может быть, нет!! Это ужасно!! – Перед его глазами застыла сцена убийства Михаила и всех, кто находился рядом. Он вновь видел себя, в ужасе убегающего по лесу, и опять расстрел, и опять, и опять. – Что теперь будет? Что теперь? О майн гот!