Я стираю свою тень - Сергей Панченко

— Бесподобно, Айрис. Космически вкусно. Ты прирожденный кулинар.

— Ой, только не космический вкус, — она сморщилась. — Я думаю, даже ваши собачьи консервы намного вкуснее нашей синтетической пасты.

— А почему в комнате дым? — поинтересовался я, не увидев его причин в идеально приготовленном блюде.

— Я не сразу разобралась, как работает устройство для выпекания. Первый пирог пришлось выбросить в мусор. Но даже в том виде он был вкуснее нашей еды.

— А с чего ты вообще решила его приготовить?

Впервые я заметил, как Айрис не сразу нашла, что сказать. Она будто смутилась.

— Хотелось сделать тебе приятное, — Айрис артистично отвела взгляд.

Мне и самому стало неловко.

— Тебе это удалось, — произнес я и покраснел. — Отличный ужин. Я не привык к таким изысканным блюдам. У тебя талант.

— Вряд ли. Я делала строго по рецепту. Талант — это когда готовишь созданное в воображении блюдо, заранее представляя, каким оно будет на вкус.

От ее взгляда, прощупывающего мой мозг, мне стало не по себе. Она говорила простыми и понятными словами, но с такой интонацией, будто они значили намного больше. Я не умел читать между строк, а понимать женские намеки и подавно. Айрис точно хотела, чтобы ужин привел меня к какому-то выводу. Какому? Женщина кормит мужчину, если хочет его заполучить. Зачем меня кормить, когда я и так готов стать ее парнем. Я мысленно отмахнулся от этого предположения. Слишком фантастическое.

— Чем займешь вечер? — спросила у меня Айрис.

И снова в ее голосе звучало не только желание узнать, но и исподволь повлиять на мое решение. Я уже был не рад этому пирогу, который казался теперь предметом влияния на меня. — За компом хотел посидеть, — честно ответил я.

— Да? А я хотела посмотреть с тобой какое-нибудь кино. Я тут канал у тебя нашла, там такое показывают! У нас за подобное минус сто баллов и три часа в неделю психологической реабилитации, — она взяла пульт и включила телевизор.

Кажется, я догадался, о чем шла речь, до того, как загорелся экран телевизора. В рамках какой-то акции провайдер подарил мне три месяца вип-пакета с кучей платных каналов. Я не стал отказываться. Экран телевизора озарился пикантной сценой утех двух девушек и одного парня.

— Я такое не смотрю, — поспешно соврал я и снова покраснел.

— И правильно, в одиночку такое смотреть не стоит, — Айрис выключила телевизор.

Отвечаю, она сверкнула глазами, будто у нее в голове случился электрический разряд. Меня даже передернуло от пяток до макушки. Айрис задержала на мне взгляд сияющих плотоядных глаз. Я почувствовал себя целомудренной девушкой, оказавшейся в компании с парнем-хулиганом, страдающим переизбытком тестостерона. Хоть кричи и зови на помощь. В некотором смысле я даже испугался, предположив, что у Айрис случился какой-то нервный срыв, сродни срыву сексуального маньяка.

Однако за вспышкой ничего не последовало. Айрис принялась убирать остатки ужина, а я отправился в свою спальню, отдаться, как обычно, компьютеру. Только осадочек у меня все равно остался. Одним глазом я постоянно косился на дверь, ожидая продолжения. Оно не последовало, и спустя час бесцельного тыканья мышкой в экран монитора я уже начал жалеть, что испугался. Мне стало смешно из-за своей реакции. Я не считал себя бруталом, и даже среднестатистическим мужиком. Знал и принимал свою робость и трусость, как особенность характера. Но я никогда не думал, что сробею перед женщиной в такой ситуации.

Возможно, Айрис это поняла и обиделась. Разница менталитетов могла вызывать у нас недопонимание. Наверное, она ждала моей благодарности за ужин в виде грубого мужского приставания. Я не умел так. У меня стоял психологический барьер, который я возвел самостоятельно. Он состоял из неуверенности, робости, низкой самооценки, страха быть оскорбленным, самодурства, выдуманных проблем и прочего. Барьер был настолько высоким, что перемахнуть его сходу у меня ни за что не получилось бы.

Айрис приняла душ. Проходя мимо моей комнаты, пожелала мне спокойной ночи нейтральным тоном. Я обидел ее. Сожрал торт, как тупое животное, и пошел залипать в компьютер. Настроение мое ухудшилось из-за самокопания, в котором я был большой профессионал. Недостойные лучшей доли всегда совершают поступки, чтобы не дай бог их жизнь не начала налаживаться. Оттолкнут тех, кто им помогает, оскорбят защищающих их, всегда выберут сторону проигравших.

Я тоже решил сходить в душ. Окатить себя ледяной струей воды в наказание, как Добби, и заодно помыться. Смыть с себя налипшую глупость, прилипшую к моей душе клейкой зловонной массой. Удивительно: на крючке в душевой висело новое полотенце. В мыльнице лежало новое сиреневое мыло, совсем без волос. Пена для бритья и крем после стояли на полочке. Зеркало чистое, ванна блестела, как новая. Айрис добавила сюда женского уюта. На фоне изменений мне стало еще хуже. Я тот человек, который всегда делает неправильный выбор.

Водная процедура освежила тело, но не мысли. Я вышел из душа с твердым намерением зайти в спальню к Айрис и хотя бы еще раз похвалить ее ужин. Но как только я оказался у нее, весь мой настрой пропал. Барьер был слишком высок, а прыгун из меня такой себе. Я вернулся в спальню. Не включая свет, скинул халат и забрался под одеяло. Под ним уже кто-то был. Меня сдавили объятья, к губам прильнули горячие губы. Тьма комнаты наполнилась ароматом сиреневого мыла.

Утром мы проснулись вместе. И это было здорово. Айрис с ловкостью кенгуру столкнула меня с кровати ногами. Я упал на пол, грохоча как мешок костей.

— Ты чего? — я чуть не обиделся.

— Твоя очередь готовить завтрак. Я посплю еще пять минуток, — она блаженно вытянулась на кровати.

Растрепавшиеся волосы легли ей на лицо, вздрагивая в районе носа от дыхания. Она была очаровательна даже в таком заспанном виде. Айрис скрутила одеяло, обняв его вместо меня, и закинула сверху ногу. Я не мог поверить, что такая красивая девушка лежит в моей кровати и тискает мое одеяло. Мне захотелось запечатлеть этот момент. Я тайком сделал фотографию на свой телефон.

Аромат свежесваренного кофе расползся по дому, заставив Айрис выбраться из кровати. Она натянула одну из моих старых маек, которые я бережно хранил в теткином шкафу. На мне эта майка смотрелась неряшливо, а на стройной фигуре космической гостьи она сидела как вещь от кутюрье. Майка была ей коротка, и едва прикрывала основание ног, но в нашей ситуации это нельзя было считать недостатком.

Айрис села за стол, откинула волосы назад и посмотрела на меня, прищурившись. Я подвинул ей кусок пирога на блюдечке.

— С добрым утром! — поприветствовал я ее, постаравшись вложить в голос как можно больше нежности и заботы.

— Здорово, — неожиданно по-свойски ответила Айрис. — Что надумал?

Я не сразу понял, о чем она спросила. Вроде предложения руки и сердца с ее стороны не было, или я что-то пропустил? Видя мое затруднение, она пояснила: