Ты мне не сестра - Любовь Попова

Она поднимает брови и широко открывает рот. Отводит глаза и сглатывает.

— Не думаю, что его это сильно расстроит, я так понимаю, он согласился выкупить только тебя?

Неудобно за это, но и врать не хочется.

— Да.

Она истерично смеется и, прикрыв глаза, качает головой.

— Глупо было ждать от него чего-то хорошего. Ладно хоть о тебе заботится.

— Я его самый дорогостоящий проект, как иначе-то, — смеюсь я.

— Ладно, — смахивает она слезу и улыбается. – Расскажи лучше, в чем заключается наш план.

На словах наш план. Я беру ее руку и прижимаюсь к ней губами. Ласкаю нежную, сливочную кожу. Даже не солнце она всегда была прохладной. Как вода в реке. Всегда свежая, всегда сладкая.

И я рассказываю. Об интересе Андронова к Грановски и Черкашину. Об их страсти к своим девушкам, и о том, как прослушка помогла понять, что Андронов хочет использовать их слабости. Забрать девушек и сделать их жизнь рычагом управления. А мы используем его недальновидность. Лана проникнет в дом, когда Андронов будет отстреливаться. Потерявшие своих любимых, мужчины не оставят все так просто. А я и помогу узнать, куда отвезли их девушек.

К этому времени Андронов потеряет уже часть своей компании и сойдет с ума. Ведь та империя, что он строил на протяжении долгих лет, утекает сквозь пальцы, и он все еще не понимает, кто же главный виновник всего этого. Но я скажу ему. Как только мы сыграем последнюю партию, как только он будет готов убить меня, а я просто буду «защищаться». Своей жене я скажу, что после плена не могу жить с женщиной и мне нужна психологическая помощь. Я рассчитываю, что Лана очень часто будет проводить терапию. После того, как я найду возможность без палева к ней снова приезжать.

И все шло по четкому плану. Ни шагу назад. Лана даже смогла выкрасть нужные документы. Информация, которая позволит посадить Андронова, как минимум, лет на триста. Мы даже готовили ловушку папаше и успевали трахаться. Быстро так, в затемненной тачке, пока пленницы мирно дрыхли в квартире.

И все шло по плану, если бы Лана не забыла свой телефон. Если бы девушка Грановски, не видевшая любимого неделю, не решила ему позвонить. Если бы протеже Андронова, Глызин, не был на стреме, чтобы выследить звонок.

Все шло по плану, а вышло еще лучше. Я с большим удовольствием смотрел, как тухнет жизнь в белесых глазах. И чувствовал возбуждение Ланы, нажавшей на курок.

*** Светлана ***

План был прост. Отсидеться в квартире с нервной Василисой и вечно тоскующей по любимому Майей. Дождаться, когда все обвинительные документы на Андронова будут в мировом суде и просто выступить свидетелями. Но в тот вечер, когда Максиму срочно понадобилось меня увидеть, срочно просунуть пальцы мне между ног и ощутить, что я все так же хочу его, все пошло по пизде. Наши телефоны были на прослушке. И все это знали. Но Майе все равно потребовалось позвонить Давиду Грановски, своему любовнику. А все потому что я забыла телефон. И секс быстро отошел на второй план, а на первый встали жизни девушек, которые неожиданно оказались в опасности. И эта опасность настигла и нас. В виде Андронова, которого очень удивило, что я жива. Так удивило, что он замешкался и получил от Максима с ноги. Потом еще раз и вроде бы отключился. Ничего не стоит сейчас отнести его в машину полиции и предъявить дополнительные обвинения. Но никогда такие истории не заканчиваются без жертв.

Секунда. Две. Три. Время замирает в тот момент, когда я вижу, как по светлой ткани на Ваське расползается пятно.

Красное. Не совместимое с жизнью ее ребенка. Она уже и имя ему придумала. Она любила его. И пусть Андронов не знал, что она беременна. Ему было бы наплевать на это. Ему наплевать на человеческую жизнь. Тогда почему я должна задумываться о моральной стороне вопроса?

Не думая, поднимаю пистолет и стреляю. Отдача такая, что меня кидает к стене, но на губах цветет улыбка. Безумная. Дикая.

Потому что все кончено. План пусть провалился. Но самое главное, что Дьявола больше нет. И меня накрывает куполом облегчения.

Он не тронет меня больше. Он не будет больше давить на Максима. Мой ребенок вырастет вдалеке от этой грязи.

Мы свободны.

Андронов так умело манипулировал нами, желал заполучить обоих. Думал, что мы будем ему подчиняться. А мы его обыграли. Сделали ход конем и наслаждаемся плодами своих трудов.

— Вася, — хочу рвануть за Макаром, который стремительно понес ее вниз к машинам скорой помощи, но меня останавливает Максим. Отбирает пистолет и обрабатывает мои руки салфеткой. Тоже самое делает с пистолетом.

— Они разберутся. Сейчас надо сделать так, чтобы тебя не посадили.

Максим, конечно, прав, но мне все кажется, что пострадала Вася из-за меня.

Она мне понравилась. Светлая девочка. Хотела бы я быть такой же. Веселой, бойкой, живой. Не представляю, что она чувствует сейчас.

Она будет винить Макара, но виноваты мы с Максом, что втянули безвинных людей в свои игры. И Давида с Майей. Та вообще оказалась из моего города. Никогда не видела никого уравновешеннее, чем она.

И это после того, что ей пришлось пережить по вине маньяка Глызина несколько лет назад. Он встречался с ней, а когда не смог уломать на секс, изнасиловал. И не просто надругался, а совершил настоящее насилие с помощью посторонних предметов.

Пока мы с девушками сидели в квартире и выжидали конца операции, мы много друг о друге узнали. Мы пили вино, играли в карты и разговаривали. У меня никогда не было подруг. Даже школьная приятельница Жанна не в счет. Но вот с ними, с Васей и Майей, у меня сложилось впечатление, что я могу довериться. Все рассказать. Повиниться. Стать нормальной.

Я вытащила их из дома Андронова, куда их привезли, чтобы запереть. Они думают, я спасла их, но на самом деле я просто следовала плану Максима.

Он даже после звонка Давида, и получения информации о том, что нас раскрыли, был хладнокровен. Как удав. Холодный и безэмоциональный. Жутко, если честно, в тот момент возбуждающий.

Да, выругался на меня, что забыла телефон, но, когда ехали в квартиру, когда вызывали скорую и спецназ… Максим сообщил, что так даже лучше. Сказал еще, чтобы я не ревела, если кто-то пострадает.

И я пытаюсь, правда. Не плакать. Не всхлипывать, думать о победе. Но пострадало невинное существо. Не родившийся ребенок.

Я не знаю, как смотреть Васе в глаза. А Максиму, как всегда, все равно. Ему главное отмазать нас от следствия. Перекинуть всю вину на Глызина, которого он догнал на пути из квартиры. Давид его изрядно помял, но садисты не боятся боли. Но даже он вряд ли смог бы выжить после пули, которую его рукой всадил в него Максим.

Застрелил и вложил в руку пистолет.

То, с каким профессионализмом он все это придумывал, делал, пугало до жути. Неужели в его душе ничего не кольнуло, когда он все это придумывал, проворачивал.