Сундук с тремя неизвестными - Валентина Андреева

– Ой, не ищите. Давайте я вам еще раз запишу… – Марина кинулась вверх по лестнице на второй этаж, но в это время раздался телефонный звонок, она развернулась и суетливо бросилась к телефону.

– Да-да… Уже выхожу… – И радостно сообщила: – Такси прибыло! Ну что, не нашли?

Наташка как заведенная продолжала хлопать себя по карманам. Даже в тех местах, где их и в помине не было. Глядя на нее, я вывернула карманы и своих брюк. Выпал листок со списком продуктов, которые мне надлежало купить около месяца назад.

– Это не то! – сразу предупредила обеих.

– Ладно! – Марина на секунду исчезла и появилась вновь с ключами. – Вот. Эти от входной двери, а этот пусть так и будет отдельно. Запасной, от комнаты Георгиновны. Она о нем и сама не знает. Потом Владимиру Аркадьевичу передадите. Или Тиме. Зеленая записная книжка на туалетном столике. Там найдете адрес. Ну, я побежала. Ой, дайте мне свои номера телефонов. Приеду, позвоню, как тут у вас. Только сразу не обещаю.

Мы усадили Марину в такси, тепло попрощались, при этом она почему-то всплакнула, и, окончательно ошалевшие, вернулись в дом, отметив легкий щелчок дверного замка.

– Двери закрываются автоматически! – Забудешь ключ и фиг войдешь. Ир, кажется, мы по собственному придурковатому желанию опять ввязались в какую-то авантюру. В принципе, конечно, ничего страшного. Серов желает забрать сына из «исправительно-трудового дома» в Ижевске и доставить его сюда для продолжения учебы. Нам это по силам. Только парики снять да умыться.

– Я панически боюсь самолетов. И завтра утром после бессонной ночи к следователю.

– Так не на весь день. А самолеты… Чего их бояться? Вон Георгиновна на земле, на ровном месте ногу повредила. Инка Лаврентьева волокла своего мужа к машине, он в гостях пересидел, прислонила его в полусогнутом состоянии к задней двери, а пока переднюю открывала, он съехал вниз и – башкой об асфальт. Так сказать, лобовая атака. Теперь не пьет. Что-то там у него в голове стряхнулось. А Николай? Помнишь Николая Репина?

Я кивнула, решив не вдаваться в воспоминания. Раз Наташка так говорит, значит, должна помнить.

– Впрочем, ты его вообще не знаешь. Это первый муж Караваевой, ее ты тоже не знаешь. Так вот, он в собственном доме с унитаза упал. Зачитался, уснул и прямо без штанов прорубил башкой окно в коридор. А голова слабенькой оказалась. Недолго мучился, сразу сознание потерял. Когда очухался, первым делом спросил, где его журнал, а вот Караваеву долго не признавал. Потом Селиверстовы…

– Хватит! – твердо осекла я Наташку. – Лететь так лететь. Заказывай билеты. Только не мешало бы предупредить Серова о нашей самодеятельности.

– Об чем речь! Завтра попросим следователя передать ему, чтобы за сына не волновался, и все дела. За деньги отчитаемся по чекам и билетам. Зато в Ижевске побываем. Отпуск должен быть насыщен новыми впечатлениями!

Наташка принялась названивать по номеру, указанному в листочке.

Очевидно, ей импонировала манера разговора абонента. Она улыбалась, кокетничала и без конца поправляла кудри своего парика.

– Хорошо, ждем, – выдохнула она в трубку и помрачнела: – Козел! Не мог назвать точного времени доставки. Придется сидеть и киснуть. А у меня из-за собаки собачья жизнь! Впрочем… – Подруга снова принялась набирать цифры. – Анастасия Ивановна, ну как арбуз?…

Да-а-а?… Весь в вас не влезет. Степану Ивановичу определенно надо нагулять аппетит. Сейчас появилось новое направление в медицине – псинотерапия называется. Пошлите его прогуляться с Денькой. Только смотрите, чтобы она Степана Ивановича не потеряла. Минут пять – десять выгула, и зверский аппетит обоим обеспечен. Деньке тоже из пакета корма подсыпьте. Ключи у вас на вешалке под полочкой… Ах, знаете… Ой, вот только не надо меня благодарить, мы почти родные люди.

Аккуратно положив телефонную трубку, подруга шумно вздохнула и с облегчением выпустила струю воздуха через сложенные в трубочку губы.

Мы немного посидели, привыкая к тишине большого дома. Наталья сосредоточенно вертела в руках ключ от комнаты Георгиновны, потом вздохнула и заявила:

– Сиди, не сиди – адреса не высидишь.

– И Светкиного сундука тоже, – добавила я.

– Какой сундук! Ты же слышала, что все комнаты закрыты… – Наташка на секунду задумалась, с досадой хлопнула себя по коленкам и слегка взвыла. Ключи выпали на ковер: – Блин! Теперь на ноге оттиски всех этих открывалок заполучила, можно запасные делать. Не понимаю, о чем ты только думала? Твоя хваленая интуиция явно тусуется в другом месте. Мы же не знаем, какую именно комнату занимает Георгиновна. Теперь придется лазить по всем этажам и примерять ключ к каждой двери. Впрочем, чердак, кухню и подвальное помещение, я надеюсь, можно исключить. Хватит рассиживаться! Обход начнем со второго этажа.

Едва мы поднялись на второй этаж, как хлопнула входная дверь. Мы невольно прижались к стене, отделанной деревянными панелями, и замерли. Внизу было тихо. И только я решилась высунуть голову из своего укрытия, как по плиткам пола прихожей кто-то, осторожно ступая, прошелся. Честное слово, мне показалось, что даже волосы парика на моей голове встали дыбом. Обратившись за моральной поддержкой к подруге, сразу поняла, что с этой идеей явно поторопилась, она чуть сознание от страха не потеряла. Стресс за стрессом! На Наташке лица не было. Зато был один сплошной затылок. Подруга ухитрилась стянуть с головы парик и спрятать за ним свои приятные черты. Крайне дурацкое положение… Со всей очевидностью, войти в дом мог только «свой» человек, поскольку воспользовался ключами. Если это внеплановое явление хромой Георгиновны, ночевать нам придется в «обезьяннике». Дама тут же вызовет милицию, а мы, как нельзя кстати, «ряженые». С добрыми намерениями в таком виде по чужому дому не шастают. Правда, оставалась слабая надежда, что на одной ноге она нас не догонит… Если же освободили Серова… Пожалуй, в этом случае вообще нет никакой надежды.

Я прилегла на ковровую дорожку и осторожно высунулась из-за угла. В поле зрения попала только рука в коротком голубом рукаве, согнутая в локте. Ее обладатель (или обладательница) не двигались, из чего я сделала вывод – человек не совсем «свой». Стоит и выжидает непонятно чего. Вернее, понятно «чего». Сам боится. Мне сразу полегчало. На крайний случай можно гаркнуть: «Стой! Кто идет?!» Ответом он не удостоит. Сразу слиняет за дверь. А если не слиняет?

Я слегка лягнула ногой подругу, и она, как подкошенная, улеглась рядом со мной. Парик свалился на пол, Наташка нервно вытерла им лицо. Вытаращенные глаза светились одним-единственным вопросом: «Кто?» «Чужак», – ответила я одними губами. Она хлопнула ресницами в доказательство того, что поняла.

Очевидно, визитер почувствовал себя более уверенно, поскольку вышел, так сказать, «напоказ». Правда, вид открывался только сзади. Стройная фигура, на голове спортивная кепка. Скорее всего, тот самый родственник, который вместе с ульями пристроился на задворках участка. Переговариваясь жестами, мы тут же наградили его бородкой и лысиной. Наташка даже зубами скрипнула – худощавый дедуля с бородкой и лысиной не соизволил разуться. На ногах у него были спортивные тапочки. Он немного постоял перед зеркальными дверцами шкафа-купе, который, к сожалению, был недоступен нашим глазам. Не разворачиваясь, полюбовался на себя во всех возможных ракурсах, потом со злостью плюнул на чистошерстяной, если верить Марине, ковер, рисунком которого она недавно восхищалась. После этой выходки я сразу осознала, что никакие наши грозные окрики не заставят деда немедленно и без оглядки покинуть территорию дома. Скорее это надлежит сделать нам с Наташкой. Желательно незаметно. Увы, сорок восьмой размер в данном случае не очень удачен. Зря мой муж убеждал меня, что его он вполне устраивает.