Сундук с тремя неизвестными - Валентина Андреева

В спальне громко хлопнула балконная дверь – сквозняк воспользовался удобным моментом, чтобы в полной мере заявить о себе. Я мигом отвлеклась от увлекательного зрелища и быстро закрыла распахнутое настежь кухонное окно. Ай-яй-яй! Просто замечательно! Сама проявила халатность – сама себя слегка пожурила. Димка сейчас бы выступал в течение часа.

К тому времени, когда я «уговорила» вторую чашку кофе, с хмурой физиономией заявилась Наталья. Похоже, утренняя свежесть оказала на нее противоположное действие. Не меняя насупленного выражения, она достала чашку, придирчиво в нее заглянула и, не найдя повода к ней привязаться, привязалась к кофе.

– У тебя что, молотый в зернах кончился? Уж для себя-то могла бы и расстараться. Впрочем, оно все равно бы убежало. А мне сейчас на улице, представляешь, бабка с пуделем целый мешок собачьего дерьма принесли! Ты его знаешь, черненький такой, из первого подъезда. Очень на своего хояина похож. Такой же вертлявый и бестолковый. Ир, прекрати корчить рожи! Я не понимаю, что ты хочешь сказать – то ли соболезнуешь, то ли радуешься.

– Да нет, просто удивляюсь.

– Так не удивляются! Жаль, тебе не довелось увидеть настоящее удивление – я, как эту благодетельницу услышала, так очки с носа и слетели – глаза из орбит выкатились. И еле-еле нижнюю челюсть правой рукой поймала. Слава Богу, не у самой земли. Даже мелькнула мысль подвязать ее к макушке поводком, да только он вместе с Денькой унесся – нечаянно упустила. Хорошо, что в кустах застрял, все-таки уберегла собаку от «панели».

– А почему бабка «благодетельница»?

– А как еще можно назвать человека, который для меня целую неделю собирал собачьи кучки? Она, видишь ли, решила, что я таскаюсь с пакетом, веником и лопатой исключительно в целях создания товарного запаса дерьма на даче. Вместо навоза. А когда я нашла в себе силы разъяснить ей, что мои действия – осмысленный результат борьбы с загрязнением окружающей среды, ее чуть кондрашка не хватила – решила, что я сбрендила. А потом все содержимое своего пакета под дерево и высыпала, да еще с угрозами – пробросаешься, мол!

– Скажи спасибо, что она тебе его за деньги не предложила.

– Еще чего! У тебя к завтраку только кофе?

– Ну да. Мой холодильник сам собой не отоваривается.

– Мой тоже. Жаль, вчера так неосмотрительно всю курицу слопали. Что ж, будем собираться. На обратном пути забежим в какую-нибудь кафешку. Может, предварительно заедем к Рогачевой? Пусть в меру сил изуродует. Хотя нет, не стоит. Подумает, что заявились именно тогда, когда жареный петух клюнул… Ну, тот, которого ночью слопали. Тем не менее в своем обличье тащиться в дом Серова не стоит. Да и вообще, не мешало бы хоть иногда менять имидж, если уж не удается сменить мебель.

Практические навыки, почерпнутые из прошлого опыта, помогли. Только в самом начале процесса преобразования в иную личность я дала маху – напялила на голову парик, да еще не той стороной. Наташка решительно его с меня стянула. При этом мои собственные волосы почти не пострадали. Подруга, почти как всегда, была права – сначала одежда, потом макияж, а головной убор – в последнюю очередь.

Попытка сделать из меня «белокурую Жизель» Наташке не удалась. К моему парику больше подходило определение «каштановый» – это звучит благороднее, чем просто «рыжий». Она ухитрилась завить парик «мелким бесом», и в целом я, наверное, была похожа на того самого пуделя, который наравне с бабусей сегодняшним утром участвовал в попытке передачи гуманитарной собачьей помощи. Физиономия приняла восторженно-глуповатый вид. В какой-то момент Наташка серьезно обеспокоилась и строго-настрого запретила мне улыбаться. В противном случае широкая известность мне обеспечена. Таких, какой я выгляжу, просто в природе не существует. Разумеется, рот у меня тут же растянулся до ушей. Наташка ругнулась, вторично сорвала с меня парик и натянула его на свою голову, забыв стянуть свой. Еще раз чертыхнулась, стащила с себя оба париковых покрытия и, внимательно посмотрев на себя в зеркало, со вздохом примерила кудрявую копну. Удивительное дело, но она очень шла к ее серьезной физиономии.

– Отпад! Такое впечатление, что мой папа был рыжим негром, – задумчиво проронила подруга. Подумала и добавила: – А мамы вообще не было. Ладно, так и быть, буду париться в этой шапочке.

Я с готовностью подтвердила правильность решения и мигом напялила второй – пепельный парик. Под цвет собственных Наташкиных волос. Тут же пришлось избавляться от излишков макияжа. В результате я стала похожа на заплесневелую бледно-розовую сыроежку. А после того как подкрасила губы тусклым белым цветом, аналогов, достойных сравнения с моей особой, не нашлось.

– Пожалуй, в таком виде ты заслуживаешь еще более пристального внимания, – озадачилась Наташка. – Все дело губишь на корню. Понимаешь, как тебя ни приодень и ни разукрась, в тебе все равно проступает твоя яркая индивидуальность. Снимай парик, смывай боевую раскраску, а я пока сбегаю за подарочным мешком царицы Тамары. Если ее старый театральный реквизит не сожрала моль, мы что-нибудь да подберем. А и сожрала – не страшно. Походишь с проплешинами. Вон мужики не стесняются, бегают с залысинами, да еще и за умных сходят.

Через пятнадцать минут я, с русой косой до пояса, выглядела наивной провинциалкой, случайно занесенной сквозняком из прошлого века. Но этим не обошлось. «Русая коса» увенчала трехлитровую банку с медом, подаренную Димке благодарным пациентом, и подверглась капитальному постригу в современное каре. Еще минут через десять Наташка мне обзавидовалась, заявив, что макияж мне вообще не нужен. Моя яркая индивидуальность наконец-то полиняла.

Когда я с опаской взглянула на себя в зеркало, первым делом удивилась своим большущим глазам. Не сразу сообразила, что плохо смыла тушь с ресниц. Краска размазалась по векам. Надо же, как просто сделать свой взгляд неотразимым! Не слушая наставлений подруги, торопливо подкрасила губы и окончательно себе понравилась. В дальнейшем надо будет изменить прическу. Надоела короткая стрижка.

– Ну хватит собой любоваться! Такое впечатление, что вся эта поездка имеет только одну цель – позволить тебе повыпендриваться. Впрочем, я тоже хороша. Рыжий подарок из Африки. Результат скрещивания негра-альбиноса с рыжей шваброй. Вот и мама отыскалась!

Дальнейшие сборы были очень недолги. Время близилось к одиннадцати часам. Вылетев из общего коридора, мы донельзя перепугали не во время шагнувшую из лифта Анастас Ивановича. В руках она держала огромный арбуз и, метнув на нас настороженный взгляд, проявила намерение уронить его на пол. Наташка мигом оказалась на подхвате. И пока Анастас Иванович, загораживая своим мощным телом кабину лифта и плохо соображая, пыталась провести нашу идентификацию с хорошо известными ей подлинниками, я, с опущенным вниз лицом, безуспешно старалась обскакать ее то с одной, то с другой стороны.

– Ща как грохнется! – кряхтя, предупредила подруга, пытаясь окончательно сбагрить огромную ягодку в обессиленные руки соседки. – Анастас…сия Ивановна! Я арбузы т-такого калибра не покупаю! В них одни нит-траты. Ну и тяжесть! Что, не узнали? Да мы это, мы! У нас с Иришей билеты на маскарадную тусовку. Из-звините… – Наташка поднатужилась и окончательно перекинула арбуз Анастас Ивановичу. – Опаздываем!