Любовники Камиллы - Виктория Янссен

— Еще раз спасибо.

Каспар поднял фонарь и выпрямился, наблюдая, как Родрик и его пьяный напарник протискивают в узкую дверь неподвижного Леопольда, то и дело прикладывая его головой о каменную притолоку. Затем он утер рукавом лицо, и только тогда Камилла заметила темные разводы крови у него под носом.

Камилла распрямила плечи и медленно поднялась на ноги, опираясь одной рукой о стену. Каспар издали посмотрел в ее сторону и погасил фонарь. Камилла, оказавшись в темноте, услышала приближающийся хруст гравия и тихий стук, раздавшийся, когда евнух поставил фонарь на землю. Каспар вздохнул, и она тоже перевела дух.

Помолчав, Каспар тихо сказал:

— Леопольд может доставить нам большие неприятности.

— Значит, нам лучше поторопиться.

Каспар нащупал в темноте руку госпожи и повел ее к задним воротам. В душе у Камиллы затеплилась надежда: скоро она будет свободна.

Если бы Анри не был так изнурен физически, он бы протанцевал всю дорогу домой. Утро напролет он работал без роздыха, день провел чередуя смертельный ужас с вожделением, потом до позднего вечера ухаживал за лошадьми и чистил конюшни, а затем предавался плотским утехам в бане с Нико. И при всем этом завтра ему надо будет встать ни свет ни заря, чтобы выгулять каждую лошадь по отдельности, прежде чем наступит полуденная жара.

Прошлым летом околел Пюрей, старенький пони герцогини, и, поскольку замену ему так и не нашли, стойло его, расположенное в самом дальнем конце конюшни, пустовало до сих пор. Там Анри обычно и ночевал, туда и перетащил свои простыни и запасную рубаху. Правда, сейчас чистая рубаха была на нем, а грязную он нес в небольшом бауле. Анри чувствовал себя таким чистым, что с трудом представлял, как наденет ее завтра, когда проснется.

Парень задумался. Ночь пройдет, настанет утро, и удивительные события, произошедшие с ним в бане, отойдут на задний план, покажутся ему каким-то волшебным сном. По крайней мере, он надеялся на это. Что бы ни случилось, человек неминуемо должен возвращаться к своей обычной жизни, поэтому надо обо всем забыть и постараться не жалеть о том, что, может быть, потерял навсегда.

Подойдя к конюшне, Анри очень тихо повернул деревянный брусок, запирающий дверь. Теперь уже никто из старших грумов не ночевал здесь, предпочитая спать на парусиновых койках в соседней конюшне, однако малейший шум мог разбудить их, и тогда быть беде. В той конюшне обычно обедали охотники герцога, а иногда даже выгуливали лошадей по кругу на корде. Анри никогда не допускал чужаков к лошадям герцогини и ухаживал за ними лично, поддерживая их в отличном состоянии. Он делал это ради нее, ведь даже если запрет ездить верхом распространялся на всю ее оставшуюся жизнь, она все равно могла приходить, чтобы накормить их лакомой морковкой или любоваться ими издали, а Анри не хотел расстраивать ее. К тому же он обожал этих чудесных лошадок.

Заперев дверь уже изнутри, Анри прислушался и, удостоверившись, что все в порядке, медленно пошел вдоль чисто убранных стойл. Проникающий сквозь узкие окошки лунный свет серебрил пол под ногами. Почуяв приближение грума, Тоня издала тихое приветственное ржание, и Анри остановился, чтобы потрепать ее по холке. Тоня благодарно ткнулась мордой ему в волосы.

— Ты почему еще не спишь? — мягко спросил Анри.

Ответа он, естественно, не ждал.

Гирлянда тоже бодрствовала и сейчас смотрела на него, сонно моргая, переминаясь с ноги на ногу в своем стойле, где на дощечке было написано ее имя. Анри подошел и, обняв руками за гладкую шею, пригнул ее голову к своей, всей грудью вдохнув знакомый лошадиный запах. Ему так хотелось поговорить с Гирляндой, рассказать ей, как лучшему другу, все то, что произошло с ним за сегодняшний насыщенный событиями день, однако это было бы не только глупо, но и опасно, поскольку его могли бы услышать из соседней конюшни. О своей встрече с герцогиней он вообще не должен ни с кем разговаривать, иначе гибель грозила бы и ей, и ему. Так что об этом лучше даже не вспоминать.

Сладко зевнув, Анри нагнулся, чтобы подлезть под перекладиной, огораживающей стойло Пюрея, но на полпути замер, увидев там какую-то темную фигуру, и, вздрогнув, полез обратно, однако кто-то схватил его за плечи и силой бросил на солому.

Не ожидавший нападения Анри упал на колени. Хотел вскочить, но его резко перевернули лицом вниз и начали душить. Когда он захрипел, стараясь оторвать руки нападавшего от своего горла, его снова перевернули и только тогда перестали душить. Вглядевшись в лицо парня, человек выдохнул и отошел в сторону, а когда заговорил, Анри понял, что перед ним женщина.

— Ты напугал меня, — глухо проговорила она обвиняющим тоном, словно он был виноват, что кто-то проник в стойло и принялся его душить.

Теперь до Анри дошло, что его посетила Сильвия — та самая служанка герцогини, которая проводила его сегодня во дворец.

— А уж как я-то испугался, — пробурчал себе под нос юноша, растирая шею.

Он поднялся на ноги и потряс головой, стараясь успокоиться; все его тело до сих пор сотрясала дрожь.

— Сам виноват, тебе не следовало возвращаться на конюшню так поздно, — заявила Сильвия. — Я жду тебя уже более часа.

С этими словами она отряхнула одежду и зажгла фонарь, который принесла с собой. Анри с изумлением уставился на нее, глаза у него полезли на лоб. Вместо серого платья на ней были облегающие тонкую фигурку кожаные штаны для верховой езды, мужская рубаха, высокие сапоги и перчатки с крагами на руках. Волосы Сильвии скрывались под кожаной шапкой. Увидев служанку в таком обличье на большом расстоянии, Анри смог бы легко принять ее за мужчину. Вероятно, она оделась так специально, подумал Анри. Молодая женщина, тайком пробирающаяся ночью к конюшням, могла бы вызвать нездоровый интерес к своей особе.

— А зачем я вам понадобился? — удивился Анри.

Он едва успел увернуться от затрещины, поэтому удар кулака Сильвии пришелся ему в плечо.

— Такова твоя преданность ее светлости, грум? — прошипела служанка. — Ты что, уже все забыл? Мадам будет разочарована.

Анри сам не понял, как снова очутился на соломе. Видимо, ноги у него подкосились, едва он услышал слова Сильвии. Руки его непроизвольно сжались в кулаки, челюсть отвисла.

— Ее светлости? — еле слышно прошептал он непослушными губами.

— Да, идиот! Кто же еще? Или это не ты пообещал помочь ей сбежать из дворца, как только это понадобится? Вот прямо сейчас и понадобилось! Мадам намерена исчезнуть, а она и шагу не может ступить без меня. Еще с нами стражник, один из двух евнухов, прислуживающих ей. А еще она настаивает — она настаивает, — чтобы к нам присоединился ты, хотя лично я не могу взять в толк, зачем нам нужен такой болван. Какая от тебя польза? Мы с евнухом и без тебя можем управиться с лошадьми, а охранять ее светлость будем по очереди. Но мадам так захотела, и ее воля должна быть исполнена. Ты должен идти с нами.