Речи любовные - Алиса Ферней

Это был его способ подвести жену к тому, чтобы она открылась ему, но на сей раз она не пожелала ничего говорить; он даже мог заметить, что она не стала, как обычно, успокаивать его, шепча: «Не стоит беспокоиться, я буду с такой-то».

Напротив, она рассмеялась, как девчонка, радующаяся тому, что провела кого-то.

— Я не ревную, — продолжал он, — я не знаю, как ты проводишь свое время. Ты говоришь «Я рисую», но откуда мне знать, так ли это?! Я ни разу не видел ни одного рисунка. Я не спрашиваю, с кем ты видишься, кто тебе пишет, куда ты идешь и с кем. Если уж это ревность!..

Она улыбалась. Ей было не по себе от его монолога, потому как именно в этот день она намеревалась обмануть его. Обмануть? Это было именно так, поскольку не все было сказано начистоту. Впервые она по-настоящему вникла в смысл слова «утаить». Она могла сказать себе: «Я не делаю ничего плохого». Именно так она и думала, но не говорила. Говорить так самой себе было смешно, тогда как думать, глубоко осмысливать, верить в это — вовсе не было смешным.

— Не задерживайся слишком поздно, я беспокоюсь, когда ты возвращаешься одна. Ты ведь такая красивая!

— Хорошо, постараюсь вернуться пораньше.

— Ты можешь доехать в такси до клуба, и мы вместе вернемся домой.

Что тут ответишь? Он мог неправильно истолковать ее молчание.

— Попробую.

Для ужина они подыскали тихий ресторанчик, где бы никто не слышал их речей, пусть даже им самим еще было неизвестно, куда заведут их слова. Гораздо лучше понимая свои чувства, чем то, на что могут отважиться, они сидели друг напротив друга за столиком на две персоны. Он был настолько мал, что они могли соприкасаться коленями. Но не соприкасались. Неловкость как рукой сняло, во всяком случае, ту, которая возникла в начале встречи из-за необычности ситуации, создавшейся по причинам, не высказанным вслух. Не так уж часто случается быть рядом с кем-то, вовсе не близким тебе, делить с ним трапезу, не будучи способным признаться в причине этого соседства. Они не были друзьями и не могли ими стать. Как не были и сотрудниками. Предстояло ли им вместе заняться каким-то делом? "Нет и нет. Так почему они сидели друг против друга, открывая для себя своего визави и смеясь? Не было ни одной причины, которую можно было счесть вполне законном. Была лишь сила притяжения, такая, что даже бросалась в глаза: написанное на обоих лицах повышенное внимание выдавало некоторое подспудно пробивающее себе дорогу намерение. Ни одного слова еще не было произнесено, а между тем все было ясно: они поглощены друг другом.

Она вся сияла, и это выглядело еще более изысканным оттого, что гармония между ними была их секретом. Взаимная симпатия продолжала делать свое дело, и их беседа приняла менее условные формы. Исходившее от них «не от мира сего» скрыть было невозможно ни от официанта («Будьте добры, посадите нас так, чтобы нам никто не мешал», — попросил Жиль, в то время как Полина опустила глаза), ни от других посетителей, ни от них самих. Он выдавал себя смехом и колкой настойчивостью взгляда. Она — избыточной улыбчивостью и манерностью, присущей женщинам под обожающими взглядами. К тому же ее бюст был наклонен над столиком по направлению к спутнику, словно под воздействием магнита. Альковный голос то щекотал ее нервы, то выказывал рыцарскую преданность вкупе с мужским интересом. Каждый словесный накат все больше подвигал Полину Арну к некоему помешательству.

* * *

Она разговорилась. Натурой она обладала чувствительной, речи ее были рассудительны. Словом, белокурая Венера, находящаяся под властью чар своего собеседника, умела выражать свои мысли и была неглупа. Жиль Андре ощутил еще большую тягу к ней, ведь ум оказывает эротическое воздействие, во всяком случае, он относился, к тем, кто это ощущает. Она заговорила, пришлось перестать воображать, что он превосходит свою избранницу и что она — игрушка в его руках, готовая предаться ему со всеми потрохами. Она тоже заигрывала, кокетничала с ним, да так тонко, что даже забавлялась, чувствуя растущее в нем желание. И ждала.

* * *

— Верите ли вы в ангелов? — спросил он.

— Мне кажется, некоторые люди носят ангела внутри себя, порой я его замечаю, — ответила она.

Оба рассмеялись.

— А вы опасны! А моего ангела вы видите?

— Да вроде нет, никакой пары крыльев.

— Это и неудивительно, у меня нет ничего от ангела.

— Я вижу его чаще в женщинах.

— Значит, я не очень хорошо к ним приглядываюсь. Мне кажется, на моем пути было больше дьяволов, чем ангелов, — проговорил он с таким видом, будто ему что-то привиделось.

— Расскажите о вашей жене. Как ее зовут?

— Бланш.

— Чем она занимается?

— Она педиатр.

— Она очень красивая.

— Так оно и есть, — улыбаясь, согласился он, отметив про себя, до чего женской была ее оценка. — Она восхитительна. Может, сейчас уже не то, что прежде, возраст берет свое…

— Не надо об этом. Расскажите еще что-нибудь.

Говорить о жене не хотелось, а она испытывала любопытство, какое может вызвать одна женщина у другой, особенно если любима. Много ли она работает? Умна ли, преданна, заботлива, ласкова? До какой степени любима им? Полине хотелось услышать обо всем об этом из уст своего будущего любовника и чьего-то "бывшего мужа. Но для этого ему нужно было совершить предательство.

— Сколько лет вы женаты?

Он совсем замолчал. Она заговорила просящим голосом:

— Ну расскажите что-нибудь еще!

Но он решительно отказывался говорить о Бланш Этой красотке не вытянуть из него больше ничего. Он прямо сказал ей об этом, глядя в глаза:

— Нет, я вам больше ничего не скажу. Впрочем, она мне теперь не жена. Начни я вам рассказывать о ней, имею в виду нечто такое (он не посмел сказать «сугубо личное»), так вы, пожалуй, вообразите, что точно так же я и о вас смогу распространяться с какой-нибудь другой женщиной.

— Но я не ваша жена!

— Я знаю, но думаю, вы понимаете, что я имею в виду. — И чуть слышно добавил: — Теряешь право говорить о ком-то, кого близко знаешь. Или же теряешь право на самые близкие отношения. Я не обсуждаю свою жену, я ее люблю, это все, что я могу о ней сказать. — Он дал понять, что тема закрыта.

— Но вы разводитесь, — не унималась Полина, которой с поразительной скоростью завладела ревность.

Она могла сколько угодно повторять себе: «Это его жена, не стану же я ревновать к ней, и от того, что он говорит о ней с такой нежностью и загадочностью в го лосе, ничто во мне не переменилось».

— Да, правда, — начал было он, но задумался и умолк А некоторое время спустя добавил, словно для самого себя: — А ведь я всегда стремился избежать этого, мне и сейчас трудно согласиться… — Затем пояснил: — Моя жена считает, что совместная жизнь стала невозможной, однако я не склонен думать, что это конец. А вы счастливы с вашим мужем?