Птица войны - Эдуард Кондратов

Оставалось подчиниться. Генри обнял друга. Парирау еле слышно всхлипнула.

Тауранги остался один.

Теперь он весь обратился в зрение и слух. Находясь на вершине холма, он мог не опасаться, что ваикато подкрадутся к нему незамеченными. Заберись Тауранги снова на базальтовый зуб, он мог бы увидеть приближение врага значительно раньше, чем с этой площадки. Но там он снова оказался бы под обстрелом. Здесь же он был в сравнительной безопасности — только бы враги не появились сразу с нескольких сторон.

Присев на корточки за каменным барьером, юноша положил перед собой ружье и принялся ждать, не отводя глаз от склона, откуда стреляли ваикато. Он посидел так всего с минуту, а затем, пригнувшись, перебежал на противоположную сторону площадки и осторожно глянул вниз: никто не появился и здесь.

Тауранги вернулся на основную свою позицию, высунулся из-за камней и вздрогнул. Случилось то, чего он боялся: цепочка воинов ваикато, огибая скалу, быстро двигалась в сторону, куда скрылись Парирау и Хенаре. Прямой путь к деревне нгати им был хорошо знаком.

Тауранги скрипнул зубами. Он ничуть не боялся, что ваикато его убьют. Он был уверен в своем превосходстве над этими медлительными трусами и знал, что ускользнет. Но Парирау? Хенаре?

Он не колебался ни секунды. Грохнул выстрел, и высокий воин, шедший впереди, выпустил из рук ружье и ткнулся лицом в траву.

Цепочка сломалась. Несколько воинов метнулись назад, остальные нырнули в кусты и залегли. Пока Тауранги перезаряжал ружье, с десяток пуль ударили в скалу. Дымок над барьером не остался незамеченным.

Следующим выстрелом юноша уложил наповал ваикато, неосторожно высунувшего из кустов украшенную перьями шевелюру. После этого пришлось срочно менять позицию: враги стали пристреливаться и осколки камня уже оцарапали плечо и лоб.

Тауранги знал, что долго ему не продержаться. По тому, как шевелились верхушки кустов, он догадывался, что ваикато начали обходить скалу. Теперь никто из них не рисковал появляться на открытом месте, и Тауранги вел огонь почти наугад. Когда у него осталось всего три патрона, в стороне, откуда появился остановленный им отряд разведчиков, он различил гул голосов. Похоже, подходило главное войско Хеухеу-о-Мати.

Пора было думать об отступлении. Тауранги, пригнувшись быстро перебежал площадку и выглянул.

Тотчас же над его головой просвистела пуля. Второй кусочек свинца брызнул каменными крошками.

Кольцо замкнулось. Он был окружен.

Генри еле поспевал за девушкой. Опять напомнило о себе колено: спускаясь по скалам, Генри оступился, и боль проснулась. Как ни старался он, чтобы Парирау не заметила его мучений, долго скрывать хромоту он не мог. Что ни шаг, ступать на правую ногу становилось все больнее.

— Хенаре, ты совсем не можешь идти, — вздохнула девушка, останавливаясь и сочувственно глядя на отставшего юношу.

Он не ответил. Сел на землю и, закусив губу, принялся растирать ногу. Подойдя к нему, Парирау наклонилась и огорченно зацокала языком. Опять вздохнула:

— Хенаре, тебе больно?.. Но сидеть нельзя, ваикато близко… Тауранги уже сражается с ними…

Приглушенный треск ружейной пальбы Генри услышал минутой раньше и, разумеется, хорошо представил себе, как важно им торопиться. Но двигаться быстрее он не мог.

— Я помогу тебе, Хенаре, — тихо сказала девушка.

— Не надо. Я сам, — отмахнулся Генри, с усилием поднимаясь с земли.

Но Парирау повторила с мягкой настойчивостью:

— Я помогу… Так мы пойдем быстро-быстро…

Она обвила рукой поясницу Генри, подставив плечо под его локоть.

Самолюбие Генри было уязвлено, но выбора не было. Идти стало и в самом деле значительно легче. Хорошо, что они возвращались не по старой дороге: здесь тропа была значительно шире, чем в кауриевой роще. Там бок о бок они бы не прошли. Правда, спускаться по склону, усеянному обломками скальных пород, было неприятно даже в башмаках. Каково же было босой Парирау? Однако она словно не замечала камней.

Опираясь на девушку, Генри старался не смотреть на нее и не думать о ней. Но это было выше его сил. Волосы Парирау касались его лица, полуобнаженное тело приникало к нему при каждом шаге. Порою, сам того не замечая, Генри так сжимал упругое плечо, что Парирау невольно останавливалась, виновато смотрела на него, вздыхала и двигалась дальше.

Но вот и она выбилась из сил. Они сели на поваленное деревце, и Генри наконец осмотрелся — до сих пор он глядел только под ноги.

Растительность на этом склоне совсем не походила на буйные субтропические заросли, какими он любовался, поднимаясь на холм. Казалось, какая-то злая сила некогда постаралась уничтожить здесь все живое: только чахлые кустики пробивались кое-где из-под каменных завалов. Это поработало землетрясение. Оно породило огромный оползень, который, в свою очередь, вызвал опустошительные обвалы скальных пород.

Парирау прислушивалась. Уже долгое время не было слышно выстрелов. Генри видел, что девушка с минуты на минуту ждет появления Тауранги.

А что, если он погиб? Генри стало не по себе. Чтобы заглушить подкрадывающийся страх, он громко окликнул девушку:

— Парирау, он догонит нас, идем же!

Она послушно поднялась и, не поднимая глаз, помогла ему встать. Не успели они сделать и десятка шагов, как тело девушки напружинилось. Она остановилась и резко обернулась назад.

— Ваикато…

Генри различил возбужденные голоса. Они звучали близко.

— Бежим, Хенаре! — заторопилась Парирау.

Генри рванулся вперед и со стоном присел, гримасничая от нестерпимой боли.

Слезы брызнули из глаз девушки.

— Хенаре! — воскликнула она в отчаянии и, подхватив под мышки, помогла ему подняться на ноги. Генри обнял ее за плечи, и они снова заковыляли по камням. Но уже ясно было, что далеко им не уйти: голоса приближались.

Парирау вдруг остановилась.

— Сюда! — задыхаясь, она указала свободной рукой на крупный обломок скалы. Под ним чернело отверстие, похожее на неширокий грот.

Времени для сомнений не было. Генри напряг все силы, и через несколько секунд они оказались у цели. К счастью для них, убежище оказалось достаточно просторным, чтобы разместиться вдвоем.

Едва Генри и Парирау устроились на прохладном лишайнике, затянувшем дно и стены пещеры, где-то рядом послышались голоса, шуршание покатившихся со склона камешков и, наконец, звуки торопливых шагов.

Генри приподнялся на локтях, осторожно выглянул и тотчас приник к пахнущей сыростью земле.

В трех шагах от входа в пещеру он увидел грязные босые ноги и приклад ружья.

Раздался протяжный возглас. Генри и Парирау прижались друг к другу и затаили дыхание…

…Только сейчас Тауранги вспомнил о своей любимой палице. И горько пожалел, что поленился ее захватить.