Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни - Олег Цендровский

Для иллюстрации можно привести такую аналогию: в командном пункте нашей головы прямо перед пультом управления толпа мартышек каждую долю секунды затевает шумные драки и свары. Мартышка, которая побеждает, прыгает за пульт управления поведением и какое-то время силой исходящей от нее угрозы держит остальных в стороне. Но вот проходит немного времени, и ее стаскивает набравшийся сил конкурент. Тогда мы хотим уже не есть, а почитать книгу, не ругаться, а помириться, не спать, а бодрствовать. По законам нейробиологии только одна доминирующая потребность и программа может реализовываться в поведении в каждый взятый момент времени, поэтому за пультом всегда одна главная мартышка – специфическая нейронная сеть мозга.

Личность человека есть тогда что-то вроде статистического среднего из нрава мартышек, которые за этим пультом оказываются, она полицентрична не только с точки зрения восприятия опыта, но и мотивации. У нас нет центров поведения, которые обладали бы безусловным преимуществом, нет встроенной ригидной иерархии между ними, даже базовые биологические потребности могут быть легко подавлены иными потребностями вплоть до сознательного лишения себя пищи, питья, безопасности, удобства и чего угодно вплоть до жизни. Все зависит от конкретной расстановки сил в конкретной голове и исторической ситуации.

Исследуя внимательно роль чистого разума в этой игре, мы не можем не заметить, что он вообще не является силой, инициирующей поведение, не является игроком на арене. Разум лишь калькулятор – он ничего не хочет и не может хотеть по самой своей природе. Он снабжает своими вычислительными мощностями захватившую контроль потребность и верно служит ей, пока та у руля. Если вы хотите пить, разум будет искать способы удовлетворить это желание. Если вам вздумалось слагать стихи и писать картины – он озаботится и этим. Наконец, если вы хотите убивать или одержимы тягой к приему наркотика, он с такой же готовностью придумает, как это устроить.

Подчиненность разума центрам мотивации легко доказывается изменением биохимии или физиологии мозга. Помещение электрода в определенную часть миндалевидного тела мозга тотчас же сделает человека агрессивным, и деятельность его ума направится на то, как бы причинить вред окружающим. Если сдвинуть электрод немного в иную часть миндалины или гипоталамуса, болезненно повысится либидо – ум станет лихорадочно искать пути удовлетворить половую потребность.

Аналогичным образом работают психоактивные вещества и гормональные препараты, мощно изменяющие поведение, направленность и ход мышления. MDMA с большой вероятностью сделает вас любящим всех вокруг и очень доверчивым. MDA сделает вас настолько доверчивым, что вы расскажете все секреты любому, кто спросит; потому его используют спецслужбы как сыворотку правды. Очень высокий уровень дофамина толкает человека на грань мании и шизофрении, очень низкий – депрессии и суицида. С высоким пролактином вы, скорее всего, уже немногим за двадцать лет заведете семью и будете верным мужем, а вот с низким – останетесь холостяком и повесой.

Одним словом, интеллект строит и корректирует поведенческие программы, но не лежит в основании их запуска – сперва пульт управления должен быть захвачен одной из мартышек, одной из командных нейросетей бессознательных структур мозга. Это объясняет тысячелетиями поражавший рационалистов факт: то, как малоэффективны бывают попытки урезонить или увещевать людей, чтобы повлиять на их поведение. Человек может быть полностью убеждён и согласен с вашими доводами, но пока где-то в недрах шестеренки с натугой не задвигаются, это не приведет к практической реализации. Он будет все понимать, но поступит с точностью наоборот.

Нередко и самого согласия добиться не удастся просто потому, что ведомый потребностью ум склонен отбрасывать и коверкать то, что идет с ней вразрез, и оправдывать то, что помогает ее воплощению. Фрейд назвал это рационализацией – мошеннической деятельностью ума по подведению рациональных оснований под бессознательные импульсы. Если взглянуть на феномен с противоположного конца, идеи могут быть абсурдны и противоречивы, но если им как-то удается зацепиться за бессознательные механизмы желания, они оказываются действенны. Так работают успешные манипуляторы, политические ораторы и диктаторы, вся сфера рекламы. Задача эффективного текста, речи, личного воздействия потому не столько в том, чтобы рассказать и обосновать, сколько «показать» нечто воображению и на вёслах как логики, так и поэтики добраться до глубинных слоев психики.

Эра научного подтверждения полицентрической модели

Начиная с середины XIX в. почти все крупнейшие имена в психологии, от Фрейда и Юнга до У. Джеймса, как и нейробиологи XX в., придерживались убеждения в множественной структуре личности. В последние полстолетия, однако, исследования мозга современными методами больше не оставляют на этот счет сомнений. Мы не только отдаем себе отчет в психологическом факте данной борьбы и отсутствии какого бы то ни было центра опыта и мотивации, но и можем увидеть конкретные физиологические механизмы. Несомненной революцией стала технология фМРТ, которая позволяет с очень высокой точностью наблюдать активацию зон мозга при разных видах деятельности. Чем активация выше, тем больше отслеживаемое фМРТ кровенаполнение соответствующей популяции нейронов, поскольку для работы им нужно много кислорода и питательных веществ.

Исследования с помощью фМРТ и других методов подтвердили, что в мозге существует постоянное соперничество и борьба за лидерство между центрами активации и торможения. Зоны бодрствования постоянно конкурируют с зонами сна, одновременно посылая сигналы спать и не спать, по итогам чего формируется поведение. Негативные эмоции борются с положительными, чувство голода с чувством сытости, исследовательское поведение с потребностью безопасности или центрами экономии энергии (то есть ленью) – и так на тысячах фронтов. В общем, происходит война всех со всеми, и каждая нейросеть, каждая мартышка, без остановки пробует пробиться к пульту управления и отпихнуть других.

Представление о «Я», пребывающем в центре опыта, является не отражением действительного положения вещей, а лишь удобным для эволюции познавательным инструментом. На высших уровнях нервной деятельности иллюзия субъекта-субстанции необходима и даже неизбежна, и причина этого довольно проста. Хотя тело и психика человека состоят из множества частей, всеми шестеренками движет общий интерес выживания и продолжения рода. Клетки, органы, нейросети и поведенческие программы организма составляют относительно цельное живое существо и упакованы в тело, отделенное от окружающего мира. Они в равной мере нуждаются в кислороде, питании, тепле и безопасности, как и сотне других вещей. Чтобы обеспечивать удовлетворение потребностей самых сложных организмов, собранных из различных кирпичиков, требуется предпринять два шага.

Во-первых, вся ключевая информация, получаемая от органов чувств, должна быть сведена воедино. Самое главное из того, что мы слышим, видим, осязаем, помним, чувствуем необходимо представить не как независимые друг от друга потоки данных, а слитно. Только так они смогут образовать информационную модель реальности, сопоставляться и анализироваться для эффективного выбора поведения. Сознание – это способность сведения ключевых потоков данных в связное целое для построения информационной модели мира[1]. В рамках такой эволюционной и нейропсихологической интерпретации сознание есть не только у людей, но у огромного количества видов, включая всех млекопитающих вообще.