Я всегда остаюсь собой - Йоав Блум

– У нее в квартире? Подожди, давай начнем сначала. Так что случилось, когда ты обменялась?

– Я оказалась в кабинете. Сидела за ее рабочим столом, в комнате была полная темнота. Несколько секунд я привыкала к темноте и только потом поняла, что обменялась.

– О’кей. А потом?

– Она ученый, или преподаватель, или что-то такое. Это было понятно с самого начала. На столе у нее полно бумажек, на стене – доска, сплошь в формулах. Я не особо внимательно вглядывалась, тем более в темноте не поймешь, что там написано. Я попыталась обменяться обратно. Но очевидно, мой браслет уже давно перестал работать. В свое время я пыталась обменяться в мое настоящее тело, а когда не получилось, подумала, что Ламонт меня заблокировала. В ее роли я обменивалась при помощи какого-то браслета с брюликами, который они мне дали. В любом случае я попыталась обменяться обратно и не смогла.

– Может оказаться, что браслет у тебя как раз работает, но ты пыталась обменяться уже после того, как тело Ламонт застрелили. Нельзя обменяться с мертвым.

– Да. Фантастика, а? После того как мы поговорили, я стала читать об этом в интернете…

– Секунду. Давай по порядку. Что было после того, как ты попыталась обменяться обратно?

– Стала искать, как выйти из комнаты. Зажгла свет, увидела на стуле ее сумку. Поняла, что, видимо, на какое-то время мне придется остаться в этом теле, и тогда я взяла эту сумку и стала в ней рыться. На документах и одном письме было ее имя, и я решила забрать сумку с собой. В ней еще были телефон, ежедневник, весь исписанный. На столе лежала связка ключей, ее я тоже взяла. Попыталась выйти, но дверь оказалась заперта.

– Снаружи?

– Сначала я так и подумала. Перепробовала все ключи из связки, но ни один из них не подошел. Я хотела выпрыгнуть из окна, но оказалось, что этаж слишком высокий. Стала искать по комнате – нет, ничего. В конце концов нашла ключ, он был спрятан.

– Спрятан?

– Под большим стеллажом с документами.

– Может, он просто завалился туда?

– Он был приклеен к шкафу снизу липкой лентой.

– А-а, о’кей.

Все, что нужно знать о Тамар, часть 2: то, что другие люди называют правилами, она определяет как рекомендации.

Речь не о правилах дорожного движения или о запрете красть, а о нормах поведения, которые сами собой разумеются и в соответствии с которыми мы действуем, совершенно не задумываясь об этом.

Тамар всякий раз заново задумывается, решает, подходят ли ей эти нормы, делает выбор. Политкорректность, нормы правильного употребления сарказма, идея, что в какие-то моменты можно высказать симпатию, отвращение или презрение, а в какие-то – нет, застольный этикет и запрет смеяться над определенными вещами. Все это лишь рекомендации.

Долгое общение с Тамар может постепенно разрушить невидимые преграды, которые ты возводишь в себе ради общения с окружающими и самим собой. Как радиоактивное излучение, которое искажает вещи, я иногда чувствовал, что тону в аутентифицирующем[17] излучении: оно расставляло во мне какие-то вещи по местам. Может быть, именно поэтому я остался. Она была собой – и это опьяняло.

– Когда я вышла, то увидела, что снаружи на двери написано ее имя. Так что это, видимо, ее кабинет. Доктор Кармен Уильямсон.

– Доктор! Ну ты даешь.

– Можно я напомню, что это женщина, которую несколько часов назад убили у тебя на глазах?

– Ты права. Мне жаль. Я-то думал, что женщина, которую убили на моих глазах, воскресла примерно час назад, когда позвонила мне. Совершенно сбивает с толку.

– Но ту женщину убили.

– Ты права, ты права. Извини.

– Короче говоря, я попыталась тебе дозвониться. Ты не отвечал. Тогда я решила поехать к ней домой. Почти час я ходила по улицам в теле, которое мне не знакомо, на каблуках, которые я не привыкла носить, и искала это место. И каждые двадцать минут звонила тебе. Ты не отвечал.

– Прости, я был в полиции и отключил звук телефона. Я…

– Я нашла ее дом. Зашла, походила там, попыталась понять, кто она такая. У нее чистый, убранный дом. Мебель довольно дорогая, книги – девяносто семь процентов из них я не читала, большинство из них – по-английски. На кухне – большая картина: закат на берегу. В углу написано: «Негрил». Негрил – это пляж на Ямайке. Поэтому я думаю, что она оттуда.

– Или ездила туда на экскурсию и привезла сувенир.

– Или просто подумала, что картинка красивая, и все. Поди знай. Ничего не понятно. Я еще просмотрю все ее документы, но потом.

– Да, нам нужно будет выяснить о ней побольше и узнать, кто она такая. Я бы поставил на Бразилию. Оттенок кожи…

– Прекрати так на меня смотреть. Я явно останусь в этом теле, поэтому уважай меня и его.

– Ну ты можешь вернуться в свое собственное тело.

– Сейчас нет шансов. Да и причин.

– Итак, ты была у нее в квартире – и…

– Да и все, в общем-то. Я пыталась дозвониться тебе еще несколько раз. Приготовила у нее на кухне поесть – странноватое ощущение. Теперь, когда я знаю, что она мертва, ощущение еще более странное. Я стала читать…

– И?

– И тут наконец дозвонилась. И узнала, что в Ламонт стреляли. Я решила посмотреть, что пишут об этом в интернете, но пароля к ее компьютеру у меня не было. Тогда я спустилась, нашла какое-то интернет-кафе для туристов и посидела там. Это полное безумие, Дан. Но для меня это все меняет. Если Ламонты пытались меня убрать, то теперь они думают, что я мертва, а я могу спокойно жить дальше.

– А вернуться в свое собственное тело ты не хочешь?

– Ты с ума сошел? Речь об убийцах. Чем плохо быть в этом теле? Играть роль других женщин – это моя профессия.

– Но ведь ты ничего о ней не знаешь.

– Разве это так уж важно?

– Она ученая. Ты не знаешь, чем она занималась…

– Всему свое время. А что ты рассказал полиции?

– То, что случилось.

– Понятно, идиот. Ты обо мне им рассказал?

– И да и нет.

– Ты всегда умел выражаться однозначно.

– Я не рассказал им, когда был у них. У меня не было доказательств. Мне показалось просто… просто опасным рассказывать им.

– Отлично.

– Но позже я позвонил им анонимно и кое-что рассказал. Что в теле мадам Ламонт была не мадам Ламонт, а другая женщина по имени Тамар Сапир, которая до этого обменялась с ней. Я намекнул, что целью убийства было удалить тебя с арены, чтобы никто не знал, что вы обменялись.

– И это анонимно?