Как раскрыть убийство. Истории из практики ведущих судмедэкспертов Великобритании - Полин Тремейн

Он, как никто, умел в естественной и безобидной манере вворачивать самые нелепые реплики. Однажды после обеда меня вместе с ним вызвали на место преступления. Мы добрались на поезде до городка Чертси в графстве Суррей, где ему предстояло провести вскрытие тела, обнаруженного при подозрительных обстоятельствах. Человека нашли дома с явными признаками удушения: у него на голове был завязан пакет. Возник вопрос, было ли это преднамеренное убийство или самоубийство. На истинную причину смерти должны указывать следы борьбы и характерные повреждения, такие как царапины и следы ногтей на шее, где был завязан мешок. Они указали бы на стремление человека избавиться от полиэтилена и защитить свою жизнь.

Кевин надел защитный костюм и натянул лабораторные перчатки. Мы стояли рядом с телом, я держала наготове блокнот и ручку для стенографии и ждала начала осмотра. Сначала он должен был сделать поверхностные наблюдения, затем рассечь шею и осмотреть ткани изнутри, чтобы назвать причину смерти. Для вскрытия Кевину нужны были определенные инструменты: хирургические зажимы, чтобы придерживать кожу и мягкие ткани, и скальпель для их рассечения. Он внимательно осмотрел все близлежащие поверхности в поисках инвентаря и произнес одну из своих бессмертных цитат: «Так, где же мой нож и вилка?»

Совершенно неожиданно… в высшей степени непочтительно… и плоско, я знаю. Но я не смогла сдержать смех от этой нелепости.

Я еще не успела до конца оправиться, как через несколько секунд прозвучало следующее саркастическое замечание, когда он изучал состояние тела на момент прибытия в морг. Здесь я должна сделать отступление и пояснить, что в то время по телевизору шла популярная реклама одной сети супермаркетов. Она привлекала внимание покупателей к определенным мерам, которые недавно приняли в магазине для сохранения максимальной свежести продуктов. Именно эту рекламу вспомнил Кевин, когда рассматривал признаки удушения. Оказалось, что погибший сам себя задушил, что меня крайне удивило, потому что раньше мне не приходилось сталкиваться с такой формой суицида. Когда патолог увидел, что голова умершего завернута не в один, а в два слоя прозрачной пленки, он выдал следующее: «А двойная упаковка… для сохранения свежести!»

* * *

Всякий раз, когда Кевин заходил ко мне в лабораторию, он норовил превратить мое научное оборудование в метательные снаряды. Если вдруг у нас выдавалась свободная минута, мы принимались размышлять о том, как мы могли провести обеденный перерыв, совершенствуя «ракеты», изобретенные накануне.

В колледже я изучал стеклодувное дело. Как бы странно это ни звучало, это умение оказалось очень полезным, потому что я сам мог изготавливать подходящие мензурки. Так поступали многие лаборанты, самостоятельно подбирая себе оборудование.

Однажды я нашел длинные стеклянные трубочки, которые в прошлом использовались для изготовления пробирок, и у меня созрел блестящий план. Мои предшественники и более изобретательные современники отрезали небольшие кусочки от метровой трубочки диаметром всего 5 мм следующим способом: трубочка нагревалась, отрезок вытягивался, его отсекали алмазным диском и запечатывали нижний край. Мы с Кевином нашли более интригующее применение этим трубочкам.

Я выяснил, что большая игла от шприца длиной 6 мм прекрасно входит в длинную стеклянную трубку. Сначала я удалил все неровности по краям стерильной иглы, поместил ее в трубочку, и мы приготовились запускать наши «дротики» в мишень. Если сильно дунуть в трубку с одного конца, то с другого вылетала игла. Мы изготовили мишень из крышки контейнера для образцов и стали проводить закрытые альтернативные соревнования по игре в дартс. На наше счастье, иглы изготавливали из прочного пластика, и они продержались до тех пор, пока наш интерес к игре не угас. На счастье наших коллег, мы играли в комнате, где стояли микроскопы (маленькое помещение внутри моей лаборатории), и никому не могли случайно навредить. Мы постоянно нацеливали трубочки на мишень, стоя на расстоянии полуметра, и перерыв на обед пролетал незаметно.

Кевин любил разбирать и собирать заново лабораторное оборудование и часто изобретал еще более рискованные пусковые устройства. Как-то он сделал конус из кончика пластиковой пипетки и продел в него иглу от шприца. Затем он наполнил иглу любимым химическим взрывчатым веществом и выдул из трубочки. Гениально! Выскочив из трубки, игла поразила цель и громко взорвалась. Результат: один улыбающийся и довольный собой патолог.

Дальше была моя очередь… Но тут ситуация приняла неожиданный оборот. Я выдул иглу из трубки так же, как Кевин, но на полпути шприц с наконечником почему-то застрял и взорвался слишком рано, все еще находясь в трубке. Дальний конец принял на себя основной удар, и вся конструкция разлетелась на тысячу осколков, дождем осыпавших всю лабораторию. Такое нельзя было превзойти.

Через какое-то время наше увлечение взрывами превратилось в настоящее искусство. Мы не могли остановиться и постоянно придумывали разные шутки. Когда нам надоедало подшучивать друг над другом, мы выбирали новую жертву. Например, по утрам Полин иногда садилась на свой стул и тут же подскакивала от громкого взрыва!

Как-то утром я приехал на работу и, как обычно, пошел относить шлем в шкафчик. Я и не подозревал, что прошлым вечером Кевин расставил в нем очень простую, но крайне эффективную ловушку. На дверце шкафчика по горизонтали располагался ряд длинных вентиляционных отверстий, к которым Кевин с помощью скрепки прикрепил резинку. Другой ее конец он протянул через шкафчик и зацепил за перекладину, на которую вешают одежду. Он даже додумался смазать ручку на дверце, чтобы сделать ее скользкой, и нанес на внешний край шкафчика два вещества, которые, соприкасаясь, дают максимальный взрывной эффект. Разумеется, все это было хитроумно сокрыто от моих глаз.

Ничего не подозревая, я открыл дверцу, ручка выскользнула из пальцев, и дверца с силой захлопнулась, активировав заложенную взрывчатку. Оглушительный грохот как следует взбодрил меня. Жаль, что Кевина не было рядом и он не увидел, как высоко я подпрыгнул.

Постепенно совершенствуясь, мы приняли решение (кому-то оно покажется нецелесообразным) смешать глицерин с другим химикатом, который вступает с ним в сильную реакцию. Мы залили их в пробирку и сложили в большой белый бак для образцов, а сам бак поставили в глубокую лабораторную мойку. Едва мы закрыли на нем крышку, как ее тут же оторвало взрывом, а темно-фиолетовое содержимое ведра разлетелось по потолку. В результате на потолке остались две фиолетовые вмятины. К несчастью, во время ремонта в лаборатории доказательства наших научных достижений исчезли под слоем свежей краски.

Иногда нас чересчур заносило с экспериментами, у которых порой оказывались неожиданные последствия. Как-то жарким летним днем я нанес взрывчатую смесь на листочек фильтровальной бумаги и оставил его подсохнуть на подоконнике. К сожалению, мне пришлось отвлечься (на выполнение настоящей работы!), и я совершенно о нем забыл. Несколько минут спустя в кабинет вошел профессор Мэнт и сел за свой стол. Тут внезапно подул ветерок и подхватил мой листочек, который, перевернувшись, устроил невероятно громкий взрыв прямо рядом с профессором. Я сам от неожиданности подпрыгнул, а профессор так смешно заметался, что мне было тяжело удержаться от хохота… и объяснить, что произошло.