Посох старой ведьмы - Михаил Бабкин

– Чужих всяких, – неуверенно ответил Тимка, – чтобы их пытать и мучить. Хобби у них такое.

– Есть древняя легенда, – Озур снял очки, устало потер лицо, – легенда морских колдунов. В ней говорится, что Великая Змея влила силу проклятья в свой любимый хрустальный кинжал, а сам кинжал спрятала вместе с ларцом где-то в море. И пока заговоренное оружие лежит на морском дне, ничего в нашем мире измениться не может. Ничего. А еще в легенде говорится вот что, – волшебник нараспев произнес:

Чужой придет, и сгинет рок —

Дыханье тьмы сожжет клинок!

Озур неторопливо протер очки полой халата, сунул их в нагрудный карман, прокашлялся.

– Потому-то морские колдуны и убивают всех чужих, всех, кто хоть чем-нибудь отличается от привычных им нежитей. И неустанно ищут кинжал в море, чтобы никакому чужому никогда не достался. Колдунов очень даже устраивает тот мир, в котором они живут! Искаженный мир, где они – хозяева. Помимо всего, морские колдуны верят, что кинжал поможет им вернуться в свой змеиный мир. Как – не знаю. Даже не представляю.

– Дыханье тьмы… – пробормотал Тимка. – Разве темнота дышит? И клинок чтобы сожгла… Да этот кинжал сам кого хочешь сожжет. Видели бы вы, как он сиял в вывернутой башне морских колдунов! Я чуть не ослеп.

– Если кинжал принадлежал Великой Змее, то так скорее всего и должно было быть, – заметил волшебник. – Оружие, тем более волшебное, помнит своего прежнего хозяина. А морские колдуны как-никак – змеелюди. Хотя и дальние, но все же родственники Змее! Вот кинжал и почувствовал их присутствие. Можно сказать – обрадовался встрече. По-своему.

– А что, если разбить его кувалдой на фиг, и вся недолга! – Хозяйственный жестко рубанул воздух рукой. – Нет кинжала – значит, нет и проклятья. Вот как.

– Э-э, батенька, – Озур нацепил на нос очки, снисходительно поглядел сквозь них на Боню, – вижу, в магии вы совсем не разбираетесь. Хоть и оборотень вы и превращаться можете в кого угодно, а вот в вопросах волшебства все еще зеленый-презеленый!

– Как огурчик на грядке, – хихикая, подхватил Тимка.

– Сам огурец, – обиделся Боня, – малосольный, кривой и с пупырышками. Ешь торт, кому говорю! И помалкивай.

– Дело в том, – волшебник понизил голос, – что если уничтожить кинжал, то проклятье все равно останется. И тогда уже действительно навсегда! А вот пока кинжал цел, то можно попытаться найти выход. Кинжал – это своего рода ключ, которым можно отпереть наглухо закрытую дверь змеиного колдовства! Знайте же, дорогой Бонифаций, что даже самая мощная и глобальная волшба всегда имеет – разумеется, при некоторых оговорках – обратный ход. И это неспроста: любой волшебник, накладывающий чары, обязательно должен учитывать то, что однажды может возникнуть необходимость отменить свое же колдовство. И потому он закладывает внутри собственного заклинания некое условие, при выполнении которого колдовство напрочь рассеивается и утрачивает свою силу.

– Значит, ко всем нашим заботам добавилась еще одна. – Тимка деловито доел торт, вытер пятерней губы. – Надо, Боник, людям помочь. Давай, как мы освободимся, займемся спасением их мира. Только посох сначала найдем – и спасем. Одно мне неясно: где эту дыхательную тьму отыскать?

– Чего не знаю, того не знаю, – Озур понуро оглядел гостей, – и ничем помочь вам не могу. Я, к сожалению, в освобождающее от заклятья условие не вписываюсь. Чужой, то есть пришлый в наш мир человек, – вот кто должен разрушить черное колдовство! То есть кто-то из вас.

– Час от часу не легче. – Хозяйственный с досадой поморщился. – Посох найди, мир спаси! Да к тому же и сам живой при этом останься. Охо-хо…

Тимка встал из-за стола.

– Спасибо, уважаемый Озур. Нам, наверное, пора идти, Боня? – Тим вопросительно посмотрел на Хозяйственного.

– Да, – Боня неторопливо встал, явно думая о чем-то другом, – пора. У нас Ворча давно некормленый, да и Средний малость приболел. Надо их проведать. Последняя к вам просьба, – Боня легко поднял с пола рюкзак, приладил его на плечи, – подскажите, в какой стороне город находится? Тот, в который мы попали в начале нашего похода.

– А, бывшая столица, – кивнул Озур. – Это просто. Она отсюда недалеко, для орла-оборотня – крылом подать. Превращаетесь в птицу, поднимаетесь как можно выше, а там и сами увидите. Да, чуть не забыл! – Волшебник поспешно подошел к стеллажу, покопался среди склянок и выудил оттуда внушительный зеленый флакон с резиновой грушей-распылителем на боку.

– Возьмите, – Озур протянул пузырек Боне, – мое фирменное снадобье! Может, кого расколдовать на время надо будет, – волшебник указал на оттопыренный тимкин карман с торчащим из него пультом. – Не все же расстреливать встречных-поперечных, иногда бывает нужно и просто с кем-нибудь поговорить. Хотя бы дорогу узнать! Берите, берите, – он сунул бутылочку в руки засмущавшегося Хозяйственного, – поверьте, пригодится.

– Тогда и вы подарочек примите, – Боня вынул из кармана мешочек с чаем, – так сказать, услуга за услугу. Замасур, самый настоящий! Высший сорт, – и положил упаковку чая на стол.

– Ублажил, ой ублажил! – Озур в полном восторге подбросил мешочек на ладони. – Только пить его я не стану, – волшебник торжественно спрятал мешочек в карман халата, – я его в своих опытах использовать буду! Кинжал кинжалом, но и мое травное волшебство тоже что-нибудь да значит.

– Можно вопросик? – Тимка глянул сквозь дыру в стене на звезды, россыпью мерцающие в небесной темноте. – Почему везде солнце все время светит, а у вас, как положено: и день есть, и ночь? Вы что, собственное солнце смастерили? Скажем, из подсолнуха вырастили?

– Что ты! – Волшебник упер руки в бока, от души расхохотался. – Куда мне! Дело в том, что в остальных местах солнечный свет тоже искажен заклятьем и как бы размазан во времени – день стал как ночь, а ночь как день. Потому-то и кажется, что наше солнышко такое тусклое и что стоит оно на месте. А на самом деле как вращалась наша планета вокруг него, так и вращается.

– Да? – непритворно удивился Хозяйственный. – Разве не наоборот? Надо же, а я всегда думал, что это солнце крутится вокруг мира, где я живу! И никак не иначе.

Тим и Озур переглянулись.

– И все же он огурец, – с улыбкой сказал Тим.

– Зеленый-зеленый, – охотно согласился с ним волшебник.

Тимка невольно зажмурился – переход от звездной ночи к бессменному колдовскому дню был резкий, без полутонов. Только что лунный свет серебрил густую траву, только что невидимые ночные сверчки тренькали свой обязательный ночной концерт, и вот – снова сухой пыльный лес, а над головой тусклое пятно работающего вполсилы солнечного прожектора. За спиной у Тима остались обманчиво маленький замок и окруженная эльфийскими кустами полянка; осталась позади и четко очерченная граница, черной стеной уходящая прямо в небо: за ней была прохладная ночь, где не действовало проклятье искажения.