Блистательный Химьяр и плиссировка юбок - Лев Минц

В специфических условиях России разговора о чернокожих евреях нет. Наоборот, разговор пойдет о людях, по преимуществу светловолосых и голубоглазых: о русских крестьянах, избравших для себя Закон Моисеев.

Впервые название «жидовствующие» появилось на Руси в официальных документах — административных и церковных — во второй половине XV века. Этим в тот период не ругательным, а констатирующим словом обозначали еретиков внутри православия, в коих видели склонность к иудаизму. Занятно, что до начала XVI века в Московском государстве не знали того резко отрицательного отношения к евреям и их вере. То есть, конечно же, церковные авторитеты в трудах своих всячески евреев клеймили, но имелись в виду современники Христа, допустившие распятие. Наоборот, ветхозаветные пророки, цари Давид и Соломон и прочая, прочая, прочая упоминались в самом положительном и даже трепетном смысле. С XVI века положение резко изменилось, и значительная часть энергии духовных и светских властей тратилась на всяческие меры по недопущению вредного племени в пределы Святой Руси. Многие историки полагают, что это тесно связано с «жидовствующими».

Летопись гласит, что некий Схария Жидовин (попроще: а ид Захария) прибыл в Новгород в свите киевского князя в 1471 году. Тут он почему-то «совратил в жидовство» двух городских священников (за людей простых он, судя по всему, не брался, вот все они такие!). Священников звали Алексий и Денис. (Как они сами себя стали называть, летопись не указывает, но нам кажется, что имена Моня и Додик прекрасно подошли бы этим отступникам.) Бывшие священники, а ныне труженики Моссада — или как тогда это называлось? — стали усердно свою ересь распространять и в том достигли успеха. Причем успех этот вовсе не остался незамеченным: новгородский архиепископ Геннадий начал преследование инакомыслящих, но…

Уже рука справедливого гнева трудящихся, можно сказать, занесена была над бывшими священниками, этими «оборотнями в рясах» (ибо внешне служили они по-прежнему в церковных должностях), как Великий князь московский Иван III назначил их на высокие церковные должности в Москву. Отчего? Почему? У Великого князя спрашивать о причинах его решений не было принято. Зато плоды деятельности этих, с позволения сказать, священников в истории известны. В Москве появился новый и куда более мощный центр зловредной ереси: к ним примкнула невестка Великого князя Елена и влиятельный дьяк Федор Курицын.

А в Новгороде между тем прошли аресты «оборотней», и у них были обнаружены тетради, по которым они «молились по-жидовски». Дальше все пошло не хуже, чем в Испании: часть подозреваемых под пытками отреклась от ереси (а это значит, что пытки пошли им на пользу), часть — бежала на Москву, где нашла покровительство у вышеупомянутого Великого князя, часть же твердо приняла муки и смерть.

В Москве, однако, влияние «жидовствующих» продолжало расти. И они вступили в политическую борьбу, поддержав Дмитрия, сына княгини Елены, в борьбе за престол. Но тут Великий князь назначил наследником сына своего Василия, а дьяк Курицын умер. И началось искоренение: некоторых еретиков сожгли на костре (опять не хуже, чем в Испании), другие же бежали в Литву.

Читая обо всем этом, зная, что евреи избегают обращать других людей в свою веру, ибо царствие небесное обеспечено им, если соблюдают они Десять Заповедей, невольно сомневаешься: а переходили ли эти самые «жидовствующие» в иудаизм? Скорее всего в большинстве случаев — нет. Это были, наверное, поиски новых путей в христианстве. Зато на Москве установилось и пережило века и исторические формации неприязненное отношение к евреям, которые «христианский народ в жидовскую веру совратить ищут»…

В те теперь уже далекие годы, когда в паспортах граждан СССР существовал пункт «национальность», находилось немало (прямо скажем, довольно много) евреев, прилагавших все усилия, дабы иметь более удобную для жизни запись. Так появлялись русские, например, Александр Исаакович Идельсон, украинцы с фамилией Капцензон, татары или узбеки Земельманы и Гринберги. Кого это могло обмануть, не могу себе представить. Зато нееврейская часть населения обожала такие случаи обсуждать, добавляя обычно: «Папа — еврей, мама — еврей, а я сам — русский».

И в том, что любой еврей сделает все, чтобы евреем быть перестать, были поголовно уверены и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус. Друга степей калмыка не добавляю потому, что эта подлежавшая высылке нация сама при возможности меняла преступную национальную принадлежность на что-нибудь менее подозрительное. Например, «киргиз» — безопасно и внешне похоже.

А теперь представьте себе удивление переписчиков населения (еще в 30-е годы прошлого века), когда крестьянского звания и истинно славянской внешности (хоть в Кремлевский полк призывай!) люди на вопрос «национальность?» уверенно и твердо отвечали: «Яврей!» Так бывало в Воронежской области и в Астраханской, на Кубани и в Закавказье. И очень часто — в Сибири.

Государственного антисемитизма тогда еще в целом не было. Но в конце 50-х, когда понятие «пятый пункт» стало всенародно известным и признанным и снова производилась перепись населения, в тех же местах звучал тот же ответ. А в Сибири — куда, как вы понимаете, попадали самые сильные в вере люди, — если опрашиваемого пытались убедить, что он не прав, обычно отвечали: «Тогды пиши „иудей“». И это было последнее, на что эти люди соглашались.

Люди эти стали евреями, пройдя гиюр, вытерпев преследования царских властей (переход из православия в любую другую религию считался уголовным преступлением), травлю соседей (эти-то последние, нимало не сомневаясь, сразу начинали их звать «жидами»). Нигде переход в иудаизм не принял такого размаха, как в России. Но это требует особого разговора. А сейчас ограничимся лишь констатацией этого факта и отметим, что у принявших гиюр было несколько выходов. К примеру, объявить себя генетическими, так сказать, евреями. Тут преследований по закону никаких, но зато ограничений в правах — сколько угодно.

Появились деревни субботников («в просторечии именуемых „жидовствующими“», как писал документ Св. Синода) в Закавказье, на Кубани (благодатный край этот не всегда приманивал иммигрантов, а служил еще и местом ссылки) и — особенно — в Сибири. Количество их в России (и СССР) определить трудно. Казенные источники давали цифру тысяч в двадцать. Но поскольку многие из них, возвращенные в лоно христианства, тайно продолжали веровать по-иудейски, цифру можно принять в несколько раз большую.

Конечно, правительство России (царской, царской!) было бы не правительством России, не прими оно решительных мер. И вы уже поняли каких. Из уездов и местностей, где обнаруживалась зараза, выселяли евреев. Этот метод, безотказный и простой, как куриный бульон при всех болезнях у идише маме, помогал всегда. Как мертвому припарки…

Автор этих строк сам разговаривал с пожилой женщиной из деревни в Астраханской области.

— Собрались старики, а миньяна нет, — говорила эта славянская женщина, слегка подвывая на еврейских словах, — а тут к одному внук с городу приехал. Так старики его боялись, шо комсомолец, а он как увидел, так кипэ одел и так с ними тэйрэ читал, шо аж ой вей…