В поисках солнца - Мария Дмитриевна Берестова

оно занималось выплавкой чугуна и выпуском чугунных изделий — а также привести в порядок семейные земли и выкупить обратно те из них, которые умудрился пропить дед. Когда ему было двадцать пять — и завод, и земли были благополучно подняты, — он обратил свои взоры на родной город, Филопье, в котором на тот момент существовали серьёзные проблемы с коррупцией, бюрократией и контрабандой. К тридцати пяти… нет, конечно, он не сумел победить коррупцию и бюрократию вполне — эти чудовища в высшей степени непобедимы — но, во всяком случае, ему и его соратникам удалось существенно снизить их уровень… Так вот, к тридцати пяти он обратил взоры на всю область Ан-Фило, которая более всего страдала теперь от распоясавшихся разбойников, степных волков и пожаров. С разбойниками и волками радикальными путями он расправился к сорока пяти — пожары, правда, не сдавались и продолжали терзать Ан-Фило, — и к тому времени обратил внимание на то, что и в самой-то Анджелии тоже довольно много нерешённых проблем. Будучи человеком весьма ответственным и работящим, господин Михар не мог пройти мимо нерешённых проблем, поэтому, едва ему только удалось пробиться в Парламент, как он тут же погрузился в их проработку. И вот тут-то его в первый же месяц и подстерегала засада. Даже заводом невозможно управлять в одиночку — поэтому, конечно, у Михара была своя когорта помощников. Что уж говорить о городе — там он сколотил прекрасную команду чиновников, знающих своё дело. Эта команда помогла ему и в решении проблем на уровне области — естественно, в связи с увеличением масштабов, приходилось долго и упорно подбирать правильных людей на местах, чтобы спущенные из Филопье проекты претворялись в жизнь разумно и продуктивно. Михар, конечно, подозревал, что на уровне всей Анджелии знакомая и привычная вертикаль власти не будет работать. Тому было несколько причин. У каждой области, во-первых, были свои проблемы; во-вторых, каждая область пыталась тянуть одеяло на себя и извертеться так, чтобы средствами всей страны решались именно её проблемы; а ещё все эти области управлялись не пойми-как и не пойми-кем — во всяком случае, с точки зрения Михара. У Анджелии не имелось ни единого административного деления, ни единого законодательства, ни сколько-нибудь единой системы управления. Парламент больше занимался делами столичной области, а представители других округов были озабочены тем, чтобы не дать столице вмешиваться в их дела. «Нужна централизация власти!» — подтвердил в своём уме Михар вывод, который сделал уже давно. Он, в целом, представлял, как и что нужно делать для этого. Собственно, у него уже даже были рабочие намётки — именно для того он и желал свести Руби с Райтэном, таким образом обеспечив себе лояльность Аньтье. Но тот план не сросся. Новая идея — сделать агентом своего влияния Дерека — тоже давала ощутимые сбои. Дерек, хотя и был очевидно живо заинтересован во всех тех проектах, к которым Михар его привлекал, держался с ним всё более отстранёно, если не сказать — враждебно. Михар искренне не понимал, с чем это связано. Ему, как всякому большому политику, была свойственна та же ошибка, что и старшему Тогнару: в масштабе своих интриг и планов он забывал о чувствах конкретных людей. Дерек, к тому же, произвёл на него впечатление человека, который разбирается в политике, а значит, способен оценить важность поставленных перед ним глобальных задач. Восприятие Михара весьма сильно отличалось от восприятия Дерека. Дерек видел ситуацию сквозь призму: «Я обязан подчиниться, иначе меня ждут весьма неприятные последствия, вплоть до выдачи Грэхарду». Возвращение в Ньон было одним из самых глубоких страхов Дерека, и страх этот целиком определял его точку зрения. Он видел в Михаре врага, который разведал про этот страх и шантажирует теперь его претворением в жизнь. Михар не видел в своих действиях ни шантажа, ни принуждения; он рассматривал всё как взаимовыгодную красивую комбинацию. С самого начала он преследовал не собственные цели — перед ним стояли глобальные политические задачи. Ему нужна была лояльность Аньтье; Дерек был не согласен с тем, чтобы эта лояльность достигалась за счёт брака Райтэна и Руби; Михар предложил альтернативный вариант — и Дерек согласился. Михар не видел в своих действиях шантажа, потому что не имел его в виду; он так и так согласился бы на этот развод — из любви к дочери — но ситуация позволила ему получить дополнительные выгоды. То, что Дерек пошёл на сотрудничество, с точки зрения Михара говорило о том, что его и самого устраивает такой вариант. Прозвучавшую в том разговоре угрозу — покопаться в прошлом Дерека — Михар не воспринимал как угрозу, потому что планировал покопаться там так и так, поскольку нужно же понимать, с кем приходится иметь дело! И, конечно, всё это время люди Михара это самое прошлое некоего Деркэна Анодара пытались прояснить — не потому, что Михар прямо уж планировал Дерека этим шантажировать, а потому, что нужно знать, кто именно работает в твоей команде. В этой области, правда, поиски его несколько застопорились: его подчинённые давно проанализировали политическую ситуацию в Даркии и составили список лиц, коими мог быть Дерек в своём прошлом. Сейчас лица эти тщательно проверялись — и вот тут-то и крылся подвох! Скажем, некий Дерек Торкийский, сосланный в свои северные земли двенадцать лет назад после неудавшегося заговора, подходил идеально — и по имени, и по внешности. Вот только люди Михара таки обнаружили его действительно находящимся в этой самой ссылке и ни в какую Анджелию не уехавшим! Был ещё герцог Энтийский, пусть и не Дерек, зато блондин. Он числился погибшим уже без малого пятнадцать лет, и Михару стоило больших трудов разыскать тех, кто знал его лично, притащить в Анджелию и потихоньку показать им Дерека — не сошлось. Наконец, лишённый более десяти лет назад сана епископ Каренский — тоже не Дерек, но блондин, — долгое время был фаворитом Михара в этом вопросе, поскольку, как ему казалось, походил на Дерека характером. Куда этот епископ делся после грандиозного скандала вокруг его имени — обнаружилось, что у него была длительная связь с сестрой даркийского короля, — никто не знал. Люди Михара, конечно, пытались найти следы — но те раз за разом обрывались, и Михар уже потирал руки, полагая, что прошлое Дерека у него в кармане, и та страшная тайна, которую он скрывает — это лишение сана за интимные шашни. Однако буквально месяц назад один из посланцев в Даркию епископа таки обнаружил — прочно