Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

По субботам всегда в классе тесно и шумно. Кто что сделал, чего у кого списать… Эркин сел рядом с Артёмом, достал из портфеля учебник и тетрадь.

– Задачи сделал?

– А то! – залихватски ответил Артём. – А ты?

Эркин кивнул.

– Сделал, – и, хмыкнув, тихо по-английски: – Бывало и хуже.

– Бывало, – так же тихо и тоже по-английски согласился Артём.

Зазвенел звонок и вошла Леонида Георгиевна, а за ней дежурные на этой неделе Трофимов и Карпов несли ящики с пузырьками, пробирками и прочим.

– Оу! – обрадовался Павлов, и его чёрная лоснящаяся физиономия расплылась в улыбке.

– Точно, лабораторка, – радостно поддержал его Андрей.

Обрадовались и остальные. Руками все любили работать, как-то это лучше получается.

– Вот, Леонида Георгиевна, – Аржанов встал и положил на учительский стол стопку стёкол размером с треть стола. – Я сделал и края загладил.

– Большое спасибо, разложи по столам, хорошо?

– Это, – догадался Эркин, – чтобы пролитое стол не разъело, так?

– Да, Мороз, правильно.

Эркин самодовольно улыбнулся, а Артём уважительно посмотрел на него.

Леонида Георгиевна строго оглядела класс.

– Откройте тетрадь для лабораторных работ. Сегодняшняя дата. Работа номер три. Тема…

Леонида Георгиевна повернулась к доске написать тему, но тут открылась дверь, и в класс вошёл Мирон Трофимович. Все, недоумевая, встали.

– Здравствуйте, – кивнул Мирон Трофимович. – Садитесь, – и посмотрел на дверь.

И все повернулись туда же. В дверях стояла… с первого взгляда и не поймёшь какого возраста – женщина. Вся в чёрном, голова окутана чёрным платком, и лицо бледное до голубоватой белизны.

– Смелее, – улыбнулся ей Мирон Трофимович. – Входите.

Она потупилась и вошла, колыхнув длинной чёрной юбкой, из-под которой виднелись только носки чёрных резиновых сапожек. Мирон Трофимович повернулся к классу.

– Это Манефа Леснова, будет учиться в вашем классе. Прошу любить и жаловать.

Андрей расплылся в улыбке и чуть шевельнулся, показывая, что стул рядом с ним свободен. Мирон Трофимович строго посмотрел на него, а потом оглядел класс. Свободных мест два. Рядом с младшим Морозом и в дальнем углу рядом с Черновым. Остальные столы заняты. Пересаживать… лишняя сумятица… нет, пусть выбирает сама… И повернулся к ней.

– Садитесь.

Она помедлила и подошла к столу Андрея. Видимо, Тим ей показался страшнее. Мирон Трофимович кивнул.

– Хорошо. Леонида Георгиевна, извините, что помешал.

– Ничего, – улыбнулась та. – Мы нагоним.

Все встали, провожая директора, и снова сели, когда за ним закрылась дверь. Леонида Георгиевна написала на доске тему и стала диктовать задание. Андрей писал быстро, искоса рассматривая неожиданную соседку. Руки тоже белые, пальцы тонкие, не расплющены ни дойкой, ни другой тяжёлой работой, кожа гладкая, не морщит после стирок в холодной воде. И белизна… знакомая, тюремная белизна. Совсем интересно. Но задание уже записано, пора работать. Набор у каждого свой, да и Леонида Георгиевна подошла к новенькой и тихо заговорила с ней. Андрей ещё успел подумать о чудном имени и углубился в работу.

Работа, как всегда у Леониды Георгиевны рассчитана точно даже не до минуты, а по секундам, и чтобы нагнать упущенное в начале урока и уложиться до звонка, пришлось вкалывать, не отвлекаясь. И что там у Манефы получалось или не получалось, Андрей не знал.

Прозвенел звонок.

– Соберите реактивы. Тетради мне на стол, пожалуйста.

Встала положить свою тетрадь и Манефа, но тут же вернулась на место и села, потупившись. Подступиться к ней с вопросами никто не решился. Все вышли в коридор, а она осталась сидеть и сидела, неподвижно, глядя на свои лежащие на столе руки и беззвучно шевеля губами.

Докурив сигарету, Андрей вернулся в класс и сел на своё место.

– Давай знакомиться, соседка, – весело сказал он. – Я Андрей Мороз, честь имею, а тебя, я слышал, Манефой зовут, так?

Она не ответила, только чуть-чуть, еле заметно кивнула. Звонок на урок не дал Андрею продолжить.

Писала Манефа медленно, явно не успевая за всеми, какими-то странными буквами. Андрей слегка подвинул свою тетрадь так, чтобы ей было удобнее списывать. И получил еле слышное:

– Спасибо.

Андрей склонился над тетрадью, пряча самодовольную ухмылку: главное – начать, а дальше само пойдёт. И когда прозвенел звонок на перемену, она сама искоса быстро посмотрела на него и повторила:

– Спасибо.

– Не за что, – тихо и весело ответил Андрей, убирая учебник и тетрадь.

И на этой перемене она осталась сидеть за столом, но быстро исподлобья поглядывала на входящих и выходящих одноклассников. Заметили это только Эркин и Артём: сами так умели, но, правда, получше.

На английском Андрей быстро понял, что языка Манефа совсем не знает. Они-то все говорили с детства, а учились только читать и писать, а она и слов не знает, не понимает ничего. Джинни, видимо, предупредили, не лезет к ней с вопросами и замечаниями, улыбается ей, но толку-то… И Андрей шёпотом предложил:

– Помочь?

Она молча замотала головой. Андрей пожал плечами, но повторять предложение не стал. В конце концов это её проблемы. Остальные тоже занимались каждый своим.

Оглядываться назад Манефа не рисковала, смотреть на учительницу было страшно: такая та молодая и нарядная, и не боится ничего, стоит перед парнями и мужиками, коленки из-под юбки видны, а не боится, учительница, ей никто не скажет… Манефа покосилась на соседа. Ишь как в рот ей смотрит, им, кобелям, одно надо, а у училки и грудь в обтяжку, и… она тихонько вздохнула и потупилась.

Следующие уроки настроения ей не улучшили, хотя говорили уже по-русски, и учительница была почти старая и не такая красивая, а последним вообще был учитель, седой и строгий, а глаза добрые. Но она всё равно мало что понимала и даже не слушала толком. А этот… Андрей – ловкий, об чём его ни спросят, всё знает.

Прошлую субботу Андрей пропустил, и, хоть все тетради Эркина и заданные на дом параграфы прочитал, но отвлекаться нельзя, о необычной соседке он и думать забыл. Понадобится ей, так сама заговорит, а у него и без неё полно хлопот.

Последний звонок, и все дружно срываются с мест. Всё, по домам! В вестибюле уже шумят дети. Тим прощается с Димом и Катей, благодарит соседку по башне, что отводит их домой, Эркин помогает Алисе одеться – сегодня погода хорошая, пусть погуляет, пока он на шауни – у каждого своих забот полно. На Манефу если и смотрели, то мельком, и когда и куда она ушла, никто и не заметил.

К удивлению Эркина, Артём вниз со всеми не пошёл.

– Ты чего, малец? – спросил он мимоходом.

И услышал в ответ неопределённое:

– Дело