Чертополох и терн. Возрождение Возрождения - Максим Кантор

Вернувшись в Париж, где отсутствовал десять лет, Шагал начинает немедленно работать над циклом «Мертвые души»; девяносто шесть офортов выполнены по соглашению с Волларом. Для Шагала этот цикл – возвращение туда, откуда он убежал, воспоминание о Египте, взгляд назад, на Вавилон. С Гоголем, украинцем, пришлым в России, живущим в Европе, рассказывающим о жизни местечка, Шагал давно чувствует родство (см. «Hommage Гоголю», 1919) – но девяносто шесть литографий ни в коем случае не иллюстрации к книге Гоголя.

Цикл «Мертвые души» Шагала – один из примеров классической livre d’artiste, жанра, возникшего в Европе в начале века и получившего невиданное развитие. Нет практически ни единого крупного художника, не выполнившего графических работ в этом (новом для искусства Нового времени) жанре. В сущности, livre d’artiste является реинкарнацией иллюминированных манускриптов Средневековья. Точно как Жан Фуко или Рогир ван дер Вейден, иллюстрировали хроники и бревиарии, а их миниатюры становились полноценными произведениями – и жили иной жизнью, нежели заказанная вельможей картина, – так и Шагал и Пикассо параллельно с картинами создавали графические циклы, формально связанные с книгой, но существующие автономно. (Крупнейший знаток livre d’artiste Б. Фридман, выпустивший десяток монографий, придерживается мнения, что это автономный жанр, возникший в XX в.) Для Шагала цикл «Мертвые души» стал тем же, чем был для Боттичелли цикл иллюстраций к «Комедии» Данте. Структура поэмы Гоголя предполагает такое сравнение, так именно Гоголь и задумывал путешествие своего героя – в первой части Чичиков совершает путешествие (в поисках «мертвых душ» у бездушных помещиков) по кругам русского провинциального сонного ада; Чичиков попадает к скупцам (Плюшкин), к мотам и лжецам (Ноздрев) и т. п. Как известно, написать Чистилище и Рай автору русской поэмы не удалось, но замыслу Шагала это не помеха. Шагал в своих литографиях создает темное дурное пространство, населенное не то смешными, не то страшными персонажами. Здесь впервые (возможно, единственный раз) проявляется столь очевидно родство Шагала с Босхом. Шагал, подобно бургундцу, рисует морок и маразм, из которого может вырасти любая нечисть.

Он рисовал серию «Мертвые души» два года, а то, что Шагал увидел в 1923 г. в Париже, еще не предвещало войну, но шовинизм, фашизм, нетерпимость к инородцам в той или иной степени существовали всегда.

Советская империя и классовая борьба инициировали европейский фашизм, или фашизм возникал равномерно в Европе, одновременно во всех странах, этот вопрос обсуждается постоянно. Существует мнение (Эрнст Нольте), согласно которому германский нацизм (фашизм вообще, в частности и Муссолини) – явился реакцией Запада на Октябрьскую революцию, на большевизм; есть мнение (Ханна Арендт), что и фашизм, и коммунизм представляют две разновидности одного и того же явления – тоталитаризма. Есть мнение (Карл Поппер), что теория «закрытых» антидемократических обществ, показавшая практические результаты в XX в., зародилась давно, среди основателей назван Платон; древняя концепция гальванизирована марксизмом. Позитивисты (Бернард Рассел) констатируют, что утопический проект общего равенства, добытого путем общих страданий, является ущербным, но притягательным. Сходных черт в фашистской диктатуре и в диктатуре пролетарской насчитывают много. Эрнст Нольте заявлял, что термин «гегемон», примененный в Советской России к классу, нацистская Германия стала применять к «нации», только и всего. В Советской России популярностью пользовалась доктрина, согласно которой западный капитализм породил экспансионизм и фашизм, а советская народная демократия его обуздала.

Вне зависимости от того, какую точку зрения принять или выдумать еще одну, очевидно, что Шагал нарисовал путешествие по кругам российского ленивого ада («Мертвые души»), но приехал в Европу, которая чистилищем не являлась.

«Раввин с этрогом» (порой картину ошибочно называют «Раввин с лимоном»; 1924, Дюссельдорфский музей) буквально повторяет композицию, выполненную Шагалом ранее, в 1914 г. (находится в частном собрании в Париже); интересно, что в первом случае, в 1914 г., этот сюжет отмечал отъезд Шагала из Европы, а в 1924 г. – бегство в Европу. Любопытно, что мастер вернулся к тому же самому сюжету – сюжету Исхода. Иконография картин «Раввин с этрогом» – указывает на необходимое бегство, на Исход из плена. Раввин изображен празднующим Суккот, то есть исход из Египта: этот праздник принято отмечать с плодами этрога и пальмовыми ветвями. Раввин стоит на пороге дома, из которого только что вышел (в варианте 1924 г. Шагал ввел в композицию дом, в картине 1914 г. изображены только ступени), в руке раввина традиционный желтый плод («этрог» на иврите – цитрон, плод «дерева хадар», как явствует из Торы, это не лимон, кожа бугристая и форма должна быть продолговатой); этрог – воспоминание о блуждании евреев по Синайской пустыне. Собственно, на картине изображено сразу два раввина: на голове того раввина, что празднует Суккот и отправляет положенный обряд с пальмовой ветвью и плодом, стоит маленькое подобие раввина, – словно бы его обособленная сущность или душа, существующая сама по себе. Так, отдельно от тела, традиционно изображают душу в христианской символике, так что можно расценить этот прием как заимствование из христианской иконописи, впрочем, в Агадах иногда можно встретить душу, изображенную сходным образом. Между раввином и его сущностью, его освобожденной душой, происходит диалог: душа раввина отвернулась и закрылась талесом, ища спасения у Бога. Причем если сам раввин – смотрит на дом, из которого вышел (или к которому подходит), то его душа смотрит прямо в противоположную сторону, ища путь прочь. Для 1914 г. противоречивое чувство понятно: Шагал уехал из любимой им Франции, уже раздираемой войной, в Россию, где его тоже ждут беды – куда бежать, непонятно. Для картины, написанной в 1924 г., чувство тревоги не столь понятно: тот, кто благополучно спасся из Москвы, а затем сумел уехать из Берлина и достиг убежища, должен испытать облегчение. Суть в том, что, убежав из Москвы, или из Берлина, или из Египта, – иудей не завершил путь Исхода. Согласно Торе – процесс Исхода продолжается непрерывно – до полного исправления эгоизма на любовь ко всем и полного подобия Творцу. Поэтому сказано в Торе, что каждый день человек должен переживать свою жизнь так, словно он только что вышел из Египта и продолжает идти всегда. Лишь избавляясь от «Египта в нас самих», мы можем реально выйти из плена Египетского. Выйдя из-под власти Фараона, Гитлера, Сталина, мы еще не подавили злое начало в себе. Картина «Раввин с этрогом», таким образом, изображает вечный исход из Египта – вечный путь к себе.

В 1924 г. выходит манифест сюрреализма Бретона; Шагал отказывается присоединиться к движению. В нем видят единомышленника: летающие по небу лошади и люди, стоящие на голове, убеждают, что Шагал – мастер сюрреализма. Шагал неожиданно заявляет, что не приемлет алогичности и «автоматизма» (непременного условия работы сюрреалиста). «Какими фантастичными и алогичными ни казались бы мои работы, я всегда боялся, что их смешают с этим “автоматизмом”. Если я писал смерть на улице и скрипача на крыше в 1908 году, а в картине “Я и деревня” (1911) поместил в голове коровы маленькую корову и доярку, я не делал этого автоматически» (Marc Chagall. Catalogue. Paris 1959). О главном Шагал умалчивает: главное то, что он верующий и нравственный человек.