Янмэйская охота - Роман Суржиков

— Весьма искусная работа, милорд.

Граф отмахнулся:

— Обычная модель, не о том речь. Фарсон, подгони его сюда!

Слуга зацепил кораблик длинной палкой с зубцами, похожей на грабли, и подвел к краю бассейна. Теперь в глаза бросилась деталь, незамеченная прежде: на палубе судна располагались две ветряные мельнички.

— Фарсон, дай ветер.

Слуга взял меха, развел пошире, наполнив их воздухом, и дунул кораблику в борт. Мельнички завертели лопастями — и секундой позже на обеих мачтах зажглись фонарики.

— Там искровая машина?!

Иона видала искровые машины размером с комнату или целый дом, но никогда — столь крохотные, чтоб поместиться в игрушечный кораблик. Граф изобразил вялое подобие улыбки.

— Искровая мельница флотского образца, воспроизведена в масштабе один к восьмидесяти. Такие применяются на кораблях имперского флота и некоторых северных судах. Полезное устройство: обеспечивает освещение и обогрев, зарядку оружейных очей. Но оно не представляет особой новизны. Особенность данной модели в другом. Фарсон, волны!

Вновь разведя меха, слуга сунул их раструб под воду. Вода забурлила, растревоженная потоком воздуха. Волны приподняли, закачали кораблик — и мачты вновь озарились огоньками. Лопасти мельниц стояли неподвижно, но лампочки светились на мачтах, и погасли только тогда, когда в бассейне утихли волны.

— В чем секрет, милорд?

Граф усмехнулся и тут же разразился кашлем. Дрожащей рукой влил в себя глоток теплого чая и кое-как совладал с голосом.

— Там маятник… Кха-кха. Искровая машина приходит в движение… кха-кха-кха… от колебаний. Сила волн превращается в искру.

— Такое возможно? — не без глупости спросила Иона.

— Как видите. Пока только модель, полновесных образцов еще нет. Но представьте себе всю пользу этого изобретения.

— Простите, милорд, я не особо сведуща в мореходстве.

— Судно может идти от искрового двигателя при самом неблагоприятном ветре. Конечно, в открытом море ничто не мешает идти галсами. Но если маневр ограничен — например, в узком фарватере, между рифов, среди льдин — такой двигатель будет неоценим. Мы сумеем продвинуться дальше на север по Морю Льдов. Кроме того, можно обойтись без парусов, это даст скрытность передвижения. В ночное время при спущенных парусах корабль не заметишь и с четверти мили.

— Потрясающее открытие, милорд.

Впервые граф Нортвуд удостоил ее прямого взгляда и сказал с неожиданной усталостью:

— Леди Иона, чего вы хотели?

— Милорд, я пришла, чтобы…

Иона запнулась. Этот разговор, как и письмо к брату, она хотела начать с главного. Что вы знаете об узнике Уэймара? О смерти графа Винсента? О моем муже?.. Лишь теперь она сообразила, что так нельзя, старик не одобрит грубой прямоты.

— Милорд, вернувшись из Фаунтерры, я не нашла вас в замке и подумала, что вы изволили вернуться к себе в Клык Медведя. Позже с удивлением я узнала, что вы все еще в Уэймаре, только сменили замок на эту прибрежную виллу. Мне захотелось повидать вас и полюбопытствовать…

Она умолкла, когда граф кашлянул.

— Я нахожусь там, миледи, где разместил меня ваш лорд-муж.

— Разве вас удерживают силой? Я не увидела никакой охраны.

— Вы молоды, — выронил граф, заставив Иону покраснеть.

Повисла неловкая пауза. Было слышно, как слуга отирает тряпицей мокрый раструб мехов.

— Вы могли бы избавить меня и себя от попыток вежливости, — заговорил, наконец, Нортвуд. — Вы с братом использовали моих сыновей как боевой молот, а меня просто смели с дороги. Между мною и вами полная ясность, нет нужды изображать что-либо.

— Простите мою бестактность, милорд. Я поняла вас.

— Оста… — он закашлялся, досадливо стукнул подлокотник. — Оставьте, миледи. Ничего вы не поняли.

— Я молода?

Граф уронил взгляд в воду под килем кораблика.

— Чем старше становишься, тем больше понимаешь, как мало ты значишь. Когда я был так же непростительно юн, как вы, то твердо знал, что могу изменить мир. Мне подчинялись двое сквайров, конь и собака, а я считал себя вершителем судеб. Это прошло, миледи. Как болячка. У вас тоже пройдет.

— Милорд, боюсь, что не согласна с вами.

— Я и не надеюсь. Просто запоминайте, придет время — вспомните. От человека зависит очень мало. Мир живет, как угодно богам, история вершится по своим законам, а человек — будь то гений, святой или царь — просто мчится туда, куда несет его поток. Словно лист… кха-кха-кха… лист на воде.

Граф сделал глоток, брезгливо отодвинул чашку.

— Фарсон, чай остыл! Вы полагаете, миледи, что ваш брат сокрушил тирана и повернул ход истории. Но все обстоит… кха-кха… совсем иначе. Это Адриан хотел повернуть ход истории, но не смог. Ваш брат лишь вернул то, что было раньше. Сила инерции послужила ему. Мир сам хотел стать прежним, восстановить тот порядок, что был до Адриана. Если бы Эрвин не поднял мятеж, реформы Адриана все равно заглохли бы. Только причина крушения была бы иной.

— Я не считаю… — начала Иона. Граф оборвал, мотнув головой:

— Я не спорю с вами. Хотите — слушайте, не хотите — ступайте. Кха. Кха-кха-кха. Фарсон, чаю!

Иона кивнула:

— Слушаю вас, милорд.

— Жизнь идет по кругу, как старый ишак на руднике. Все всегда вертится своим чередом. Вы не сможете понять это, пока молоды. Вы видели настолько маленький кусочек круга, что он кажется вам прямою линией. Когда-нибудь научитесь смотреть шире… Кха-кха-кха. Проклятье с этим кашлем… Будь я молод, возненавидел бы вас. Искал бы способа отомстить, убить вас или Эрвина, или умереть самому… Но нортвудцы все равно встали бы на сторону вашего мятежа, что бы я ни предпринял. Нортвуд — дикий край с холодами и медведями. Здесь издавна селились те, кому не нашлось жилья получше. Свободные души да буйные головы, не ладящие с любым законом, особенно с тем, что навязан силой. Когда Адриан потребовал абсолютной власти — Нортвуд не мог не восстать. Все решено наперед.

— И мы, Ориджины…

— И вы. Просто вы — заложники другой силы. С вашею честью, рыцарской доблестью, вассальными клятвами — вы не нужны в том мире, который строил Адриан. Вы не можете не бороться за прошлое, поскольку будущее для вас — небытие. Никто по своей воле не перестанет дышать.

Иона не знала, чем возразить этой фатальной отрешенности. Все в ней восставало против слов графа, но не находилось ни одного рационального аргумента. Она сказала:

— Вряд ли боги настолько угрюмы, чтобы правда была за вами.

Граф издал смешок — и тут же подавился кашлем.

— Фарсон… кха-кха… чай… кха-кха… где чертов чай?! Миледи, вы помогли брату, как должны были. Я ушел с дороги, как должен. Никто из нас не мог сделать ничего иного.