Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

бы давно уже мертв! Если благодетель Ши — это Хуа Биньань, зачем ему помогать нам справиться с этим проклятьем?

Чем больше говорил этот здоровенный детина, тем больше распалялся, а под конец у него на глазах появились слезы.

— Из-за того, что благодетель Ши спас нас, Хуа Биньань ослепил его и по сей день неизвестно жив он или мертв, а мы еще и позволили Мо Жаню его оклеветать. После этого я… я недостоин его милости.

После этих слов он неожиданно разрыдался. Люди в разрушенном храме на какое-то время лишились дара речи. Не зная, что делать, они только и могли, что растерянно переглядываться…

С одной стороны был Ши Минцзин и Цитадель Тяньинь, а с другой — Мо Вэйюй и Чу Ваньнин. Сомнения были в отношении обеих сторон, но очевидно, что последняя заслужила меньше доверия и была куда более подозрительной.

В толпе находилась заклинательница, которая в этот момент, вглядываясь в отбрасываемые огнем тени, вдруг тихо сказала:

— Вообще-то… я тоже была среди тех людей, что тогда на горе Цзяо противостояли Сюй Шуанлиню. Я видела, что делал Ши Минцзин и что делал Мо Жань, и могу сказать, что тогда ни один из них не был похож на негодяя.

— Однако, как ни крути, кто-то из них двоих точно лжет, не так ли?

Заклинательница покачала головой:

— Кто из них лжет, вопрос слишком важный и сложный, поэтому я не посмела бы судить и делать поспешные выводы. Однако, я хочу рассказать о том, что видела своими глазами, — заметив, что взгляды множества людей тут же обратились на нее, она немного смутилась, но, кашлянув, все же продолжила. — В то время, когда вокруг почти все были ранены, Мо Жань и наставник Чу… Чу Ваньнин тоже выглядели не лучшим образом. Они вместе сидели в сторонке и отдыхали. И тут я случайно увидела, как Мо Жань украдкой протянул руку… и погладил Чу Ваньнина по щеке.

Глава 281. Пик Сышэн. Я хочу сделать больше добра

— Ах…

Многие пожилые слушатели тут же нахмурились и смущенно прикрыли рты рукавами, не в силах вынести такой двусмысленности в отношениях учителя и ученика.

— Так неприлично, это просто ни в какие ворота не лезет!

Обхватив руками чашку чая, женщина еще ниже опустила голову и сказала:

— Я еще тогда почувствовала, что это выглядит очень странно и на мгновение просто обомлела. Однако тогда эти двое были известны как образцовые наставники и прославленные великие мастера, так что я не посмела даже подумать, что между ними возможно нечто настолько противоречащее человеческой морали и этике. Только сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что между этими двумя действительно было что-то очень неправильное, — сделав паузу, она продолжила. — А еще, раз уж вы упомянули о том, что сказал Ши Минцзин перед похищением. В то время его слова показались мне непонятными и слишком неясными. Помню лишь, что после них я почувствовала себя неловко и предпочла в них не вдумываться. Но сейчас, когда я поразмыслила над ними, мне кажется, что их смысл был в том, что Мо Жань некогда был увлечен им, но потом его чувства переменились, и он влюбился в Чу Ваньнина.

Внимающая ей публика понимающе затихла.

Множество мелочей и незамеченных ранее деталей в этот момент сошлись в единую картину.

Кто-то прошептал:

— Вы же все своими глазами видели похищение заключенного из Цитадели Тяньинь? Мне показалось, или, когда Чу Ваньнин утешал Мо Жаня, он поцеловал его в лоб?

— Ого! — несмотря на то, что обсуждение таких подробностей должно было вызвать у порядочных людей лишь отвращение и брезгливость, это заявление только еще больше заинтриговало и разожгло всеобщее любопытство. — А кто кого поцеловал?

Почесав затылок, мужчина ответил:

— Чу Ваньнин поцеловал Мо Жаня.

— …

— А вы не заметили?

Когда люди один за другим начали говорить, что в суматохе не рассмотрели как следует, тот мужчина, разведя руками, сказал:

— Ну ладно, тогда сделаем вид, что я этого не говорил. Может быть, мне и правда просто показалось.

Однако после таких заявлений зачастую оправдание «сделаем вид, что я этого не говорил» — лишь пустые слова, вроде «вашему покорному слуге есть что сказать, но он не знает, уместно ли это говорить или лучше промолчать». По сути это одно и то же, где второе отличается от первого лишь умением оратора красиво складывать слова в витиеватые фразы.

Но можно ли снова собрать разлитую воду? После такого тошнотворный душок, исходящий от всей этой истории, стал лишь еще сильнее и очевиднее. Если уж учитель и ученик начали встречаться, то в глазах общества будет лучше, если инициативу проявит ученик. Однако если инициатива исходила от наставника, то строгий запрет на подобную связь начинает еще и смердеть, превращаясь в глазах людей в злой умысел и использование своего положения со стороны наставника.

Конечно, такого рода обсуждения, сплетни и домыслы не ограничились этим разрушенным храмом. Как главные подозреваемые в творящихся бесчинствах, Мо Жань и Чу Ваньнин быстро стали притчей во языцех.

Как говорится, добрая слава за печкой сидит, худая слава по свету бежит[281.1]. Так и тема «сыновней любви и почитания наставника» может вызвать у людей лишь зевоту, а вот «тайный роман учителя и ученика» способен устроить настоящий ажиотаж за любым столом, приковав все взгляды к фонтанирующему пикантными подробностями рту. Даже если некоторые и сомневались в правдивости этой сплетни, а кто-то был недоволен подобными разговорами, это не могло помешать слухам разлететься по свету.

Стоит ли удивляться, что как грибы после дождя в народе стали появляться все новые домыслы. Говорили, что Мо Жань получил свое высокое звание через постель, что Чу Ваньнин и Сюэ Мэн состояли в тайной порочной связи, а в отношениях между Чу Ваньнином и Ши Мэем тоже все не так чисто. Вот так чистый и непорочный почтенный Бессмертный Бэйдоу за считанные дни превратился в развратного старика, домогающегося до молодых красивых юношей.

Не зря веками люди говорят: «множество ртов и металл расплавят, а потоки клеветы разъедают даже кости», — и это далеко не пустые слова.

— Вы только гляньте на его трех учеников, один другого краше, и после этого вы в самом деле верите, что при отборе у него не было никакого особого интереса?

— Когда Мо Жань только пришел в духовную