Хочу быть твоей... - Лилия Сурина

— Ты сегодня только мой, — шепчу Денису, пробегаясь пальцем по четко очерченным губам, по бровям, которые словно из темного бархата, по скулам, делающим лицо мужчины волевым и привлекательным.

— Да я уже несколько лет только твой, — смеется любимый, подвигаясь ближе и по-хозяйски закидывая свою ногу на мои, не давая пошевелить ими. — Можешь не верить, но так и есть. Я вообще думал, что стал как брат.

— В каком смысле?

— Одержим тобой. Ну… с другими женщинами никак. Но когда тебя увидел сегодня, то понял, что все исправно работает. Ведь при синдроме, что был у брата, именно так и происходит?

— Да.

Меня коробит, что на мне проверяет, работает ли все у него. Значит хотел завести отношения с другими женщинами и ничего не получилось? Вот так он тосковал по мне? А если бы у него с другими все сработало, то сейчас мы бы не были здесь и не занимались неистово любовью еще полчаса назад? И если раньше я его оправдывала, то теперь уже не хочу этого делать. Хочу стабильности и надежного мужчину.

Понимаю, что пришло время серьезного разговора, которого не получится избежать. Ну вот почему нельзя просто отпустить ситуацию и жить дальше спокойно? Нет же, человеку всегда надо расставить все точки. И запятые. И все остальные знаки. Вздыхаю.

— Зачем нужна была свадьба? Разве не хватило бы просто рассказать Кольке, что мы не вместе? Он бы расслабился…

— Нет. Одержимому нужно получить объект своей страсти. И тогда началась бы третья стадия, когда эротический бред и мания преследования. Тогда можно было бы Колю передать в руки врачей. До свадьбы его симптомы не представляли полной картины, он по-прежнему работал с людьми и владел оружием.

— Упечь в «психушку»? А смысл?

— Ну, его могли бы вылечить, либо пожизненная изоляция от общества. Он бы не вышел уже оттуда, скорее всего.

— Но он бы мог убить тебя! До того, как его бы закрыли! Ты рисковала собой. А меня отправила подальше. А я отцу доверился, думал он нам поможет. А он стал плясать под твою дудку.

— Считаешь, я глупо поступила?

— Да, считаю. Ты осталась один на один с монстром. Я готов был стену башкой пробить, когда до меня дошло, как все это опасно! — Денис вскочил с кровати и стал метаться по комнате.

А мне стало обидно. Никто никогда не оценит твоих стараний и тревог. Я думала, что поступила правильно, спасла его, взяла весь удар на себя. Да и сейчас так думаю. Сползаю к краю матраса, тяну к себе футболку и шорты, одеваюсь. Это была плохая идея, приезжать сюда и затевать откровенный разговор.

— Если бы ты меня не сплавила в армию на три года, мы бы уже были вместе, — не унимается парень.

Стоит у окна в лучах солнца и смотрит на озеро. Снова не судьба искупаться, потому что я расхотела оставаться.

— А на кой черт ты мне сдался? Постоянно ждать, когда ты решишься на серьезные отношения? На семью и детей? Пока ты переборешь себя, я состарюсь уже, а мне ребенок нужен. И мужчина, которому я доверяю. Который не будет в разлуке свой пистолет пристраивать в чужую кобуру, как некоторые. Не буду пальцем показывать! А потом еще доказывать, что любишь меня. Лицемер!

Я так зла, что слова вылетают как из автомата — та-та-та! И нет совсем жалости к Самойлову. Но мне от него никак не избавиться, он засел в моем мозгу и занимает большую часть моих мыслей, даже если я его давно не вижу. Утром просыпаюсь и первая мысль — как он, здоров ли, думает ли обо мне, что делает. Засыпая, мысленно шлю ему пожелание «спокойной ночи». Как вытравить Самойлова из себя?

— А мне нет доверия? — подходит и выхватывает из моих рук футболку. — Куда собралась?

— Подальше от тебя! Удостоверилась, что по-прежнему хочу забыть тебя!

— Катён, ты обиделась что ль? Да я же просто… я переживал, и даже до сих пор волосы дыбом, как представлю, что могло случиться. А ты в курсе, что Колька ехал убивать тебя, когда погиб? У него при себе был пистолет, табельный.

Денис плюхается на постель и тянет меня к себе на колени, утыкается носом в шею и урчит что-то ласковое. Обида отступает. Вот как он это делает? Теперь мне хочется не бежать от него, а целовать, причем так, чтобы воспоминаний на год хватило.

— Лучше бы твой брат убил меня… А так, мне жизни нет, ни о ком больше думать не могу. Или лучше бы ты был обычный бабник, поматросил бы со мной и бросил. Я бы обиделась, разочаровалась и пошла бы дальше своей дорогой. Но ты влюбленный филофоб, который не сможет создать семью, и который не сможет разлюбить. Мучение, а не жизнь…

— Да ладно тебе… дослужу и поженимся. И не будем ни о чем больше думать. У меня остался последний вопрос. Вернее, хочу подтверждения своим догадкам. Можно? А потом пойдем купаться в озере, тебе понравится, там даже есть подводная пещера.

— Давай свой вопрос, — лохмачу темные волосы, вдыхая запах моего мужчины. Как «летучий голландец», появляется и пропадает вновь. Но лучше так, чем совсем никак.

— Если бы я в академии обратил внимание не на тебя, а на Женю Белецкую, например, то и брат бы на тебя не посмотрел? Не стал бы одержим тобой? Во мне дело? Просто, я как-то разговорился с ним и рассказал о тебе, а потом заметил, что он тоже к тебе клинья подбивает.

— Да, в этом все дело. Вспомни, он отбирал у тебя игрушки в детстве? Ломал их?

— Да, постоянно. Даже одежду мою рвал. Помню, мне так куртка понравилась, кожаная, родители купили, я тогда в девятый класс пошел. Так вот как-то утром нашел ее изрезанную на лоскуты. Родители его даже наказали тогда, одежду портить — это уже совсем тупо.

— Ну вот оттуда все и тянулось, из детства. Его недолюбили, детская ревность. Если бы Коле не сказали, что он отцу не родной, и покупали бы то же самое, что и тебе, то этого бы не случилось. Ведь ему не купили тогда кожаную куртку?

— Нет, сказали, что старая еще нормальная.

— И вот если бы ты стал ухаживать за Женей, а не за мной, то она бы стала объектом его страсти. Но ты рассказал брату обо мне, и он вознамерился отобрать меня у тебя, как игрушку. А вот поиграть в меня бы не удалось, и он бы меня просто сломал. Как все твои игрушки…

— Я бы ему не позволил, — шепчет Денис, укладывая меня на лопатки и целуя шею так, что я таю.

— Стой! Самойлов, а как же подводная пещера? — возмущаюсь в шутку.

— Пещера подождет. Может, где-то послезавтра доберемся до нее.

— Послезавтра?! Мы же только на один день.

— Кто тебе такое сказал? Я точно не говорил. Ты моя на эту неделю…

А я только «за», лишь бы больше не начинал разговоров о прошлом. Хочу всё забыть…

Денис

Катя изменилась, будто повзрослела, закалилась. В ее взгляде теперь меньше жалости, в голосе металл проскальзывает, спину ровно держит. Уверена в себе стала.