Вкус одержимости - Елена Лабрус

Чудная фарфоровая кукла, что я чуть не сломал.

Совсем ещё девочка, дерзкая, колючая, наивная.

Уже совсем женщина, ироничная, сильная, гордая.  

Чёрт, я ведь буду по ней скучать! Я уже…

Дьявол!

К счастью, у меня и без неё хватало забот.

Оттолкнувшись от стола, я выехал прямо на стуле в просвет двери.

Детектив Номер Пять, словно застрявший где-то в своих мыслях, так и стоял у окна, смотрел сквозь пелену дождя на рябь бассейна и вращал в пальцах нож-бабочку.

На моём любимом месте. У любимого окна. В моё любимое время дня, когда уже начало темнеть, и мягкий вечерний свет словно прозрачным шёлком накрывал всё вокруг, делая романтично-волнующими и притягательно-загадочным даже самые привычные глазу вещи — воду в бассейне, каменных львов, светящиеся окна особняка.

— А к дому отсюда есть проход? — он неожиданно развернулся.

Вообще-то я ждал пояснений, а не вопрос, мы вроде остановились на том, что один из уродов врёт, но на его счастье сейчас я пребывал в благодушном настроении, поэтому снизошёл до ответа. 

— Две галереи под бассейном. Соединяют дом и лабораторию.

— Ясно, — кивнул он. — То есть на улицу можно не выходить?

— Не за чем, — кивнул я. — Так что с ушлёпками? Кто из них ведомый?

Он загадочно улыбнулся.

— Как девушка? — изящно прокрутив вокруг большого пальца, он закрыл нож, сунул его в карман и сел на подоконник.

— Как девушка которую чуть не изнасиловали, подвесили голой на крюк для мяса и вырезали на груди слово «СУКА». Плохо, Шерлок.

— А о ней ты не хочешь узнать больше?

Больше? Узнать? Мистер Холмс! Да я хочу всё, не только узнать!

Хочу понять с чем связан неожиданный гемолиз в её крови.

Хочу выяснить что за секретную переписку она вела.

Хочу, чтобы, когда проснётся, она почувствовала себя по-настоящему лучше.

Чтобы сама рассказала всё, что сочтёт нужным.

Да, и то, о чём я сейчас нецеломудренно думал — тоже хочу.

Но больше всего хочу, чтобы она наконец уехала.

Забыть её и как можно скорее! Забыть к чёртовой бабушке!

Но мало ли чего я хочу.      

Пока я молча поставил ей капельницу, накрыл одеялом и, — сам себе не верю, — даже не отругал за то, что она поднялась на второй этаж и чудом не сломала себе шею на лестнице.

И, слава богу, меня отпустила та нервная дрожь, что колотила из-за неё, но это не повод переходить со мной на личные разговоры, Шерлок!

Пока вопросы здесь задаю я.

— Единственное чего я хочу о ней знать: что ей больше ничего не угрожает, — одарил я детектива тяжёлым взглядом исподлобья. — Так кто из них предложил с ней позабавиться?

Шерлок многозначительно приподнял бровь, но мне плевать что он подумал. Главное, что осаженный моим взглядом, о девушке Пикачу больше не спросил.

— Тот же, кто заклеймил её словом «сука», Алан, — ответил он.

Я удовлетворённо кивнул. Так я и думал: худший из двух утырков — младший. Это он стоял и ухмыляясь смотрел как девчонку поливают водой. Старший, отвернувшись, нервно докуривал, но у меня сложилось стойкое впечатление, что, если бы не я, он бы вмешался, чтобы это прекратить. И это ему Шерлок выбил зуб, но он даже не стал защищаться. А вот младшенький обоссался и стал усердно валить всё на брата.  

— Тот, у кого укус на руке? — ответил я встречным вопросом.

— И кто так усердно строит из себя невинную овечку, — брезгливо скривился детектив. — И клянётся, что готов искупить свою вину.   

Я зло усмехнулся.

— Предоставим ему такую возможность?

— И я даже не буду пытаться тебя отговорить, — расплылся Пятый улыбкой.

А я был сейчас доволен не тем, что не ошибся, а тем, что именно в кровь младшенького с моей лёгкой руки попало столько «нужных» гормонов, что может член, который он собирался засунуть в девчонку (простите, который его чуть не заставили засунуть в девчонку, бедненького), в силу возраста и не повиснет, но Федэ наверняка понравится то, что я ему дал.

А если Федэ что-то нравится, никто не может отказать Федэ.

Значит, у парнишки появится реальный шанс искупить свою вину.

Кровь за кровь.

Вот тогда и посмотрим, насколько глубоко его раскаяние.

— А что с третьим, Шерлок? — я снова посмотрел на часы, встал и покатил стул обратно в кабинет, позвав детектива за собой.

— И что, даже не поделишься со мной своими планами? — усевшись прямо на стол с мониторами, принялся он невинно ковырять свежее пятно кетчупа на груди ветровки. Подозреваю, оставленное всё в том же «Пит-стопе». 

Чего ж он так настойчиво крутится в этой сраной забегаловке? Вот точно не из-за меня и не из-за расследования гибели моей жены. И не из-за тех двух местных шалав, на которых печати негде ставить. Неужели из-за дочки хозяина? Как же её зовут? Кристина, кажется.

— Не-а, — приподнял я одну бровь.

И хотел бы сказать, что это его не касается, но пока этот клоун мне нужен.

Конечно, за дополнительные труды я ему приплачивал. Но так далеко в свои планы посвящать не собирался.

А планы у меня были серьёзные, если не сказать грандиозные.

Я проверил кровь братьев на возможные инфекции и токсины. Я начал с ней работать. И пока они оба были нужны мне для моих исследований. То, что они родные я узнал и без Шерлока по результатам ДНК. И это была дополнительная удача для меня как для учёного. Давно уже я не был так воодушевлён тем, что у меня есть две крупных лабораторных крысы, то есть два здоровых молодых донора, готовых сотрудничать. Хоть и не совсем добровольно.

Но к человеку в белом халате, доктору, что лечил их разбитые морды, приносил еду, постиранную одежду, даже вставил на место и шинировал выбитый зуб, каждый из них относился куда радушнее, чем к поддёргивающему рукава менту. А бывших ментов, как известно, не бывает.

— Я задал тебе вопрос, — смотрел я не моргая со своего стула на Коломбо.

— Ты задаёшь мне столько вопросов, Алан, — пожал он плечами, — что даже не знаю с какого начать.

— С того, на который знаешь ответ, — положил я руку на мышь.

Угу, «зеркало» телефона Ники готово. Я поторопился убрать его с экрана и открыл телефоны братьев.

— Ну тогда про третьего, — задвинул он свою задницу дальше на стол, проигнорировав мой недовольный взгляд. — Кассир АЗС его узнала. Он местный. Тут из деревни, недалеко. Я проехался. Но дома его не было.

— Думаешь, где-то прячется?