Дикие цветы - Хэрриет Эванс

– Никакая, – ответила Мадлен. Она встряхнула головой, и ее длинные волосы упали ей на плечи и на колени. – Мне нравятся Болан, «Флитвуд Мэк», Боуи. Не слышала у AББA ничего, кроме «Ватерлоо».

– Боже. Ладно, давай поставлю тебе их, – сказала Корд, пытаясь не выглядеть шокированной. – Идет?

– Да, давай, – сказала Мадлен, улыбаясь из-за завесы своих волос, и Корд начала перебирать свои записи.

Откуда им было знать, что случится дальше?

Спустя пятнадцать минут папа закончил говорить по телефону и поднялся наверх. Он выглядел каким-то наэлектризованным. Все сели ужинать. Папа извинился, взял маму за руку и назвал гениальной, а потом сказал всем, что она рождена стать суперзвездой. Он разговорил с Мадлен, и та рассказала про свою школу в Бристоле и про то, как играла Митиль в школьной постановке «Синей птицы» и искала птицу счастья. Мадлен выглядела так, словно в нее вдохнули жизнь, и опиралась локтями на стол, пока говорила. Пирог с заварным кремом оказался таким вкусным, что папа сказал:

– Отнесу-ка я кусочек Бену. Не стоило мне быть таким суровым.

– Вы не были суровым. Вы заступились за меня, а он грубил, – неожиданно возразила Мадлен, и мама с Корд переглянулись, улыбнувшись рвению, с которым девочка восхищается папой. Пройдут годы, и благоговение Мадлен перед Тони из-за того, что тот ее переехал, станет любимой темой семейных шуток.

Папа отодвинул свой стул, чтобы отнести Бену тарелку, а мама подлила себе вина.

– За ужином дети моют посуду, – сказала Корд, обращаясь к Мадлен, и начала собирать тарелки.

– Корд, она наша гостья, – сказала мама.

– Нет, – сказала Мадлен. – Я с удовольствием помогу. А потом пойду. Огромное вам спасибо.

– Ты останешься на ночь, – сказала мама, прикуривая сигарету и откидываясь на стуле. – Ты не должна быть одна, Мадс.

– Я всегда одна, и я уже привыкла, – сказала Мадлен.

Вдруг они услышали истошный крик Тони.

– Он пропал! – прокричал он, поднимаясь по лестнице. – Бен пропал, он сбежал!

– Нет, папа, это была шутка, мы больше не хотим убежать, – сказала Корд с улыбкой, но ее лицо застыло, когда отец оттолкнул ее, размахивая запиской и направляясь к жене.

– Нет. Все по-настоящему, – сказал он, и капельки его слюны полетели в темный воздух. – Он собрал вещи… оставил вот это, – записка колыхалась в его дрожащих руках. – Бен… Бен пропал.

Смотря поочередно на измученное лицо папы и застывшее в ужасе лицо мамы с широко открытым ртом, Корд почувствовала ужас, которого раньше никогда не испытывала: ее родители не контролировали ситуацию и понимали ровно столько же, сколько и она.

Глава 7

Три года спустя

Воскресенье, 26 июля 1978 года

Когда в этом году я подняла доску на крыльце, чтобы спрятать тетрадку, я почувствовала себя немножко неловко. Я теперь так хорошо их знаю и потому не уверена, что нужно держать дневник здесь. Но я все еще боюсь, вдруг они решат, что я им не нравлюсь, так что пусть он лучше будет в безопасности. Мне спокойнее, когда я думаю о том, что он лежит в маленькой коробочке под домом вместе со странным получеловечком-полуптицей и старой игрушечной машинкой и палочкой от леденца.

Дикие Цветы приедут сегодня. Когда там был последний раз, когда они собирались здесь вместе? И я знаю, потому что я, наверное, знаю про них все – это было, когда Бен исчез!

Не могу поверить, что уже прошел целый год с тех пор, как я их видела. Точнее, Триста Сорок Девять дней.

Письмописец из Корд ужасный. А из Бена еще хуже. У меня столько вопросов, но я, наверное, не могу спрашивать сразу все, они скорее всего испугаются, если спрошу, потому что это так странно, хотеть узнать столько, сколько я хочу, и я все это понимаю, но за остаток года (349 дней) без них я иногда думаю, что просто взорвусь, если не выясню, чем они там занимаются, ведь я вижу только Алтею, да и то по телевизору, а не в реальной жизни.

Интересно, какие наряды купила Алтея? У нее, кажется, сейчас их даже больше, чем раньше. А еще-она расскажет мне что-нибудь интересное про съемки этого сериала, «Хартман-Холл»?

А что сейчас нравится Корд? Ей всегда нравится что-то новое, сначала АББА, потом Бен был в больнице, и она с ним слушала сплошного Дэвида Боуи, у него есть радиоприемник, как у меня. Так что, будучи Корд, она вдруг еще стала и мировым экспертом по нему. Только я узнаю о чем-нибудь, о чем мы могли бы вместе болтать, как она тут же переходит к чему-то еще. После Боуи были космические шаттлы. Все о том, как их делают. В прошлом году она помешалась на шахматах и Гарри Каспарове! Так как я никогда раньше не играла в шахматы, я потратила весь год, чтобы научиться, и вступила в шахматный клуб. У меня получалось на самом деле отлично, так как мой странный мозг любит такие вещи, как шахматы, и вообще-то я теперь лучшая по шахматам во всей школе и даже представляла Бристоль на шахматных чемпионатах и играла против разных других школ, и потом я получила письмо от нее, ЕДИНСТВЕННОЕ за весь этот год, в июне, и она написала, что не играла в шахматы весь год и теперь одержима Брежневым, и Коммунистической партией, и Россией и что теперь она коммунист!!!!!

Все, я сдаюсь!!!

Я не учила ничего про коммунизм. И буду, когда рак на горе свиснет! Я понимаю, что она за фрукт, почему она такая, Корд просто обязательно нужно что-то, о чем можно подумать, и мне это тоже нравится. Но дело в том, что у нас нет ничего общего, кроме нашего смеха. Мы смеемся все время. Она такая шутница.

А как там Бен? И как я вообще к нему отношусь?

(((((Никто не знает про прошлое лето в пляжном домике, и я тоже держала это в тайне весь год. Все равно некому рассказывать. К тому же я не знаю, насколько это понравится Корд. Это было в последний вечер, и я грустила. Бен рассказывал мне, что случилось, когда он пропал, и после этого повисла тишина, а потом вдруг он наклонился ко мне и поцеловал меня и сказал, спасибо, что была моим другом и не жалела меня. Я сказала, что все ОК.

Я вот ненавижу людей, которые меня жалеют. Алтея иногда так делает, и от этого я себя странно чувствую где-то внутри. Мне это НЕ НРАВИТСЯ.

Это было лучшей вещью, которая со мной случалась, и я буду помнить об этом до самого того дня, когда умру, и, надеюсь, это будет здесь со всеми ними, потому что никого и никогда я не любила так сильно, как их.)))))

Это самая-самая секретная вещь, которую я когда-нибудь писала.

Гэри сказала, они приедут к позднему ужину, потому что у Алтеи утром интервью с газетным журналистом. Гэри они называют миссис Гейдж. Алтея любит прозвища: Мадс, Берти, Гэри. Гэри приготовила мясной рулет и салат. Я пряталась за дикими розами и следила за ней. Во дворе растет алтей, колышется на ветру – высоченный, достает почти до крыши. Двери на крыльцо распахнуты, можно увидеть клетчатые занавески лимонного цвета, хлопающие на ветру, и услышать Терри Вогана по радио. А еще можно заглянуть внутрь самого лучшего в мире дома и увидеть: фото двоюродной бабушки Дины на стене напротив, бутылку пальмового вина вместо подсвечника, два деревянных стула, за право посидеть на которых мы все время деремся, огромный шоколадного цвета чайник сбоку, два плетеных кресла, буфет, аккуратно сложенную стопку настольных игр. Спрятавшись за буфетом, я вижу бумажное бальное платье от набора декораций для Королевы фей, который мы вырезали и которое Корд потеряла и расстраивалась из-за этого. Забавно, что когда-то мы играли тут с детскими игрушками, в глупые игры и куклы, и никто этого не стеснялся. Бальное платье зажато между плинтусом и буфетом – должно быть, провалилось. Сейчас я доползу и подберу его, и отдам его Корд, когда она вернется, и она будет так мною довольна. А еще нужно выпрямить половицу, я вижу, когда кладу ее на место неправильно.