Брат Третьей степени - Уилл Л. Гарвер

Она умолкла. Необыкновенным восторгом наполнили ее слова мою душу! Какое величие и благородство! Как возвышенна идея божественной, вечной любви! И как же обесценились мои прежние мечты. Только теперь я пришел к пониманию того, чему учили меня родители. Наконец-то для меня раздвинулись горизонты вселенной, и пришло понимание беспредельности любви.

— Дорогая сестра-душа, — начал я, горя вдохновением этой минуты, — обещаю, что никогда более не погрузится мое сердце в нечистую любовь. Я и теперь уже ощущаю твою душу в моей, невидимые, они слились в согласии. Отныне и впредь я объединяюсь с тобой как истинный брат, чтобы трудиться ради общей великой цели.

Несколько мгновений мы сидели, глядя в молчании друг на друга, упиваясь нашей душевной близостью. Она нарушила тишину, радостно сказав:

— Долго ждала я этого момента, любовь моя! Долго я оплакивала тебя и ждала, не снимая черного платья. Теперь мы пойдем вперед вместе, увенчанные непорочной чистотой, которая приведет нас к свету.

— О, сестра, как ты добра! Спасибо, что ждала меня, еще не свободного от греховных уз. — Она только счастливо улыбнулась в ответ, но глаза ее говорили о многом.

— Брат, — наконец произнесла Иола, и никогда прежде я не слышал, чтобы голос ее звучал так нежно, — мы вкусили радость, которая принадлежит тем, кто совершенно чист, а теперь должны снова спуститься в мир и исполнить свой нынешний долг. Готов ли ты получить указания?

— Готов и полон внимания, сестра. — Я уже держал все эмоции под контролем.

— Итак, первое, что тебе надлежит сделать, — это полностью овладеть своим умом. Я знаю, что тело твое, пока это касается волевых действий, находится под контролем, иначе тебя здесь не было бы. Но помни: прежде чем сможешь пройти дольше, ты должен научиться контролировать мысли, ибо каждая твоя мысль создает соответствующее ей состояние в уме и теле. Мысли обладают большей властью и мощью, чем поступки. Дела — это всего лишь выражение мыслей. Сначала приходят мысли. Мы состоим из наших мыслей; мы окружены невидимыми силами и энергиями, которые созданы нашими мыслями и получают от них поддержку. Тебе необходимо обрести способность защищать храм своего разума и не допускать в него того, что нечисто. Одновременно с контролем над мыслями развивай способность концентрации; ты должен уметь зафиксировать, сконцентрировать ум на одном предмете, или идее, и держаться этого, исключив все остальное. Тогда твой ум станет отождествляться с сущностью предмета твоих размышлений, и придет истинное знание. Некоторые тайные правила, которые помогут в этой практике, будут тебе даны. Далее, ты должен контролировать свое сердце и овладеть всеми эмоциями, ибо в этом и будет заключаться твое величайшее испытание. Надо быть готовым к нему. Любишь ли ты меня?

— Всем сердцем и всей душой, — ответил я на этот внезапный вопрос.

— Тогда ты должен быть готов пожертвовать своей любовью, — заявила она с горячностью, поразившей меня.

— Таков твой приказ? — спросил я, не вполне владея собой, ибо Иола затронула жизненно важный для меня предмет.

— Это необходимо для твоего же блага.

— Хорошо. Но скажи мне, почему требуется столь великая жертва?

— Ради человечества и истины. Нет ничего важнее их. Все должно быть принесено в жертву на их алтарь.

— Но что, если я люблю тебя именно как воплощение всего этого?

— Тогда остерегайся. Лишь мало продвинутые души нуждаются в форме, которая помогала бы им постигать универсальность или абстракции. Поэтому многие люди и наделяют какую-то воплощенную личность собственными представлениями о ней, принимая ее за то, чем. она на самом деле не является. Нетренированный ум слаб, формы и символы, на которых могут концентрироваться его мысли, несомненно, помогают ему в восходящем развитии. И ты, сегодня вечером одетый восточным монахом, должен бы знать, что именно в этом смысл всех идолов Востока. Только неразвитый ум заблуждается относительно их значения. Вспомни того великого человека, Иисуса, которого последователи спутали со Вселенским Христом, одушевляющим его. Все это можно простить необразованным умам; их поклонение, если оно идет от сердца, никогда не пропадает втуне. Но от тебя ожидают гораздо большего! — Иола замолчала, словно хотела, чтобы я вдумался в сказанное, потом продолжила:

— Увы, наше время подошло к концу. Но прежде, чем мы расстанемся, позволь дать тебе последние предостережения. До сих пор у тебя было несколько испытаний, но отныне твой путь станет более сложным. Священные истины, дающие всю полноту власти, для тебя пока лишь едва обозначились в глубоких, темных и вызывающих трепет теснинах, окаймленных величественными горами. По этим теснинам ты должен будешь пройти один, никакая рука не сможет помочь, поддержать тебя. Ты должен найти внутренние силы, иначе не выдержишь, и тогда все потеряно. Берегись сомнений, страхов и мыслей о себе. Это и есть ловушки, расставленные на тропе, и тот туман, что застилает глаза. Будешь литы, брат, сильным, отважным и терпеливым?

— Буду, дорогая сестра, — решительно пообещал я, воодушевленный ее силой.

— Тогда идем. Помни эти мои последние слова: что бы ни случилось, верь мне и отбрось сомнения.

— Я верю и не усомнюсь.

Программа вечера завершилась, большинство членов уже разъехалось. Мгновения летели так быстро!

— Можно мне проводить тебя домой? — спросил я, когда мы проходили мимо привратника.

— На этот раз да, — сказала Иола так, словно бросила кому-то вызов. Сойдя по ступеням, мы сели в ее экипаж и вскоре уже катили прочь.

По молчаливому соглашению оба не проронили ни слова в течение почти всей поездки, довольствуясь возможностью чувствовать глубины душ друг друга и говорить на языке неизреченных мыслей. Лишь когда подъезжали к парадной лестнице ее дома, Иола нарушила молчание, впервые наедине назвав меня моим древним именем:

— Клео, на следующую неделю я велю тебе, в качестве испытания ментальной силы, выбросить меня из мыслей. А в какой степени это тебе удастся, покажет наша очередная встреча.

— Испытание велико, — сказал я, — но ради того, что последует, и подчиняясь твоему приказу, я сделаю все возможное.

В этот момент экипаж остановился у лестницы, и я простился с нею, лишь нежно пожав ее руку. Ни поцелуя, ни объятия, только «Доброй ночи». Но — Боже! — вам, кто в заблуждении зовет эгоистическую страсть любовью, вам неведом дивный восторг той могущественной любви, когда души встречаются в необозримой глубине! Впервые казалось, что нет разлуки, ведь ее душа была здесь, в моей, моя же с нею. Остаемся ли мы так навеки — нераздельно единые?

Всю следующую неделю я, в соответствии с инструкцией, старался изо всех сил установить власть над разумом и теперь впервые пришел к глубокому пониманию мощи человеческой воли. Как только мои мысли обращались к Иоле, я изгонял их с неизменной строгостью. Чтобы преуспеть в этом, избирал для раздумий серьезные научные, метафизические или философские проблемы и сосредоточивался на них, предпочитая те, которые были разъяснены мне лишь частично. А если мой ум обращался к другому предмету, то я возвращал его к объекту своих размышлений твердо и решительно. Таким же образом я практиковал сосредоточенность во всех мельчайших явлениях жизни, всеми доступными средствами стараясь преодолеть привычные наклонности ума блуждать, и стремился достичь того, что индийские йоги называют однонаправленностью.