Древний мир - Анна Ермановская

«Если бы собрать все версии об Атлантиде, такой сборник стал бы неоценимым историческим вкладом в науку о человеческом безумии и фантазии», – сказал еще в прошлом столетии переводчик и комментатор Платона Ф. Сумезиль. Число этих фантастических версий в наши дни значительно увеличилось… И в то же время археологи, этнографы, фольклористы, историки, философы и представители наук о Земле, тщательно анализируя предания, делая поправку на призму мифа, сквозь которую преломлялись события действительности, не оставляют надежды найти самый последний, самый весомый аргумент, который подтвердит истинность древних легенд.

Открытие одной из самых высокоразвитых в Древнем мире и одной из самых загадочных в мировой истории цивилизаций началось с трагикомического эпизода. В 1856 году англичане Джон и Вильям Брайтоны строили Восточно-индийскую железную дорогу между Карачи и Лахором (сейчас это территория Пакистана). Им был нужен материал для подсыпки колеи, и местные жители подсказали выход из положения: близ селения Хараппа возвышался огромный холм, буквально напичканный какими-то древними зданиями из кирпича. Строители пустили на подсыпку десятки тысяч этих кирпичей, и никому сперва и в голову не пришло, что этим кирпичам – более четырех тысяч лет…

Ахеология Индии была еще в зачаточном состоянии, когда сэр Александр Каннингхэм, генеральный директор недавно основанной Археологической службы Индии, зимой 1873 года во второй раз посетил руины Хараппы. 20 лет назад Каннингхэм, прочитав о руинах в записках закоренелого бродяги и дезертира Британской армии, известного под именем Чарлз Мэссон, первый раз увидел это место площадью 6,5 квадратных километров в пойме реки Рави в долине Инда. Мэссон, загадочная личность, настоящее имя которого было Джеймс Левис, натолкнулся на Хараппу в 1826 году, путешествуя по болотистым лесам провинции Пенджаб. «Подавляя все вокруг, – писал Мэссон, – в центре долины возвышались рушащийся замок из кирпича и высокая скала, на вершине которой были руины каких-то сооружений в восточном стиле и остатки стен с нишами. Стены и башни замка были удивительно высоки, однако время не пощадило их, и после стольких лет полного забвения во многих местах были заметны следы разрушения».

В первое посещение эти руины показались Каннингхэму гораздо большими, чем описанные Мэссоном. Сейчас же он не смог обнаружить даже следов замка. Строители железной дороги, прокладывающие колею к недавно законченной линии Лахор – Мултан, использовали прекрасно обожженный кирпич Хараппы для полотна дороги. И действительно, осмотр линии железной дороги показал, что из Хараппы и других древних руин рабочие утащили столько кирпича, что этого оказалось достаточно для прокладки приблизительно 160 километров путей.

Надеясь сохранить то, что осталось от огромного поселения, Каннингхэм приступил к раскопкам. Плачевное состояние руин делало работу чрезвычайно трудной. Однако приложенные усилия увенчались заслуживающей внимания находкой – была обнаружена квадратная печать типа тех, которые использовались древними жителями Хараппы для их личных подписей. На найденной печати, сделанной из черного мыльного камня, был изображен бык с горбом – символ индийского брахманского быка или зебу – в рамке из знаков неизвестной письменности. Странное изображение животного и странные буквы, пиктограммы, так не похожие на индийский санскрит, натолкнули Каннингхэма на мысль о чужеземном, неиндийском происхождении печати.

В последующем Каннингхэм не уделял большого внимания Хараппе. В 1885 году после долгой службы в Индии он ушел в отставку. И только в 1914 году его последователь, ученый и археолог, сэр Джон Маршалл возродил Хараппу, дав распоряжение об изучении памятника. Однако помешала Первая мировая война, и только после 1920 года член Археологической службы Рай Бахадур Дайа Рам Сахни возобновил раскопки в Хараппе, начав с того места, где остановился Каннингхэм. Как и ранее, труд был неблагодарный, и в конце сезона Сахни смог показать своим рабочим только две новые печати.

Первоначальный интерес Маршалла к раскопкам в Хараппе мог бы иссякнуть, если бы не случайная находка, сделанная за год до этого. В 1919 году Р. Банержи, один из индийских служащих Маршалла, исследуя бесплодные пустыни, простирающиеся вдоль южной части Инда, обнаружил в 560 километрах от Хараппы, в местности, называемой Мохенджо-Даро, древнюю буддистскую ступу (святилище). Вокруг ступы, насколько мог видеть глаз, были горы крошащегося кирпича – остатки, как решил Банержи, когда-то процветавшей метрополии.

Раскопки под ступой обнаружили четыре хорошо различимых культурных слоя. Монеты, найденные в верхнем слое, дали возможность определить его возраст – II век нашей эры. В остальных же слоях не было каких-либо предметов, позволивших бы их датировать. Однако в нижних слоях, определенно более ранних, чем верхние, Банержи обнаружил кусочки меди с выгравированными изображениями и три сгоревшие печати из мыльного камня. Одна печать была с изображением растения, и на всех трех были те же самые странные пиктографические знаки.

Банержи сразу вспомнил о печати, найденной Каннингхэмом в Хараппе, правда, она была обнаружена среди остатков древнего города, располагавшегося в сотнях километров к северу. Могла ли здесь существовать какая-либо связь? Чтобы выяснить это, Маршалл отправил печати, найденные в Мохенджо-Даро, в свой центр для сравнения их с печатями из Хараппы. «Это находки из двух мест, принадлежащих одной и той же культуре и относящихся к одному и тому же времени, – писал он позднее, – и они совершенно не вписываются в то, что было известно нам об Индии ранее». Возраст находок, однако, по-прежнему оставался загадкой.

В 1924 году, надеясь, что Международное археологическое сообщество сможет пролить свет на происхождение и возраст печатей, Маршалл представил их фотографии в «Иллюстрэйтед Лондон ньюс», самый популярный археологический журнал того времени в Великобритании. В сопроводительной записке Маршалл отметил важность этих находок для Археологической службы Индии: «Не так часто удается археологам, как это было со Шлиманом при открытии Трои и Микен, обнаружить давно забытую цивилизацию. И сейчас, как нам кажется, мы стоим на пороге такого открытия в долине Инда. До настоящего времени наше знание о прошлом Индии относило нас едва ли дальше, чем в третье столетие до Рождества Христова. Теперь, однако, мы обнаружили новый класс предметов, которые не имеют ничего общего со всем, что было нам известно ранее».

Статья Маршалла вызвала очень быстрый отклик. В следующем же номере журнала появилось письмо А. Сойса, специалиста по Ассирии из Оксфордского университета. Сойс отметил сильное сходство печатей из Инда и печатей, найденных при раскопках древних поселений Месопотамии на территории современного Ирака. За письмом Сойса последовало еще более волнующее послание доктора Э. Маккея, руководителя американской экспедиции по изучению месопотамского царства Киш. В личном письме Маккей писал Маршаллу, что печать, идентичная найденным в Мохенджо-Даро, была обнаружена в земле при раскопках храма бога войны Илбаба и датируется приблизительно 2300 годом до н. э.

Маршалл едва мог сдержать волнение. Теперь был не только определен период существования Хараппы и Мохенджо-Даро – середина третьего тысячелетия до н. э., но и установлено существование торговых связей между городами Месопотамии и Инда. Однако кроме этого Маршалл мог сказать немного. Кто были люди Инда, о чем они писали, как они жили, как было устроено их общество, кому они поклонялись и с кем воевали – ответы на все эти вопросы оставались похороненными в глубине веков.