Линия судьбы - Элла Уорнер

— Нет. И никогда не будет… пока ты здесь…

Он вышел, а его слова все еще звенели у нее в ушах, отзываясь эхом многозначительной недоговоренности. Запертая дверь, которая разделяла их комнаты, притягивала ее мысли, притягивала ее сердце, притягивала ее взгляд. Она посмела отпереть дверь в отеле, и этот шаг вызвал к жизни целую цепь событий… Она вошла в жизнь по другую сторону зеркала… в жизнь, которая была жизнью ее сестры.

«Пока ты здесь»…

Неужели Реймонд рассчитывает, что она займет место сестры рядом с ним, по ту сторону двери?

Долли придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале. С одной стороны, ее просто поражали те изменения, которые придавала ей одежда столь высокого класса, но с другой — что-то все же смущало, заставляя задуматься о правильности выбора, который она сделала. Она не успела примерить ни одного из тех платьев, которые доставили в отель по распоряжению Реймонда, и единственное, в чем она могла не сомневаться, это в цвете, зная наверняка, что среди них не найдется ни белого, ни черного, ни нейтрального.

Но сейчас, глядя на себя в лиловом вечернем платье, она сомневалась. Ее ли это вещь? Шнуровка, искусная драпировка на лифе в сочетании с глубоким вырезом придавали ее облику какую-то особую чувственность, а темно-лиловый цвет тяжелого шелка подчеркивал нежную белизну обнаженной кожи.

Платье мягко облегало фигуру, обрисовывая тонкую талию и округлые бедра, подчеркивая каждый изгиб тела и добавляя Долли таинственной женственности. Скорее даже провокационной женственности…

Серебристые босоножки на высоких каблуках зрительно удлиняли ноги, а юбка, доходившая до середины колена, подчеркивала их стройность. Если Реймонд хотел выставить ее напоказ — вроде модели на подиуме, — это вечернее платье было как нельзя более кстати; если же он выбирал его, преследуя свои личные цели, не играет ли она с огнем?

Ее сердце замерло, когда послышался стук в дверь. Она еще раз кинула взгляд на свое отражение. Слишком поздно, чтобы что-то менять. Кроме того, другие туалеты, на покупке которых он настоял, возможно могут выглядеть еще более рискованно. Дрожащей рукой подхватив серебряную цепочку крохотной вечерней сумочки, Долли глубоко вздохнула и направилась к двери, стараясь успокоить бешеный пульс.

При виде Реймонда она испытала новое потрясение, еще более мощное, чем в прошлый вечер, когда толком ничего не знала о нем. Потрясающе элегантный в своем вечернем костюме, он стоял, отступив на шаг от двери, и пожирал ее глазами. Долли безошибочно угадала его восхищенную мужскую оценку — она выглядит отлично, но главное, ее вид вполне соответствует намеченному им плану действий…

Она толком не знала, что это за план, но ее не покидало предчувствие, что она находится на грани ситуации, которая чрезвычайно опасна. Может ли она доверять Реймонду Дадье? Рассказал ли он ей правду о себе и его жизни с Клод? Правда ли его слова о Мэриан? И главное — как он собирается использовать ее сегодня вечером? «Использовать», какое неприятное слово, но, похоже, точнее не придумаешь, промелькнуло в голове у Долли.

— Не надо так пугаться, — мягко сказал он. — Я буду рядом и поддержу тебя во всем, что бы ты ни сказала и ни сделала.

Но она боится вовсе не его семьи! Этот мужчина был мужем ее сестры! А она испытывает к нему такие чувства, которые кажутся ей неуместными в сложившейся ситуации.

— Жаль, что ты в свое время не сделал этого для Клод, — не удержалась она скорее из-за собственного беспокойства, чем из желания обвинить его.

— Существенное заблуждение на мой счет, — парировал он. Что промелькнуло в темной глубине его глаз? Неужели сожаление? — Я не устану повторять, что ты ошибаешься, Долли, — добавил он мягко, и снова в этом соблазнительном тоне слышалось нечто большее, чем просто слова.

— Ты бы лучше сказал мне, как кого зовут, у меня всегда проблема с именами, — быстро проговорила она, идя рядом с ним по коридору и стараясь избежать нечаянного прикосновения.

Он начал перечислять имена, но информация скользила мимо нее, ей не давал покоя вопрос: если не он виноват, что Клод не оказали необходимой помощи, тогда кто?

Наконец она не выдержала.

— Как ты думаешь, кто довел мою сестру до такого состояния?

Они уже спустились с лестницы, но он все еще хранил молчание. Долли вопросительно приподняла брови. Он нахмурился, но, поймав ее взгляд, прямо сказал:

— Ты можешь стать следующей мишенью. Те, кто хотел отдалить от меня Клод, скорей всего и с тобой поступят подобным образом. Но я не хочу ничего предрекать, не хочу, чтобы мои подозрения повлияли на твои собственные суждения.

Стать мишенью! Простой, но безжалостный план.

— Я рассчитываю на твою интуицию, Долли, — добавил Реймонд после некоторой паузы.

Она с трудом переваривала его слова, в его плане столько неясностей… Стать следующей мишенью, ничего себе перспектива! Она просто не знала, как поступить. Реймонд рядом, ее тянет к нему все неудержимее, и он, конечно, не может не сознавать этого. Как долго будет продолжаться эта история? И чего он хочет добиться от нее?

Ее смятение было столь велико, что она не заметила, когда они наконец остановились около огромных дверей и Реймонд взялся за тяжелую бронзовую ручку.

— Семейный салон, — пробормотал он с блеском хищного нетерпения в глазах.

Сердце Долли гулко стучало, когда они вошли в просторную комнату, не менее роскошную, чем все то, что ей уже довелось увидеть в замке. Три дивана, обтянутые кремовым шелком с едва заметным рисунком в зеленовато-розовых тонах, были уютно сгруппированы вокруг низкого стола из нежно-бежевого мрамора с розовыми прожилками, и тем же мрамором был отделан богато украшенный камин, замыкающий это великолепное каре.

Два дивана были заняты, третий, по-видимому, предназначался для нее и Реймонда, подумала Долли. Он властно обнял ее за талию, близко-близко притягивая к себе. Его тепло, казалось, проникало через шелк платья, заставляя забыть обо всем.

— Ты уже знакома с моей матерью… — Реймонд начал представление, подведя Долли к восседавшей у камина группе домочадцев.

Мадам Дадье, безупречно элегантная в своем черно-сером вечернем платье, украшенном большой бриллиантовой брошью, сидела в дальнем конце дивана против стола. Она слегка наклонила голову, ее холодные глаза прошлись по гостье оценивающим взглядом, затем переместились на сына. Создавалось впечатление, что она прикидывает, насколько они соответствуют друг другу. Затем, едва заметно улыбнувшись, мать Реймонда сказала:

— Твоя сестра звала меня Эдит. Ты можешь последовать ее примеру.

Это прозвучало так неожиданно, почти как «добро пожаловать», хотя на самом деле в тоне Эдит Дадье не было и намека на радушие.

— Благодарю, — коротко ответила Долли, решив, что подобный холодок со стороны Эдит вполне понятен в данных обстоятельствах, и, постаравшись выдать свою самую очаровательную улыбку, добавила: — Пожалуйста, зовите меня Долли.