Охота на Уршада - Виталий Сертаков

— Вообще-то я не ем мяса, — кашлянул Поликрит, — но это выглядит довольно аппетитно…

— Ты видишь их, маленькая гроза? — забеспокоился ловец. — Если ты видишь их, позови. Мы их не видим, с ними наверняка волчица, и она держит своих людей под формулой невидимости…

Юльку словно жаром обдало, Рахмани не шутил! Внезапно она ощутила себя очень важной персоной. Несмотря на уродливые очки, несмотря на плохое зрение, она не только слышала дыхание чужих, но и прекрасно видела их сквозь чужое колдовство!

Она позвала их молча, не зная ни слова на их таинственном диалекте, но они доверчиво приблизились. Да, они весьма походили на тех, северных раджпурцев, но иначе наносили краску на скулы, иначе располагали тату и иначе пели. Впрочем, запели они гораздо позже, когда захмелевший от местного бамбукового рома гипнарх подыграл им на кифаре. А пока что они молчали и глазели на Юлю. Затем группу молодежи догнала очень старая одноглазая женщина, и Юлька сразу поняла — это волчица. Воздух вокруг колдуньи буквально искрил от напряжения. На ее морщинистой шее, как и у Марты, свернулась змея с капюшоном, на черных запястьях постукивали костяные браслеты.

— Ты… — беззвучно прошамкала ведьма. — Ты — волчица?

Девушка кивнула.

— Ты… можешь убить уршада?

— Я… я не совсем… — Юля сама не поняла, произнесла она фразу вслух на русском или только подумала.

— Ты не волчица! — отпрянула старуха, гремя металлическими украшениями. Ее единственный глаз жег, точно раскаленный прут. — Ты не волчица, но пахнешь как волчица. Откуда ты?

Девушка решила, что лучше не врать. В руках у молодых парней из лесного племени сверкало оружие. Центавр тоже взвешивал в громадной ручище свое копье. Одна ошибка — и затеется драка.

— Я с четвертой тверди. Меня учат… я стану волчицей.

— Вот ты какая… — неопределенно протянула женщина. — Я слышала об этом. Одна из молодых воительниц сумела нырнуть на четвертую твердь. Значит, волчицам раджпура это удалось, слава Всемогущему!

Колдунья сделала незаметный знак, и молодые воины моментально расслабились. Ножи исчезли, зато появились улыбки.

— Я одна… Ты поможешь мне?

Юлька снова кивнула. В голове у нее все скакало, точно выпустили стаю кузнечиков. Меньше всего речь ведьмы походила на русский язык. Скорее — на калейдоскоп примитивных картинок. Кой-Кой и Поликрит смотрели на молчаливый диалог, выпучив глаза. Рахмани, улыбаясь, нарезал мясо.

— Уршад посеял смерть в деревнях черных циклопов к югу от… — Имя собственное, которое она произнесла тут, Юлька не поняла, оно прозвучало в голове легким плеском ручья. — Один из них у нас… он может проводить вас к… — снова непонятно, — там рыба… погибла вся фактория…

Тут произошла следующая удивительная вещь, которую не умела или не хотела делать Женщина-гроза. Внезапно пошел дождь. Настоящий тропический ливень полил, невзирая на яркий свет Короны. Волчица что-то произнесла, что-то неуловимое, похожее на то, как поступают деньги (Виверра: опечатка?), выдувая мыльный пузырь, и…

Дальше дождь лил вокруг, всюду, за исключением высокой кочки с костром. Стена воды падала в шаге от людей, но до ног долетали лишь отдельные капли.

— Мы ищем Янтарный канал, — Юля нарисовала в голове предельно внятную картинку темной воды. — Наш друг Поликрит должен уйти домой. Его ждут в Греции.

— Здесь нет Янтарных каналов. Только на юге, в оазисах Сива и Амона.

— Мой друг, дом Саади, говорит, что один засыпанный канал есть возле сидящей статуи.

Красная волчица вздрогнула, словно получила пощечину.

— Твой друг — необычный человек, — сформулировала она, не сводя оливковых глаз с Рахмани. — Предания говорят, что там был канал. Шестьсот лет назад. Если твой друг имеет такой острый нос, он способен почуять сахарную голову…

— Что почуять? — Юлька ощутила замешательство. Колдунья обернулась к своим, но молодежь, по-видимому, ничем не могла помочь.

— Уршад, — мысленно каркнула волчица. Это слово Юля поняла, оно выглядело как расползающаяся черная клякса с агатовым глазом в центре. — Бородавчатый уршад, сахарная голова… Я не могу не идти, но нас всего трое, Матери старые, Сестры далеко…

Люди раджпура подались в стороны, повинуясь взмаху руки колдуньи. За корявым стволом баньяна прятался огромный черный человек. Когда он разогнулся, то оказался даже выше Поликрита.

— Ого! Черноногий или черный циклоп, — тихо произнес Рахмани. — Я полагал, что мы встретимся с ними только через день. Случилась беда, если похититель личинок забрел в северный лес.

— Дом Саади, эта тетка хочет, чтобы я шла с ней искать уршада. Но я ведь…

— Значит, придется идти, — не колеблясь ни минуты, оборвал ловец. — Красные волчицы всегда помнят свой долг.

Юлька следила за циклопом с восторженным ужасом. Но чем ближе он подходил, тем яснее она понимала, что с этим человеком недавно приключилась страшная беда. То, что она приняла за светлые участки кожи, оказалось грубыми бинтами, пропитанными мазью. Ступни, щиколотки, руки до локтя были замотаны или заклеены. Широкое плосконосое лицо почти не пострадало, зато голый живот и бока сочились язвами. Черноногий был весь покрыт маслянистой коркой. Наверняка он очень страдал, но застонал всего дважды — когда попытался неловко присесть и когда волчица поправила ему повязку на руке. Циклоп смотрел двумя вполне обычными глазами, но на лбу его, ровно над переносицей, имелась вмятина, слишком ровная для следа от удара. Вмятину прикрывало нечто вроде гибкой мембраны, а сверху нависал костяной бугор. Еще у черноногого оказалось по шесть пальцев, но заметила это Юлька лишь на следующий день, когда чудовищный негр менял бинты.

Кстати, при ближайшем внимательном рассмотрении выяснилось, что гость с Южного материка — вовсе не негр. Цвет его кожи скорее мог считаться темно-оливковым, чертами лица он напоминал египтянина, и ноги особой чернотой не выделялись. Рахмани потом посмеялся и сказал, что прозвище «черноногие» возникло в незапамятные времена, когда охотники за личинками гоа-гоа-чи забирались по бедра в болота. Точнее — когда у них в стране Нуб еще имелись болота…

— …Я не могу надолго покинуть… много больных… Аакха щедро заплатят Красной волчице… бородавчатый уршад убил многих в фактории Аакха, убил купцов, убил животных в оазисе… Аакха плыл по соленой воде, он потерял кожу… мы нашли его в устье ручья…

— Дом Саади, вы можете объяснить этой женщине, что я… что я пока не умею никого убивать? — в отчаянии Юлька снова обернулась за помощью к ловцу.

Саади вытер жирные руки, почтительно поклонился волчице и заговорил поочередно на всех доступных ему языках. В процессе переговоров делегацию сельчан усадили к костру, угостили мясом. Южные раджпурцы принесли бутыль тростникового вина, выдолбленную из ствола дерева. Наконец, с помощью центавра, установилось слабое взаимопонимание. Оказалось, что двое бритых юношей кое-как понимали македонский. Уцелевшие картуши и попону Поликрита обитатели джунглей рассматривали с нескрываемым страхом. Шевеля губами, подростки почтительно пересчитывали косички на его гриве. Центавр им не мешал, явно наслаждаясь собственным величием. Очевидно, кто-то из грамотных ребят объяснил остальным, что в гости забрел один из командующих имперской гвардией…