Охота на Уршада - Виталий Сертаков

— Это гуффы ассирийцев, везут тамариск, финики и зерненое золото, — с долей грусти Марта проводила глазами тяжелогруженные плетеные суда. — Говорят, их жрецы в Ниневии и Ашшуре отдают богам по две тысячи быков ежегодно, чтобы вымолить формулу Дыма…

— Формулу Дыма?

— Да, дым же легче воздуха, — как маленькому, объяснила домина.

Толик намеревался спросить, отчего волчицы раджпура не применяют формулу полета, но его внимание снова отвлекли. Навстречу плетеным летающим лодкам, с востока, степенным шагом выступали кони со стелющейся ярко-алой шерстью, с копытами величиной со сковороду и с грудью немыслимой ширины. Эти тащили длинные пассажирские экипажи, больше похожие на снятые с рельсов вагоны. Из окошек второго этажа выглядывали дамы в средневековых, по меркам Толика, и очень богатых платьях.

Обгоняя пассажирский поезд, вихрем пронеслись три платформы. На них стояли полупрозрачные кубы, похожие на глыбы подтаявшего льда. Внутри ледяных кубов опаловым блеском переливались едва различимые фигуры. От скоростных платформ по тракту взметнулся рыжий ветер, многие пешие странники отвернулись или закричали вслед проклятия. Толик мог поклясться, что на облучке первой платформы, зажав вожжи, размахивал кнутом вовсе не человек. Во всяком случае, человек с такими ушами и с такой формой черепа на Земле закончил бы жизнь очень скоро после рождения, в банке с формалином.

Но интереснее всего был даже не сам возница, подозрительно синий и ушастый. Он стегал кнутом… пустоту. И концы широких кожаных вожжей, намотанных на кулак, тоже терялись в пустоте…

— Шустрые банту, перекупщики, — презрительно скривилась домина. — Скупают у людей-акул замороженных морских дьяволов и спешат в Геную. Могли бы продать по дороге, но жадность их безмерна.

— Но они… у них тоже формула Дыма?

— Конечно же, нет, — удивилась Женщина-гроза. — Разве жрецы бога Нергала продадут кому-нибудь полет? Пусть формула Дыма не поднимает так легко и надолго, как Трехбородые бесы гиперборейцев, но старцы из Ашшура скорее прыгнут в яму с горячим асфальтом, чем уступят свой секрет. Банту просто запрягают ветра.

— Ага, — покивал хирург Ромашка. — Просто запрягают ветра, делов-то.

Нежно-розовые и бурые ламы дисциплинированно переступали изящными ножками, каждая везла на себе либо два тюка с тканью, либо две запечатанные амфоры, литров на пятьдесят. Ближе к краю основного тракта ослики торговцев развозили по ларям тележки со снедью. Другие торговцы устанавливали тенты, спешно сооружали прилавки, пинками разгоняли нищих. Там же, у обочин, брели понурые люди, связанные цепью, их периодически погонял кнутом человек верхом на белом дромадере. С востока, навстречу каравану невольников, ползло нечто непонятное. Толик всматривался до рези в глазах, но не сразу понял, что за черные пауки тащат за собой дирижабли.

— Это летучие гусеницы торгутов, — домина говорила как о чем-то вполне обыденном. — Сыр-батырская порода, мелкие, и бабочки из них получатся мелкие. Скорее всего, везут орехи и рыбу в Синюю Орду. Им безопаснее сделать крюк на юг, по Шелковому пути, чем пробираться сквозь опасные каналы Батора.

И тут же все стало на свои места. Толик поверил в то, во что отказывались верить глаза. Не черные пауки тащили дирижабли, все наоборот. Метрах в шести над выжженной степью, слабо сокращаясь, скользили пышные, серовато-коричневые гусеницы, каждая размером с железнодорожную платформу. С их плоских, заросших шерстью морд до самой земли свешивались тонкие усы. Усы шевелились, ощупывая пространство и дорогу впереди. На холке передней гусеницы, в корзине, восседала желтолицая женщина с трубкой в зубах. Каждая гусеница была до предела нагружена тюками и ящиками, кроме того, на длинных ремнях они волокли телеги, укрытые черной тканью. Эти уродливые колесные средства Ромашка издалека принял за пауков. За крупными гусеницами поспевали несколько детенышей, эти не несли груз.

Щелчки бичей, ржание, выкрики, хохот, стук колес — звуки сливались в единый шум дальней дороги. Небо на востоке стремительно розовело, возницы гасили фонари, движение замедлялось. Не замедлялись только гирлянды величественных воздушных шаров. Они плыли высоко над землей, увешанные бусами разноцветных вымпелов. Было заметно, как на огромной высоте вспыхивало пламя в горелках и как матросы спешно меняют боковые паруса.

— Это франки с Зеленой улыбки, — задрав голову, Марта читала последовательность цветных вымпелов. — Над заставой они пишут очередной пароль, чтобы фессалийцы не выслали боевых орлов…

Если между грузовыми караванами наблюдались существенные зазоры, то пешие пилигримы брели вдоль обочин непрерывным ручейком. Они сбивались в стайки, ехали на ламах, ослах, страусах и на диковинных животных, которых Ромашка никогда не видел. Они отдыхали в шатрах, жарили мясо на обочинах, тут же мылись и стриглись, кормили скотину и что-то продавали. Особой чистотой путешественники Великой степи не отличались. Навоз за животными никто не убирал, вдоль обочин возвышались кучи мусора, по ним бродили птицы и стаи бродячих собак. Там же путешественники справляли нужду и мылись, поливая друг друга из бурдюков и горшков. От тысячелетнего торгового тракта разило потом, гнилью, пряностями, горелой карамелью, жареной свининой, паленым пером, тяжелым густым парфюмом, сандалом, ванилью, лавандой, мандаринами, кожей, аммиаком, перезрелыми дынями… и еще сотней будоражащих, резких запахов.

— Держись крепче, будем спускаться здесь, — сказала Марта. — Здесь круто, но нас не увидят из форта. Внизу ни с кем не разговаривай, даже если поймешь чужую речь. Можешь кивать и улыбаться, но молчи! Запомни, ты — мой слуга, мы идем из Бомбея в Александрию Антиона, я собираюсь наняться повитухой, ясно?..

Ромашка только кивал и озирался. Внизу, под белыми скалами, неторопливо брел караван иного типа. Винторогие горбатые зебу неторопливо влекли открытые арбы с колесами высотой с дом. На горах связанных тюков важно восседали мальчишки в тюрбанах, с длинными трубками. За караваном зебу, опустив хоботы, пылили слоны. Одни слоны размерами едва обогнали крупного быка, на них верхом сидели погонщики в кольчугах и блестящих шлемах, у многих к седлу были приторочены массивные ружья в чехлах. Видимо, законы перемирия на главном торговом пути планеты соблюдались строго!

Следом за серыми слонами-недорослями выступали белые гиганты высотой с пальму. Только бивни у них загибались не вверх, а вниз, как у мастодонтов. По прикидкам Толика, каждый бивень достигал в длину не меньше трех метров. Одни слоны несли на себе богато разукрашенные домики, с решетчатыми окнами и серебряными флагами. На холке каждого монстра помещалась отдельная корзина с охранниками. Другие непринужденно волокли за собой платформы, сколоченные из целых стволов пальм. Повозки и упряжь на платформах были надежно упакованы и покрыты слоем пыли, но небрежная роскошь все равно бросалась в глаза. Наверняка золотая и серебряная сбруя каждого животного стоила тысячи драхм, громадные бивни были инкрустированы драгоценными камнями. Мелкие слоны рысили, поддерживая строй, отгоняя от каравана нищих, попрошаек и разного рода нахлебников.