Не проси прощения - Анна Шнайдер

с горечью подумал Горбовский, уже шагая по коридору по направлению к своему кабинету. Действительно хотелось бы. Ради чего жить-то?

Последние годы Виктор жил не ради, а скорее, вопреки. И по инерции. Привык как-то…

.

С трудом продержавшись до вечера, Горбовский, недолго думая — чтобы не сомневаться, — совершил набег на магазин детских товаров. Накупил всего, чего только можно было накупить, и заказал доставку на дом Марине. Благо Ира, когда Виктор попросил её написать адрес, упомянув, что хочет прислать подарок, не стала возражать. Будто и сама хотела, чтобы он что-нибудь подарил внучке.

И… не только внучке.

32

Ирина

Спала она плохо — несмотря на все лекарства, поддерживающие спокойный и долгий сон. С её диагнозами спать не менее восьми часов в сутки и без перерывов было жизненно важным. Обычно получалось, но не в последние несколько дней.

Вот что сделала встреча с Виктором. И спектакль Ирина так и не посмотрела нормально, и спит теперь отвратительно. Он в этом не виноват, конечно. В этом — точно нет.

Может, ещё разговор с Машей Вронской настроил на такой… беспокойно-сентиментальный лад. Даже вдруг стало вспоминаться прошлое — нет, не измена и развод, а те годы, когда они с Витей были счастливы. Там было что вспомнить хорошего. Точнее, только одно хорошее и вспоминалось — Ирина вообще была из числа людей, которые забывают плохое. В одном только программа дала сбой, и предательство Виктора она ни забыть, ни простить по-настоящему не смогла. Наверное, потому что не понимала, по каким причинам он на него пошёл. И не хотела понимать. Понимание — шаг навстречу, шаг к примирению, но мириться с Виктором было выше её сил.

Утром в среду Ирина отправилась к Марине, чтобы повидаться и с дочерью, и с внучкой, а заодно немного помочь. Посидеть с Улей, пока Марина будет мыться или отсыпаться, в магазин сходить за какой-нибудь мелочью. А ещё… понемногу готовить почву для разговора о Викторе.

Дочь была уставшей, как и любая другая мама на её месте, и Ирина, заметив, как Марина едва не засыпает над кружкой с чаем, понимающе улыбнулась, вспомнив себя в первые несколько лет жизни близнецов.

— Ты чего такая довольная? — проворчала Марина, хлопая сонными серо-голубыми глазами. Отцовскими. У Ирины оттенок был более серый. — Случилось что хорошее?

Хорошее… Можно ли встречу с Виктором назвать хорошим событием? Ирина, как ни странно, затруднялась с ответом. Однако знала, что назвать плохим нельзя точно.

— Нет. Просто вспомнила, как с вами обоими намучилась, когда маленькими были. Первые годы казалось, что могу стоя заснуть. А потом вы выросли… и стало даже удобнее — всегда друг за другом приглядите, и поиграть есть с кем, не скучно. Но поначалу это был кошмар.

Марина тоже засмеялась и сразу стала выглядеть лучше. Глаза заблестели, румянец на щеках появился.

— Боря вот сказал, что хотел бы близнецов, как мы с Максом. И жаль, что я от тебя это не унаследовала.

— Не уверена, что это наследуется, — хмыкнула Ирина. — Но не помню точно. А вообще жаль — думаю, у вас с Борей получилось бы и близнецов воспитывать, несмотря на то, что с бабушками и дедушками напряжёнка. Особенно с дедушками.

Дочь сразу резко помрачнела и посмотрела на Ирину с недовольством.

— Мам, ну ты опять? Сколько раз уже на эту тему говорили. Я не передумаю. Ни видеть, ни слышать его не хочу. Неужели ты забыла, как сама едва не умерла из-за него?!

Вот уже двенадцать лет Марина ни разу не произнесла «отец» или «папа». Только «он». Макс как-то подтаял, стал вновь упоминать Виктора в разговорах, а вот Марина ни в какую.

Её обида пустила настолько глубокие корни, что Ирина не имела ни малейшего понятия, как её выкорчевать. Ни тогда, ни сейчас.

— Я помню, Ришка, — ответила она мягко и спокойно. — Такое не забывается. Но, несмотря на это, он всё ещё ваш с Максом отец. И дедушка Ульянки.

— Я сама решу, кто дедушка, а кто не дедушка, — грубо отрезала дочь и встала из-за стола, едва не расплескав чай. — Пойдём, Улю поднимать пора.

Чуть позже, играя с проснувшейся дочкой, Марина повеселела, и Ирина сняла отличное видео с ней и Ульяной. А ещё через пару часов, подумав — а почему бы и нет? — взяла и отправила его Виктору.

Ирина понимала, что ему наверняка будет больно и неуютно, но… что же теперь, совсем внучку не показывать? Нехорошо. И Ирина очень надеялась, что Марина всё-таки со временем поймёт, насколько это нехорошо, и позволит Вите общаться с Ульяной.

Из него получится отличный дедушка. И отец был отличный, и дедушка будет замечательный. Обязательно будет! Даже жаль, что она вряд ли это увидит.

Но, возможно, оттуда ей легче окажется и забыть, и простить?

33

Ирина

Когда несколько часов спустя Ирина писала Виктору адрес Марины, она серьёзно сомневалась, что правильно поступает. Не станет ли это эскалацией конфликта? С другой стороны, надо же когда-то начинать их сближать, так почему не сейчас?

А ещё она малодушно надеялась, что успеет уехать прежде, чем подарок Виктора доставят, и Марина будет беситься не при ней, а при муже — Борис как-то умел быстро и ловко гасить приступы её темперамента, у Ирины так не получалось. Вот у Вити получалось когда-то, а потом, когда они развелись, у Макса. Теперь вот — у Бориса. Видимо, Марина так устроена — ей нужно «подчиняться» мужчине.

Тем вечером подарок от бывшего мужа всё же не принесли — доставка была оформлена на утро. И когда Ирина пришла к дочери утром следующего дня, то застала мрачную и злую Марину в окружении коробок на диване в гостиной.

Ни одна из них распакована не была.

— Что это? — поинтересовалась Ирина как можно спокойнее, делая невозмутимое лицо. Дочь фыркнула и закатила глаза.

— Только не говори, что не в курсе! Хотя да, подарок анонимный. Но больше ведь не от кого!

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — пожала плечами Ирина, решив уйти в глухую несознанку. Увидела по реакции Марины, что так будет лучше. — Что это за коробки?

Дочь, с подозрением прищурившись, сложила руки на груди и откинулась на спинку дивана.

— Доставка из магазина детских товаров, — проворчала в конце концов и скривилась. — Я ничего не заказывала, Макс и Боря утверждают, что ни при чём. Ты, судя по всему, тоже. Значит, остаётся он!

— Он — это кто?

— Ты знаешь, — прошипела Марина. —