Wing-s-wing - Александр Гогладзе

С двухсотметровой высоты Е увидел улицы Москвы, напоминающие всполошённый муравейник. Е готов был поспорить: для жителей столицы внезапное появление громадного дирижабля оказалось настоящим чудом, знамением. Но чего?

Трос с магнитом рванул вверх и проскочил в люк, словно нитка в игольное ушко. Магнит отключился. Ошарашенный Е жёстко упал на железный пол грузового отсека. Фердинанд не церемонился и встретил Е лично.

—До закрытия воздушного пространства десять секунд, сэр. У армии Вождя есть огневая мощь, люди заплыли жирком, но машины уже наготове.

—После такого мне уже ничего не страшно!— дрожащим голосом воскликнул Е и захохотал.— Мы успеваем?!

—Пять секунд,— продолжил отсчёт Фердинанд.— Я надеюсь, вы успели насладиться красотой столицы? Отныне, но не навсегда она для нас закрыта.

Граф Цепеллин накренился. Дирижабль затрясло сильнее самолёта, попавшего в зону сильной турбулентности. Е ухватился за ближайший поручень, ему казалось, что теперь он готов ко всему.

Иви переоделась в потёртые джинсы и драную кожаную куртку. Том выдал всем по комплекту состаренной одежды, и перед высадкой переоделся сам. Непривычно было видеть, как ценитель английской классики превращается в панка-пенсионера.

Иви последовала за Томом в грузовой отсек. В зале они повстречали Е. Наёмный убийца оценил модный прикид и, состроив яростную гримасу, сложил пальцы в «козу». Иви с усмешкой ответила тем же. Лысый выглядел спокойнее и оптимистичнее остальных, кажется, ему одному было по душе всё происходящее.

Высаживаться пришлось в спасательном модуле. Всё из-за того, что Том опасался лишний раз светить дирижабль, ведь до представления в центре столицы с Е в главной роли оставалось всего несколько часов.

Иви ни разу не прыгала с парашютом, поэтому падение вниз внутри тёмной коробки оказалось для неё настоящим испытанием. Том пытался её успокоить, выходило это у него плохо.

Пока Иви от страха вжималась в угол модуля, он рассказывал историю про автономную сеть железнодорожных направлений, которая при полной безучастности правительства до сих пор работала на энтузиазме кнехтов.

Они приземлились на привокзальную площадь. Справа находилось заброшенное здание вокзала с остатками аляповатой архитектуры на фасаде. Слева — железнодорожные платформы.

Девушка не успела сориентироваться, привыкнуть к местности и необычайно чистому воздуху, как вдали послышался шум поезда. Когда ржавая электричка остановилась, Иви поняла, что настоящий экстрим ещё даже не начинался.

Крышу состава усеивали солнечные панели, окна головного вагона заслоняли стальные листы. Поезд выглядел так, будто прибыл прямиком с кладбища железнодорожной техники и с тоской по дому конечную остановку искал на том свете. Не хватало только проводника у входа, с мертвенно-бледным лицом требующего обол за проезд.

* * *

Вагон укачивал Иви, стук колёс убаюкивал, а мелькающие за треснутым стеклом пейзажи вгоняли в уныние. Часто она провалилась в тревожную полудрёму. Позади остались три часа тряски, а до нужной станции был ещё один час.

Том на соседнем сиденье уткнувшись в старый блокнот, изучал непонятные математические формулы, написанные им же. Сегодня он решил пренебречь компьютерными технологиями и предпочёл карандаш с бумагой.

Иви никогда не лезла в научные изыскания Тома, потому что он не любил делиться новыми открытиями. Его право. Однако, чудаковатая привычка учёного проецировалась не только на результаты собственного интеллектуального труда, но и на жизни окружающих людей. Чего стоит его фраза про то, что врать и недоговаривать — это не одно и то же.

На одной из станций подсел дряхлый старик, занял сиденье в передней части вагона и даже не заметил своих попутчиков. Выглядел он, как полоумный доживающий последние дни бродяга. Поначалу старик что-то бормотал, разговаривал сам с собой, но вскоре затих.

Иви боролась с дрёмой и разглядывала насквозь проржавевшие стены. Через нередкие отверстия в полу мелькали шпалы, в самое крупное из таких дыр можно было просунуть кулак. Состав работал на износ и в любой момент мог сойти с рельсов. Иви надеялась, что произойдёт это не сегодня.

Снаружи замельтешила заброшенная промзона, а после начались бескрайние болота.

—Я выиграла ту партию?

—Партию?— Том оторвался от блокнота,— А-а. Перед гибернацией? Конечно. Иначе и быть не могло.

—Так и в чём была моя проблема?

—Я бы не сказал, что это проблема. Просто у мозга, как и компьютера есть пропускная способность. Твой мозг уникален по своей вычислительной мощности, но некоторые его части ограничивали производительность. В этом и была причина мигрени.

—И что ты сделал? Удалил эти части?

—Благо многое, как и в компьютере можно решить программно,— Том улыбнулся.

—Если ты увеличил пропускную способность, то я должна стать умнее?

—А что значит «умнее»? «Пропускная способность» — условное понятие из мира компьютеров, не воспринимай его всерьёз. Человеческий мозг сложнее. Нельзя мгновенно стать гением, как и родиться им.

—Значит, вопреки всеобщему мнению, ни Леонардо да Винчи, ни Моцарт не были гениями от природы?

—Хороший пример. Ну, определённо у них были генетические задатки, но никто не появлялся на свет с врождённым знанием нотной грамоты или основ живописи. Гениями не рождаются, а становятся.

—Ты сейчас намекаешь, что мне нужно поработать над собой?

—Нет, ни на что не намекаю. Хотя, может быть, тебе стоит изучить другие области, найти себя в других сферах.

—Вот мы и перешли к занудным темам. Сейчас самое время реализовывать себя,— саркастично заметила Иви.

Местность снаружи становилась всё более заболоченной. Кое-где вода доходила до железной дороги. Болото вымывало насыпь. В любое мгновение шпалы могли просесть вниз и пустить тяжёлый состав прямиком в холодные топи.

—Зачем строить железную дорогу так близко к болотам?— с тревогой спросила Иви на очередном опасном участке.

—Её построили, когда болот здесь ещё не было.

Поезд с громким скрежетом затормозил у выщербленной платформы. Первым вышел старик, что сидел у выхода. Они последовали за ним и, спрыгнув на платформу, обнаружили, что престарелого попутчика нигде нет.

Иви ощутила дурманящий запах прелой растительности. На ходу в насквозь дырявом вагоне он ещё хоть как-то выветривался, но снаружи назойливо проникал в нос.

В редкой дымке над топью чернели квадраты деревянных домов. Перекошенные лачуги держались на кривых сваях. Жилища соединяли узкие тропинки, искусственные насыпи и висячие канатные мостики.

—Ну и кому здесь нравится жить?— спросила Иви, озираясь по сторонам.

—У русских есть старая поговорка. Всяк кулик своё болото хвалит. Дело не в том, что нравится, а в том, что твоё. Да и есть ли у рабов выбор?