Красная гиена - Вероника Эскаланте Льяка

Я изо всех сил старался не думать о бомбе, которая вот-вот взорвет моих родителей. Во рту пересохло, голова отяжелела, руки дрожали. Я не мог сосредоточиться на работе, два или три раза чуть не упал и едва не сшиб кого-то с ног в коридоре.

Вечером, когда я вернулся домой, Исабель еще не пришла с работы. Я лег и притворился, что сплю: не хотелось смотреть в глаза ни Исабель, ни Хулиану.

Исабель работала у Эухении Флорес, женщины, которая отвезла нас из родительского дома в больницу. Из-за аборта она сутки провела на грани жизни и смерти, потеряла много крови, а в результате осложненной инфекции в матке пришлось ее удалять. Исабель присматривала за женщиной, пока та лежала в больнице, и после выписки Эухения Флорес предложила Исабель место домработницы. Муж, конгрессмен Рамиро Флорес, так и не узнал настоящую причину, по которой его супруга перенесла указанную операцию, поскольку в то время находился в отъезде с тогдашним президентом Мануэлем Авилой Камачо.

* * *

9 апреля 1941 года в киосках появился номер «Ла Пренсы» с заголовком во всю полосу, потрясшим добропорядочных горожан:

СЕНСАЦИОННОЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ АКУШЕТКИ,

РАСЧЛЕНЯЮЩЕЙ НОВОРОЖДЕННЫХ

Несмотря на ошибку в слове «акушерка», это был журналистский успех. Тираж разошелся полностью.

Владелец бакалейной лавки в Роме обнаружил в канализации две детские ножки и многочисленные куски ваты.

Предположительно, человеческих эмбрионов выбрасывала исчезнувшая хозяйка магазина на Калье-де-Гвадалахара.

По прибытии двух патрульных машин Паэс вновь вскрыл сточную трубу. У входа в дом столпились соседи.

Мои родители исчезли.

По наводке Франсиско Паэса полиция и репортеры отправились в «Ла Кебраду» на Калье-де-Гвадалахара, но и там их не нашли.

СЛУЧАИ РАСЧЛЕНЕНИЯ НОВОРОЖДЕННЫХ

Дон Франсиско Паэс, довольно молодой мужчина, владеет магазином «Ла Империаль», расположенным в доме номер девять по Серрада-де-Саламанка, в районе Рома, прямо под квартирой незаконной акушерки Фелиситас Санчес.

«Около месяца назад забились дренажные трубы, выходящие на улицу. – Паэс указал на недавно залитый цементом участок. – Оттуда вынули две детских ножки. Одна из них почти разложилась, из чего мы сделали вывод, что она принадлежала другому ребенку. Поставили в известность домовладельца. Пожаловались на невыносимую вонь, исходящую от этих и от других останков, завернутых в грязные окровавленные тряпки».

В заметке Рамон коротко изложил показания Марии Гонсалес, продавщицы из «Ла Кебрады», домработницы, принятой на место Исабель Рамирес Кампос, соседей, охотно ответивших на вопросы, а также Франсиско Паэса, его жены и патрульных.

Не обнаружив Фелиситас Санчес дома, патрульные выяснили, что она может находиться в магазинчике, который содержит на Калье-де-Гвадалахара, и прибыли туда через несколько минут.

Как сообщила сеньорита Мария Гонсалес, продавщица магазина, хозяйка ушла в шесть утра. Однако другие люди рассказали следователям, что видели ее пятнадцатью минутами ранее, из чего следует, что она сбежала, узнав, что на нее заявили в полицию как на виновницу нескольких детоубийств.

С полным основанием можно утверждать, что Фелиситас Санчес занималась сохранением репутации некоторых «приличных сеньорит» из Ромы или согрешивших замужних женщин. Когда ее «наука» не позволяла провести искусственное прерывание беременности, Санчес убивала новорожденных, а затем расчленяла на части и смывала в унитаз, чтобы потоком нечистот их вынесло в Большой канал. Такой способ она сочла менее рискованным, чем тайно хоронить крошечные тела или выбрасывать их в мусорные баки.

Как известно, в течение длительного времени полиция находила останки эмбрионов и новорожденных в разных местах Ромы. Возможно, именно эта женщина, устав закапывать младенцев (в большинстве случаев погибших от удушения), прибегнула к процедуре их расчленения для лучшего сокрытия своих преступлений.

До поздней ночи полиция не могла найти «акушерку» Фелиситас Санчес, история которой до такой степени возмутила жителей Серрада-де-Саламанка и близлежащих улиц, что ее уже окрестили Чудовищем. Как мы узнали из неофициальных источников, за домом Санчес установлено специальное наблюдение и, стоит убийце приблизиться к нему или к «Ла Кебраде», как ее схватят. Власти полны решимости выяснить, где она хоронила останки, найденные под полом магазина «Ла Империаль», и какие матери позволили столь ужасным образом расчленить своих детей только для того, чтобы скрыть грех.

13

Пятница, 6 сентября 1985 г.

10:14

Похожий на картонного человечка в помятом от постоянного ношения костюме, личный секретарь судьи Бернабе́ Кастильо повторяет:

– Судья не может вас принять, он уехал на встречу.

Умберто Франко, владелец «Вестника Альенде», встает с черного кожаного кресла, где прождал больше получаса, пока его примут вместе с Мигелем Передой, сотрудником следственного управления и частым сообщником Франко в его эскападах.

Семья Франко владеет заправочными станциями в штатах Керетаро и Гуанахуато. Много лет назад отец Умберто Франко захотел участвовать в политике – окольными путями влиять на общественную жизнь, не погружаясь в нее. ИРП[18] предлагала ему баллотироваться на какой-нибудь пост, но он отказывался вплоть до своей преждевременной кончины, заявляя, что никогда не станет ничьей марионеткой, так как сам предпочитает дергать за ниточки. Он ясно дал это понять, основав газету и радиостанцию.

Избирательные кампании всех администраций финансировались во многом за счет доходов от семейного бизнеса Франко. Однако после смерти старика роман с новой властью у его сына не сложился. Горя желанием продемонстрировать свою незыблемость на олимпе, Умберто Франко повесил у входа в редакцию газеты табличку, словно перед входом в храм Аполлона: «Правительства меняются, напечатанное остается».

Отец поставил его руководить маленькой провинциальной газетой, потому что не доверял управление остальными делами, которые перешли по наследству другим сыновьям, более ответственным и подкованным в финансах. Ежемесячно они перечисляют Умберто определенную сумму.

– Нет, молодой человек, не говорите мне, что судья отсутствует. Вы забываете, кто я.

Парень немного ослабляет галстук и вытирает со лба выступившие капельки пота.

– Я видел, как он вошел, – встревает Мигель Переда.

– Судья уже уехал, – повторяет помощник, обнимая черную кожаную папку, в которой лежат текущие документы. Он недавно окончил юридический факультет, это его первая работа, и он до сих пор не знает своих обязанностей.

Едва сдерживаясь, Умберто Франко подходит к мальчишке, чей рост едва дотягивает до метра шестидесяти пяти. Учитывая контраст с его ростом (метр восемьдесят семь) и весом (больше ста килограммов), сцена напоминает библейское противостояние Давида и Голиафа. Отступив на шаг, молодой человек прочищает горло и говорит:

– Судья просил передать, он уже сделал все, что было в его силах.

– Цыц! – Мигель Переда, не столь грозных габаритов и в темно-синем костюме с иголочки, заставляет секретаря замолчать. – Скажи судье, что этого недостаточно…

Не закончив фразу, Переда умолкает по мановению руки Франко.

– Передай начальнику,