Команда скелетов - Стивен Кинг

Они уехали. Я еще немного постоял, покурил. Вечер был такойтеплый, чудесный, и чем дальше, тем больше казалось, что Сколлей мне простопомерещился. Я подумал, как здорово было бы вытащить эстраду прямо сюда, настоянку для машин, и поиграть здесь, но тут наш ударник Бифф похлопал меня поплечу.

– Пора, – сказал он.

– Ага.

Мы вошли внутрь. Рыжая подцепила какого-то занюханного морячка,раза в два старше ее. Не знаю, что этот парень из военно-морского флота потерялв Иллинойсе, но я ничего не имел против, коли уж она такая неразборчивая. Мнебыло не до того. Голова кружилась от виски, и тут, внутри, где благодаряСколлею и его братии можно было топор вешать на парах контрабандного продукта,гость из Чикаго казался куда более реальным.

– Просят сыграть «Кэмпуанский скачи», – сообщил Чарли.

– Нет уж, – сказал я. – Ниггерские штучки играем толькопосле полуночи.

Я увидел, как лицо садящегося за пианино Билли-Боя застыло,потом опять разгладилось. Я готов был надавать сам себе пинков, но, чертпобери, не может же человек вот так сразу сменить пластинку. В те дни яненавидел слово «ниггер» и все равно повторял его.

Я подошел к нему.

– Прости, Билл, я сегодня что-то не в себе.

– Ерунда, – сказал он, но глядел поверх моего плеча, и японял, что мои извинения пропали даром. Это было плохо, но еще хуже, скажу явам, было другое: знать, что он разочаровался во мне.

Во время следующего перерыва я сказал им насчет приглашения,откровенно выложив все и про обещанную плату, и про то, что Сколлей бандюга(хотя и умолчал о другом бандите, который за ним гоняется). Еще я сказал им,что сестра у Сколлея толстуха и что Сколлей принимает это близко к сердцу. Иесли кто-то примется отпускать шуточку насчет сухопутных барж, вместо тогочтобы тихо сопеть в свои две дырки, он рискует заполучить третью, чуток повышедругих.

Рассказывая, я не сводил глаз с Билли-Боя Уильямса, но развепоймешь, что у кошки на уме? Легче по морщинкам на скорлупе догадаться, о чемдумает грецкий орех. У нас не было пианиста лучше Билл-Боя, и все мыпереживали, что во время наших поездок ему приходится терпеть разные мелкиенеприятности. Хуже всего, конечно, было на Юге – выгоны для черных, черный раекв кино, всякие такие штучки, – но и на Севере было немногим слаще. Но что я могподелать? А? Ну-ка, посоветуйте. Такие уж тогда были порядки.

Наступила пятница, и мы подъехали в зал «Санз-ов-Эрин» к четырем,за час до срока. Прикатили на грузовичке, который специально оборудовали Бифф,Мэнни и я. Сзади он был наглухо затянут брезентом, в кузове привинчены к полудве койки. У нас имелась даже электроплитка – она работала от аккумулятора, ана борту красовалось название группы.

Денек был что надо – очень славный летний денек, и белыеоблачка там и сям отбрасывали на поля тени. Но в городе оказалось жарко ивообще довольно противно: пока разъезжаешь по местам вроде Моргана, успеваешьотвыкнуть от всей этой суеты и толкотни. Под конец дороги рубашка уже липла комне и хотелось привести себя в порядок. От глоточка виски, каким угощал насТомми Ингландер, я бы тоже не отказался.

«Санз-ов-Эрвин», большой деревянный дом, стоял бок о бок сцерковью, где должны были венчать сестрицу Сколлея. Если вы когда-нибудьподходили за облаткой, вам, наверно, знакомы такие заведения: сборища «Юныхкатоликов» по вторникам, лото по средам, а по субботам вечеринка для молодежи.

Мы направились туда всей толпой, каждый нес свой инструментв одной руке и что-нибудь из хозяйства Биффа – в другой. Внутри распоряжаласьтощая девица – и подержаться-то не за что. Двое взмокших парней развешивалибумажные гирлянды. Эстрада была в переднем конце зала, над ней натянули кусокполотна и повесили пару больших свадебных колоколов из розового картона. Наполотне было вышито блестящими буквами «СЧАСТЬЯ ВАМ, МОРИН И РИКО».

Морин и Рико. Понятно, с чего Сколлей так бесится. Морин иРико. Охренеть можно.

Тощая девица налетела на нас. Ей явно было что сказать, но ясразу осадил ее.

– Мы музыканты, – сказал я.

– Музыканты? – она недоверчиво покосилась на наше добро. –Ох. А я надеялась, что вы привезли угощение.

Я улыбнулся, словно таскать барабаны и тромбоны в футлярах –обычное дело для фирмачей по обслуге банкетов.

– Пожал… – начала она, но тут к нам подвалил какой-тососунок лет девятнадцати. Во рту его торчала сигарета, но, насколько я могсудить, шику она ему не прибавляла, только левый глаз слезился.

– Открывай эти фиговины, – сказал он.

Чарли и Бифф глянули на меня. Я пожал плечами. Мы открылифутляры, и он осмотрел трубы. Не найдя ничего такого, куда мы могли бы загнатьпулю и выстрелить, он убрался к себе в угол и сел там на складной стульчик.

– Пожалуйста, располагайтесь прямо сейчас, – договорилатощая, как будто ее никто не перебивал. – Пианино в соседней комнате. Когдазакончим с украшением, я попрошу ребят вкатить его сюда.

Бифф уже затаскивал свои барабаны на площадку для ударных.

– А я думала, вы привезли угощение, – повторила онаразочарованно. -Мистер Скорллей заказал свадебный торт, а потом еще закуски, иростбифы, и…

– Все будет, мэм, – заверил я. – Им платят после доставки.

– …и жаркое из свинины, два блюда, и каплуна… мистер Сколлейстрашно рассердится, если… – тут она увидела, что один из подручных прикуриваеткак раз под свисающим концом бумажной гирлянды и взвизгнула: «ГЕНРИ!». Малыйподскочил, как ужаленный. Я улизнул на эстраду.

В четверть пятого у нас уже все было готово. Чарли,тромбонист, наигрывал что-то под сурдинку, а Бифф разминал запястья. Поставщикипринесли еду в 4.20, и мисс Гибсон (так звали тощенькую: она былапрофессионалка по части банкетов) чуть не сшибла их с ног.

Для гостей приготовили четыре длинных стола, накрыли белойскатертью, и четыре негритянки в передниках и чепцах начали расставлятьтарелки. Торт выкатили в самую середку, чтобы все глядели и облизывались. Онбыл шестислойный, а наверху – шоколадные жених с невестой.

Я думал, что успею курнуть на улице, но уже после парызатяжек услыхал гудки и гомон – едут, значит. Я еще постоял, пока первая машинане вырулила из переулка за квартал от церкви, потом раздавил сигарету ивернулся.

– Едут, – сообщил я мисс Гибсон.

Она стала вся белая и буквально покачнулась на каблуках. Ейбы выбрать другую профессию – оформлять интерьер, или, скажем, книжку выдаватьв библиотеке.