Тёмная легенда - Кристин Фихан

Он прекрасно сознавал, что находящийся в коридоре Брайс медленно повернулся и с подозрением уставился на дверь с хмурым выражением на лице. С Брайсом придется обращаться осторожно. Но не слишком бережно. Небольшая, с едва заметной насмешкой улыбка появилась на губах Габриэля. Он взмахнул рукой и прикрыл себя с Франческой так, что они стали невидимы для людского взгляда. Также он создал иллюзию Франчески, склонившейся над Скайлер и что-то ободряюще шепчущей ей. Его клон стоял в углу, давая двум женщинам видимость уединенности.

Брайс вошел в комнату, что-то близкое к страху отразилось в его глазах, когда он посмотрел на клон Габриэля. Взглянув на Франческу, разговаривающую о чем-то личном с подростком, он не решился заговорить. Потом впился взглядом в Габриэля, который сардонически улыбнулся ему, высокомерие отразилось в его классических греческих чертах лица. Брайса раздражало, что этот мужчина был так красив, так силен. Спасение Франчески Габриэлем выставило его самого в невыгодном свете. Но он не мог себе позволить рисковать руками. Ради Бога, он же был врачом!

Габриэль закрыл глаза, когда Франческа провела своим язычком по крошечным следам укуса на его шее, закрывая их, наслаждаясь этим моментом, этим ощущением. Она подняла голову, ее взгляд был сонным, сексуальным, довольным, почти как если бы они занимались любовью. Он склонил голову и нежно поцеловал ее в лоб, крепко прижимая к себе на один краткий момент, прежде чем нехотя позволил ей ускользнуть и занять место клона на стуле возле кровати.

— Спасибо, Габриэль, я чувствую себя намного лучше.

Он поклонился ей из угла элегантным, учтивым жестом, на что Франческа ответила чуть заметной, одной им понятной улыбкой. Руки Брайса сжались в кулаки. В Франческе что-то изменилось, но что именно, он не мог понять. Она стала прекраснее, чем когда-либо, в ней появилось что-то неуловимое. Что-то, что она разделила с Габриэлем.

— Я должен поговорить с Франческой о своей пациентке, — заявил Брайс, после чего рассердился на самого себе, что это прозвучало по-детски развязно и вызывающе. Дерзко. Даже грубо. Он попытался понизить голос: — Наедине, если вы не возражаете, Габриэль.

— Конечно, нет.

Брайс поморщился от чистоты и доброты в этом голосе, что так противоречило его собственному. Этот голос был нежным, как летний бриз, мягким, как бархат.

Брайс властно взял Франческу за локоть и едва ли не вытащил в коридор. Франческа постаралась не замечать, как по-разному эти двое мужчин дотрагивались до нее, но это было невозможно.

— В чем дело, Брайс? Ты расстроен, — спокойно проговорила она, одновременно освобождаясь от его хватки.

— Конечно, я расстроен. Я только что потерял человека, который был в абсолютном порядке. За исключением раздавленной руки. Она почти превратилась в пыль. Кости были смяты, как спички, — это прозвучало как обвинение, и вновь Брайс понял, что повысил голос.

Она приподняла изящную бровь.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Отец Скайлер умер от сломанной руки? Как странно. Я не знала, что такое возможно.

— Ты прекрасно, черт возьми, знаешь, что это не так, — огрызнулся он. — Он задохнулся. Его горло опухло, полностью перекрыв доступ воздуху, просто так, без всякой видимой причины.

— Ты собираешься делать вскрытие?

Он провел рукой по своим волосам. Она, сама не понимая этого, сводила его с ума.

— Конечно, будет вскрытие. Но дело не в этом, — его челюсть напряглась. Он готов был поклясться, что в своей голове услышал смех Габриэля — издевательский, тихий и довольный. — Все дело в этом мужчине.

— В каком мужчине? — темные глаза Франчески, широко раскрытые и красивые, выражали полнейшую невинность. Естественно, она не знала, она бы никогда никого не заподозрила в преступлении.

В отчаянии, Брайс сделал шаг в ее сторону, очевидно страстно желая встряхнуть ее. И сразу же почувствовал тягостную недоброжелательность, собирающуюся в холле, сгущающую воздух — точно такое же ощущение было в комнате до того, как вошел Габриэль. Нервничая, Брайс бросил взгляд в сторону двери. Он прочистил горло и дернул головой в сторону палаты Скайлер: — В нем.

— В Габриэле? Ты намекаешь, что Габриэль как-то связан со смертью Томпсона? — эти слова Франчески прозвучали как нечто среднее между возмущением и удивлением. — Ты не можешь всерьез так думать, Брайс.

— Он смял его руку, Франческа. Твой Габриэль сделал это. Смял его кулак одной рукой. Я видел, как он делал это, не напрягаясь. Я даже не заметил, как он вошел в палату. Он просто появился там. В нем что-то не так. Его глаза. Они не человеческие. Он не человек.

Франческа уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Не человек? Тогда кто? Или что? Призрак? Привидение, летающее по воздуху? Горилла? Что? Может он тяжелоатлет. Может он сильный, потому что поднимает тяжести, а в данном случае его адреналин резко подскочил вверх. О чем вообще ты говоришь?

— Я не знаю, Франческа, — Брайс снова провел рукой по своим волосам. — Я не знаю, о чем думаю, но его глаза точно были не человеческими. Не тогда, когда он противостоял Томпсону. Он другой.

— Я знаю Габриэля. Знаю. Он совершенно нормален, — тихо настаивала Франческа.

— Может, ты знала его. Люди меняются, Франческа. Что-то произошло с ним. Конечно, он не призрак и он не может летать, но он опасен.

— Габриэль один из самых нежных мужчин, которых я знаю, — она прошла мимо него, направляясь обратно в палату.

Брайс схватил ее руку, да так сильно, что появились синяки, всплеск гнева сделал его хватку сильнее, чем это было необходимо. Неожиданно что-то зажало нерв в его собственной руке, от чего она совершенно онемела. Он закричал, ему не оставалось иного выбора кроме как отпустить ее, поскольку его собственная рука бесполезно свесилась вдоль тела.

— Что за черт? Франческа, моя рука! Куда ты направляешься?

— Я слишком устала, чтобы разбираться со всем этим прямо сейчас. Ты ревнуешь, Брайс. Я не обвиняю тебя за то, что ты чувствуешь, но я измотана и не хочу больше обсуждать Габриэля, особенно если ты намереваешься говорить про него все эти отвратительные вещи. Ты не знаешь о нем главного, — она распахнула дверь и почти упала в объятия Габриэля.

Он склонился над ней, его тело приняло защитную позу.

— В чем дело, сладкая, что расстроило тебя? — его руки обняли ее хрупкое тело и притянули под защиту своего внушительного тела. Он слышал каждое слово, сказанное ей Брайсом, каждое обвинение и каждый намек, оставшийся невысказанным. Поверх ее головы его глаза встретились с глазами доктора. В их темной глубине горел огонь явной угрозы.

Брайс остановился как вкопанный, ужас охватил его. В данный момент, он как никогда был уверен, что Габриэль опасный мужчина. Его рука неожиданно пришла в норму, и он сделал мысленную заметку проверить ее. Брайс в качестве поддержки схватился за ручку двери, решительно настроенный пройти через это до конца.