С неба – в бой! - Сергей Зверев

Вообще в городе действовали три ОПГ, примерно поровну поделив на три части территорию областного центра. Между группировками сохранялось некоторое неустойчивое равновесие, правда, регулярно нарушаемое мелкими стычками за отдельные участки, какое-нибудь третьеразрядное кафе или вновь открывшийся магазин. Но большой кровопролитной войны уже в течение ряда лет местные паханы не устраивали, может быть, благодаря тому, что смотрящим за Белецком являлся Сухой, мудрый авторитет старой закалки, все силы направляющий на сохранение зыбкого паритета по известной формуле: «Худой мир лучше доброй ссоры». Конечно, делал он это вовсе не оттого, что действительно уважал общечеловеческие ценности, стремился, так сказать, к гуманизму и согласию, а просто потому, что только так собранные братвой бабки быстро и без потерь попадали в общак, следить за регулярным пополнением которого, собственно говоря, и должен был Сухой.

И, конечно, не за символическое пивко, а из чувства глубокого уважения к майору и той работе, которую он проводил, соглашался Вася Болотов выступать в роли связного. Тем более что в последнее время имел он дело практически только с одним, особым агентом, довольно известным в местной криминальной среде Виктором Щупловым с погонялом Долото. Долото принадлежал к преступной элите области, и сам факт его вербовки был воистину фантастической удачей Мазурова.

Долото как-то ухитрился попасть в милицию во время банальной проверки документов. Как ему изменила собственная осторожность и опыт, трудно сказать, но он нарвался на конфликт со старшим наряда, кажется, его даже ударил и плюнул в лицо. Долото бросили в камеру СИЗО, «повесив» серьезную статью о нападении на сотрудника милиции. Следователь, который взял себе это дело, сразу без особого напряжения обнаружил еще целый букет преступлений, которые на суде легко было добавить к основному обвинению. Но самое страшное для Щуплова заключалось в другом – на квартире во время обыска нашли сто тысяч долларов. Это были общаковские суммы, выделенные Щуплову для передачи по договоренности смоленским «коллегам», которым не хватало на «грев». Деньги эти, естественно, конфисковали, а ситуация получалась пугающая – Долото не смог сохранить часть общака! За такое легко можно было получить приговор, только не суда, а своей братвы.

Мазуров, занявшийся этим делом после находки бандитских денег, сразу смекнул, что здесь есть возможность для торговли. Он переговорил с начальством, предложил свой план, и вскоре Долото был освобожден, все следственные мероприятия в отношении его прекращены, а деньги возвращены обратно в тайник. Таким образом, припертый к стенке, Долото стал осведомителем Мазурова.

Майор быстро собрался, закрыл кабинет, стал спускаться на улицу. О времени встречи Болотов не сообщил, но майор знал, что Долото всегда придерживался одного и того же часа – десяти утра, не без оснований считая его самым спокойным.

Квартира располагалась в старом особняке дореволюционной постройки, особенность которого была в огромном количестве переходов, арок и флигелей, что делало из него настоящий конспиративный Клондайк. Затеряться в этом лабиринте было проще простого. Поднимаясь по лестнице, Мазуров, как обычно, постоял пять минут на площадке, выкурил сигарету. Никого. Действительно, десять утра – удобное время…

Майор появился в квартире раньше Долото, открыл своим ключом, прошелся по комнатам, поставил чайник на кухне, сел в кресло. Через пять минут послышался тихий щелчок замка.

Виктор Щуплов не зря получил свою кличку. У него был совершенно замечательный нос, плоский и загнутый внизу, что действительно рождало однозначную ассоциацию с известным столярным инструментом. Такое очевидное уродство тем не менее не мешало Долото быть отъявленным донжуаном. Платных жриц любви он сторонился, предпочитая крутить романы со свободными местными красотками. Говорили, что он был дважды женат, имел пятеро детей и семьи свои не бросал, поддерживая их солидными денежными суммами, но в личной жизни предпочитал полную свободу.

С первого взгляда Мазуров определил, что Долото чем-то сильно встревожен. Он суетливо пробежался по квартире, потирая руки, закурил сигарету, мимоходом бросил:

– Здравствуй, Ильич! Ты, как всегда, точен.

Ввиду особой доверительности их отношений Мазуров разрешал Щуплову небольшую фамильярность. Вообще-то отчество свое он не жаловал и терпеть не мог, когда к нему так обращались.

– Садись, садись. Давай не будем терять драгоценное время. Вижу, что у тебя на сей раз важная информация.

В прошлую встречу Долото притащил ворох ничего не значащих новостей. Для агента это – халтура, можно даже сказать, опасный обман. Стоит так поиграть с оперативником несколько месяцев, и от твоих услуг могут отказаться. Последствия будут самыми плачевными!

– Ильич, говорю сразу. Скоро в городе начнется крутое мочилово. Это, можно сказать, правда, мой прогноз. Но я редко ошибаюсь. Все дело в сроках.

Долото сидел на стуле, сильно наклонившись вперед, курил и сбрасывал пепел прямо на пол.

– Давай по существу. Кто? Кого? Когда? Ты же знаешь, что я не терплю пустых базаров. И не сори на казенный паркет.

Долото поднял голову, посмотрел на майора, кивнул:

– Короче, так. Каштан открывает, по сути, войну всей местной братве. Я так полагаю, что у него крыша набок съехала! Он явно перегрелся у себя в городе, хочет подняться на голых понтах. Туристов, понимаешь, мало к нам ездит, бабки на этом огромные теряем. Так вот объясняет! Хочет построить прямую дорогу от Монастырска к Смоленской трассе. И мост возвести, естественно. На нашей стороне открыть автосервис, а на другом берегу – казино и прочую ерунду. А там, ты же знаешь, территория Магомеда. Сам понимаешь, чем это может закончиться.

Мазуров понимал. Магомед Зелимханов, лидер кавказской группировки, отличался необузданным нравом. Мог вполне открыть стрельбу только из-за неуважительного, по его мнению, слова. По количеству стволов его бригада была на первом месте в Белецке. Связываться с ними – занятие действительно для сумасшедшего. Тем более что то хрупкое равновесие, которое наблюдалось в последнее время в областном центре, легко будет нарушено, и покатится яблоко раздора. Впрочем, бандитские разборки – дело хитрое. Мазуров не стал бы никого убеждать в исходе любого передела сфер влияния. По-разному может случиться. Сегодня пан, завтра пропал!

– Ты по-прежнему с Каштаном? – спросил он на всякий случай, хотя был, конечно, уверен, что Долото никуда не денется от монастырского авторитета. Щуплов не без оснований полагал, что Каштан его зажимает, не дает возможности развернуться. Однако в Белецке крестные отцы считали, что Долото виноват сам, поскольку убежал от самостоятельной важной должности куратора местного общака ради сомнительного статуса помощника Каштана. Никто ведь не знал, что было это вызвано требованием майора Мазурова…

– Ильич, разве я смогу просто так дернуть? Крючок крепкий у тебя есть! А потом, куда мне податься? Сухой меня теперь и видеть не хочет. Разве что в ментовской штат, – Долото невесело скривил губы.

– Не дави на жалость, Витя, – усмехнулся Мазуров. – И давай проясни, что конкретно планирует сейчас Каштан.