Между двумя мирами - Олеся Шеллина

— Строят редут, — тут же сообщил Бутурлин, который успел проехать к Риге и обратно в Митаву, дабы разузнать обстановку. Казалось то, что я приказом отстранил его от ведения двора Елизаветы, Александра Борисовича ничуть не коробило. Более того, он был предельно собран и энергичен. Словно многопудовую горю с плеч сбросил. Здорово же Лизка угнетать может, оказывается. Ну, так французам и надо. Правда, посланий я пока от нее не получал, но так ведь и времени прошло немного, она поди еще и не освоилась как следует.

Вообще, многие из собравшихся здесь офицеров, в большинстве своем молодых, не видели в этой войне ничего слишком плохого, только перспективы для себя и своего карьерного роста. Тем более, что противник сам себя наказал, лишившись Курляндии, что предполагало ведение боевых действий не на территории Российской империи, а после капитуляции англичан все даже воспряли духом, но последние новости были не слишком утешительными, и все потому, что не просчитывались. А шпионов у нас было мало, а кое-где не было вообще, так ведь и Ушакову их неоткуда было взять, они пока еще в его школе не отучились, год всего прошел, как постигать науку эту новую начали.

— Зачем? — они снова переглянулись и пожали плечами, весьма синхронно, надо сказать. — У них и так в руках крепость со всеми пушками… Где именно они ставят редут?

— Со стороны Риги, — Бутурлин выдержал паузу, затем продолжил. — Может быть, они не рассчитывают с ходу захватить всю Ригу? И теперь решили окопаться, чтобы дождаться подкрепления? Но тогда получается, что десант был не слишком великий. И, получается, что пушками его поддерживает максимум фрегат.

— Похоже на то, — я задумчиво смотрел на него. — Александр Борисович, кто у нас остался в Риге?

— Две пехотных полка квартирует, и в порту пяток галер и фрегат «Елизавета» стоят. Прикажешь разработать стратегию и выдавить шведа из крепости?

— Прикажу, — я кивнул. — Вот только не тебе, уж не обессудь, Александр Борисович. На днях сюда подтянутся еще двенадцать полков пехотных, три артиллерийских и пять драгунских. Раз уж нам всем организовал противник так любезно именно здесь встречу, то и пользоваться мы этим местом в дальнейшем будем для того же. Объединяться, переформировываться, укрепляться. Один артиллерийский, три драгунских и пять пехотных поступают в распоряжение его высочества принца Фридриха, и его задача будет состоять в том, чтобы выдавить шведов из крепости, и предварительно организовав оборону, наладить связь с контр-адмиралом Зотовым, а затем выдвигаться в сторону Финляндии. К тому времени к вам подтянутся еще полки сейчас в срочном порядке поднимаемые и выходящие на марш. Твоя задача, Фридрих Фридрихович, не допустить развертывания боевых противостояний на нашей территории и максимально продвинуться в Финляндии. Акцент делать на береговой линии, где тебя поддержат огнем боевые корабли. Петр Петрович, — я повернулся к Ласси. — На тебя будет возложена миссия усмирения Литовского княжества. Ну а мы с Петром Семеновичем Салтыковым, Петром Борисовичем Меньшиковым, пожалуй, заглянем в Польшу. Кропотов остается в Курляндии. С Бирона глаз не спускать, головой отвечаешь. А теперь, я, пожалуй, вас оставлю, дабы не смущать. К завтрашнему дню жду четких планов для каждого направления, — и с этими словами я вышел из комнаты, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, предварительно поймав взгляд Фридриха, который слабо мне улыбнулся и кивнул. Он прекрасно понял, что дав ему именно этот участок дальнейших военных действий, я хочу, чтобы он оказался как можно дальше от Пруссии, которая все еще тихо сидит, и не высовывается, размышляя, вступать в войну или нет.

А меня вот очень волновал другой вопрос, узнаю ли я, кто так виртуозно дергает за различные ниточки, совершая дерзкие и неожиданные ходы, от которых я по полдня не могу в себя прийти. И ведут все эти ниточки не куда-нибудь, а в Польшу. И поэтому я иду с войсками туда, чтобы не пропустить момент и встретиться с этим талантливым кукловодом, да пару вопросов задать ему лично.

Задумчиво проведя рукой по стене, я вздрогнул, ощутив, как не слишком ровная штукатурка царапает кожу ладони. Прищурившись, принялся разглядывать бурое пятно, которое не смогли вывести, а, чтобы заново покрасить стену, видимо не хватило сообразительности.

— Вы знаете, ваше императорское величество, что, несмотря на годы, проведенные здесь, герцогиня так и не выучила немецкий язык и не вполне понимала, как о ней говорят подданные, — я резко повернулся, а стоящий невдалеке гвардеец сделал шаг, чтобы оказаться между мною и невысоким брюнетом, полноватым, гладко выбритым, но, как это бывает только у брюнетов, с уже пробивающейся на подбородке и щеках щетиной. В маленьких черных глазах-бусинах читался ум и некоторая снисходительность. Что это? Уверенность, как и у большинства современных европейцев, что русские ниже их на голову, если не на две? Мне всегда было интересно, на чем основывается эта странная уверенность.

— Полагаю, что понимай Анна Иоанновна родной язык Курляндии, ее ждала бы масса весьма неприятных сюрпризов?

— Возможно, а возможно и нет. Герцогиня очень любит по птичкам стрелять и отличается изрядной меткостью. А также обладает весьма специфическими склонностями к понятиям «забавы». Так что, мало кто хотел бы попасть в категорию шута, очень уж скверно те шуты заканчивали.

— А кем же в таком случае приходился герцогине ты, Эрнест? — я смотрел на него и думал над тем, какую роль сыграл бы этот человек, если бы я все-таки кони двинул, как было предначертано.

— Ваше императорское величество знает имя недостойного слуги герцогини Курляндской, я так польщен, — и он весьма ловко поклонился, несмотря на свои габариты.

— Не ерничай, иначе я решу, что ты тот самый шут, один из последних, которого я от незавидной участи спас.

— О, ну встреча с вашим цепным псом господином Ушаковым быстро избавила меня от иллюзий. Другой вопрос, а почему, собственно, я все еще жив? И даже нахожусь, всего-навсего под домашним арестом, а не болтаюсь на виселице, под злорадными взглядами местной знати, которая меня, мягко говоря, недолюбливает, — я сделал шаг вперед одновременно с Бироном, но того остановил гвардеец, предупредительно выставив вперед руку, чтобы преградить ему дорогу. Вторая рука опустилась на эфес шпаги. Ну конечно, простому смертному мою жизнь естественно Михайлов не доверит.

— Кто от имени герцогини связывался с Лёвенвольде и другими заговорщиками? Это ты хотел меня извести, чтобы возвысить свою герцогиню?

— Нет! Но вот за саму герцогиню я не поручусь, особенно, если ей предложили взять корону. Здесь в Митаве ее светлости не хватало размаха, а вот стань она императрицей – вот тут бы можно было развернуться.

— Размаха в чем? Я не заметил особого благосостояния у местных жителей, когда ехал сюда в Митаву.

— В роскоши, естественно, — Бирон даже руками развел, словно удивляясь моей недогадливости. — Платья, драгоценности, балы. Все те маленькие увлечения, что приносили ей ежедневную радость. Не больше, нет. На большее ее никогда не хватало. Она даже не прочитала ни одного указа, который подписала.