Между двумя мирами - Олеся Шеллина

— Так ить сам на штуковины государя Петра Алексеевича налетит, — в голосе Григория Спиридова прозвучало недоверие.

— А ты думаешь, что он этого не знает? — Зотов повернулся и крикнул. — Васька, готовь потаенное судно, пущай крайнего пощиплет!

— С флагмана сигнал идет, сейчас закупоривать начнут! — крикнул впередсмотрящий, приставив к губам какую-то штуковину, напоминающую трубу. Сделана она была из тонкого железа, и что удивительно, голос говорящего в нее усиливала в несколько раз. Государь три такие штуковины во флотилию отдал, сказал, что разгребал вещи деда своего великого и нашел эти трубы. Полезные штуки Петр Алексеевич делал, а во внуке его как вовремя кровь-то Романовых заиграла. Только бы хребет не сломал государь, не надорвался раньше времени, совсем же мальчишка еще, моложе того же Гришки Спиридова. Такие мысли бродили в голове у контр-адмирала Зотова, когда он кричал уже без рупора, так государь трубы эти называл, потому что отдал свою тому, кому она нужнее.

— Васька, сукин кот, шевелись, скотина! — и уже более спокойно добавил. — Только бы успеть, пока маневр не завершили. Если сумеют, то дело наше – труба, у них огневой мощи больше, да и опытнее они наших морячков, и не трусы, подлые – это да, но не трусы.

* * *

Адмирал Вернон почти успел развернуть свой линкор, чтобы вдарить по наглым русским выскочкам из всех орудий. Он уже почти отдал команду заряжать, когда выход в открытое море его кораблям перекрыла та самая флотилия русских, которую они уже и не чаяли увидеть. Но это было полбеды. Беда пришла тогда, когда крайний шлюп внезапно загорелся, объятый дьявольским пламенем. Английские моряки отличались стойкостью и храбростью, но нельзя было заставить их не быть суеверными, потому что даже у самого адмирала зашевелились волосы под париком, когда он увидел объятое пламенем судно, с бортов которого прямо в горящую воду прыгали вопящие люди. И самое страшное заключалось в том, что в этом месте, где стоял шлюп, уже не было жутких «хлопушек» императора Петра. И в завершение этого жуткого дня, два перекрывших им выход линкора открыли огонь. Они выстрелили всего по одному разу, но и этого хватило, чтобы нервы у экипажей шлюпов, где не было даже капитанов, не выдержали и они не попытались уйти из-под обстрела, напарываясь на мины.

— Бой даже не начался, а мы уже потеряли столько кораблей и людей, — Старый Грог покачал головой. — Знать бы еще, кто стоит за троном этого мальчишки царя Петра. Но, возможно, Сноул, нам удастся это узнать, не повесят же они всех нас на реях? Им просто рей на это не хватит.

— Что вы хотите сказать, сэр? — осторожно спросил Сноул.

— Я ничего уже не хочу и проклинаю тот день, когда согласился возглавить эту авантюру. Спустить флаг!

— Но, сэр, у нас еще есть шанс…

— Мы не сможем заставить вчерашних крестьян сражаться, после вот этого! — Вернон, поджав губы, указал на догорающий шлюп. — Мне и самому в короткий миг слабости показалось, что сам Сатана ударил кресалом и хохоча поджег корабль, подкинув адского пепла. Многие из этих славных парней не задумываясь отдадут жизнь в славном сражении, но рисковать душой? Да они лучше меня самого пустят по доске, чтобы задобрить морского дьявола, и самое меньшее, о чем они сейчас думают, это о войне, которая даже не наша. Так что, спускайте флаг, а я пойду переоденусь, все-таки мне предстоит встреча с важными персонами.

* * *

Я опустил трубу и протер лицо.

— Ну вот и все, первый раунд за мной.

— Что? — уже присоединившийся ко мне на чердаке Митька недоуменно смотрел на меня, пытаясь понять, о чем я бормочу.

— Я говорю, что мы выиграли первую битву, Митя. Все-таки фактор устрашения работает во все времена, и это просто счастье, что мы не дали спалить потаенное судно, так ловко подплывшее незаметно к тому шлюпу и позволившее сидящему внутри моряку подпалить вражеский корабль так, что даже я, зная, что именно происходит, едва заикаться не стал. На фоне спокойного моря, без какого-либо взрыва, внезапно загорается корабль – это было то еще зрелище. Не для слабых духом, я бы сказал. А теперь пошли, будем принимать капитуляцию у лорда Вернона. Кстати, а ты не знаешь, почему его Старый Грог называют?

— Кто-нибудь мне может объяснить, как это вообще стало возможно?! — я орал уже полчаса без перерыва, а господа офицеры только переглядывались и молчали, обмениваясь непонятными мне взглядами. Ну понятно, вопросы-то были риторические, тот, кто послал гонца с ложным приказом, все это просчитал, сука. Как бы тебя вычислить-то поскорее, чтобы не успел ты дел наворотить? Но вот прямо сейчас мне нужно было куда-то выпустить пар, а удел подчиненных – терпеть и дать монарху выговориться. — Андрей Семенович, ты же комендантом был назначен не за красивые глаза! И драгунским командиром, тоже не по сватовству тебя ставили! Твои действия в Курляндии выше всяких похвал были, и что я узнаю теперь? Изволь объяснить, как так получилось, что крепость вообще, почитай, что не охранялась? Вы что, все просто взяли и ушли? Или все оставшиеся так вдрызг упились, что никто даже не сумел из пушки хоть разок пальнуть?

— Государь Петр Алексеевич, как я могу тебе ответить, ежели я в Митаве Бирона караулил, чтобы никто в горячке ему башку не открутил? — Кропотов, тот самый, что из-за расстройства в животе выжил в тот страшный вечер, лишивший русскую армию практически трети командирского состава, а дальше сумел призвать солдат к порядку, и не дать им дел наворотить, только глаза закатил. Да понимаю я, что он ничего не смог бы сделать, потому что его не было во вверенной ему крепости, но как же мне сейчас хотелось разбить что-нибудь, например, чью-нибудь башку, потому что ушлые шведы, зная, что англичане могут быть грозой в различных океанах, а вот в Северных морях они, что щенки пока слепые, очень изящно подставили союзников. И пока мы разбирались с флотилией Вернона, пока принимали капитуляцию, пока выпроваживали англичан восвояси – по земле и ножками, потому что на ближайшее время они по морям отходились, весь оставшийся флот я быстренько к рукам прибрал со всем содержимым, в обмен на жизни офицеров и экипажей, шведы, которые отказали Вернону в поддержке, прикинувшись бомжами, вошли в устье Двины и практически без сопротивления, с наскока взяли Даугавривскую крепость, открыв себе тем самым путь к Риге и закрыв нам вход в Рижский залив. В общем, у меня был повод для буйства.

В Митаву мы прибыли одновременно с гонцом из Риги, и вместо того, чтобы скромно отпраздновать мои первые победы, я вынужден был созвать совет, для определения текущей ситуации и разработки плана дальнейших действий. Благо и шведы, и Речь Посполитая разродились грамотами об объявлении войны. Наконец-то, а я-то уж думать начал, что они никогда не решатся. Но вот так потерять один из стратегически важных объектов, на возвращение которого придется выделять силы и средства, которых и так не хватает… Как же мне хочется кого-нибудь придушить.

— Что делают шведы? — я скрестил руки на груди и смотрел на сидящих офицеров с высоты своего немаленького роста.