Искра, погружайся! В плену Янтаря - Яна Фортуна

– Тсс дура, не говори такое. Ещё услышит кто, – сказала другая, перекрестившись.

Полная женщина помрачнела, и серьёзным тоном ответила:

– Девочки, побойтесь своих слов. Не лезьте не в своё дело, начальству там виднее, что делать. Ваше дело кур щипать, а не в политику лезть, – потом она опять натянула улыбку до ушей, и весело продолжила. – Ну а парень тоже повзрослеет, остепенится. Он же молодой совсем, просто вместо того, чтоб за девками бегать, пистолетами машет. Ха-ха. Вот ему то я щас точно вспомню скок лет. Его Великий марл ещё младенцем принёс. Как раз, господин Патрик пришёл и первым делом же птицеферму построил, мой папка ему ещё и помогал… а мне, точно помню, четырнадцать было, меня сразу и отправили кур щипать. Вот до сих пор щипаю, ха-ха. Ему значит двадцать восемь – двадцать девять должно быть.

– Это ты кур двадцать восемь лет щипаешь уже? Как у тебя самой перья не выросли.

И вся компания дружно захохотала.

Ого, сколько информации.

Но мне нужно было больше узнать о торговцах, а не этом всем…

Женщины уже разговаривали о чем-то совсем постороннем, и я их перебила:

– Так вы мне не рассказали, что там с остальными курами.

Полная женщина как раз хохотала над какой-то шуткой своей подруги, и вытирая проступившие от смеха слезы, ответила мне.

– Ой деточка, прости, совсем отвлеклась. Так, а что остальные. Остальных начальство продаёт торговцам с поверхности. Торговцы же нам и соль, и сахар, кофе, чай привозят… то чего у нас нет. А мы за это своими продуктами расплачиваемся.

– А что, торговцы прям сюда приходят?

– Ну да, а куда ж ещё, – она указала на холодильник. – Кур для поверхности мы там держим. Вчера уже отгрузились, в следующий раз приедут через пол месяца.

Пол месяца…

Она продолжила ещё что-то рассказывать, но я уже не слушала. В моей голове зарождался план.

__________________

К концу дня, у меня просто отваливались пальцы. Что за адский труд. Янтарный уже ждал меня возле пропускного пункта. Я еле волокла ноги ему на встречу, понуро опустив плечи. Я получила свои два билета от Василия, и мы направились в жилой сектор.

Янтарный шёл чуть впереди, как всегда быстрым шагом.

– Почему я должна работать? Я ужасно устала! У вас что, нет бюджета, чтоб содержать пленников?

– Ты не в кино девочка, ты в Муравейнике, и если ты хочешь кушать, то должна работать. Но можешь не кушать, меня такой вариант тоже устроит. Меньше будет хлопот.

– Почему ты такой грубиян?

– Я что, похож на твоего Медного слугу, быть с тобой вежливым?

– Мой "Медный" слуга – моя лучшая подруга! Если ты думаешь, что я различаю людей по их принадлежности к касте – ты ошибаешься!

Янтарный покосился на меня и продолжил:

– Ты может и не различаешь, но твои Правящие сородичи различают.

– Не говори ерунды! Наше общество давно живёт в мире и дружбе! Платиновые и Медные уже почти сто лет живут бок о бок, не зная холода и голода! Это ты сидишь тут, под своей землёй, и думаешь, что везде так же все отстало и плохо, как в вашем дурацком Муравейнике!

Он остановился, обернулся и посмотрел на меня холодным взглядом.

– Не прикидывайся, что ты не в курсе, как живут касты.

– Я тебе уже сказала, как живут касты!

– Отец действительно не посвятил тебя в подробности?

– В подробности чего?!

– Забудь. После всех событий, я даже не удивлён.

Он вновь пошёл вперёд в своём привычном темпе.

– Эй! Ты можешь идти медленнее? Я очень устала!

Он не ответил, но темп сбавил.

Всю оставшуюся дорогу мы шли молча. Добравшись до дома, янтарный вызвал мне лифт.

Я зашла в кабину, нажала на шестидесятый этаж и поехала в квартиру. Мой спутник наблюдал за мной до тех пор, пока я не скрылась за нужной мне дверью.

Весь оставшийся вечер мои мысли занимало одно – слова вице-марла. Что он имел ввиду? Мой отец что-то скрывал от меня? В этих раздумьях я и не заметила, как провалилась в сон.

* * *

Все последующие дни прошли в таком же режиме. Я даже начала привыкать к своей работе, пальцы уже так не уставали как раньше. Наш агровед Василий, мужчина лет сорока не двузначно намекал мне на то, что был бы не прочь скоротать со мной вечерок, на что мои коллеги дружно хохотали и отправляли его справляться с нуждами своего причинного места самостоятельно. Сначала это ранило моё нежное девичье достоинство, но со временем я поняла, что это у них всех такой своеобразный юмор.

Вообще женщины в моем коллективе были очень добродушными, весёлыми, и чрезвычайно красноречивыми, за пару дней я уже знала всю их родословную, всю их личную жизнь и прочее. Они говорили много про Муравейник, очень тепло отзывались о местных жителях, о том, как тут замечательно, и мне повезло, что я «переехала сюда к ним из другого бункера».

У меня начали копиться билеты, и я поняла, что не так уж много лишений в городе под землёй. Тут даже были места, куда можно сходить отдохнуть, а на лишние билетики можно было купить себе что-нибудь необычно вкусненькое.

Что касается моего надзирателя – янтарный приходил за мной рано утром, прямо с пробежки, провожал до работы, а потом встречал и провожал до дома. Практически все время он был молчалив, иногда спрашивал бытовые вопросы. Я видела, что он абсолютно не рад моему обществу и старался держаться отстранённо, но, не смотря на все отягощающие факторы, я не могла не отметить, что мужчиной он был определённо притягательным.

* * *

Я сидела на кухне потягивая спагетти. Камилла сидела напротив меня и покатывала вилкой мясной шарик, была она явно без настроения.

– Что с тобой? – спросила я.

Она облокотилась на руку, и оторвавшись от своих раздумий посмотрела на меня.

– Миссия завтра. Переживаю. Длительная.

– Ого. И что, тебя долго не будет?

– Не меня. Командира.

Вот это новость. Так я буду предоставлена сама себе на долгое время! Возможно, наконец осуществлю свой побег. Я постаралась скрыть свою радость, поднеся ко рту стакан с водой.

– Он забирает тебя с собой.

Вода фонтаном полетела обратно.

– Чего? Зачем?

Она обиженно посмотрела на меня, будто я сама захотела ехать куда-то с её любовничком.

– Ну вот так, – она ткнула пальцем в мой наручник.

– Ну и подумаешь, неужели он не может снять и надеть его на кого-то другого?

– Не может. Он одноразовый. А наручников у нас совсем мало, и кроме того, – она надула губы. – Может ты и потеряла для Муравейника свою ценность на политической арене, но сбежать тебе никто не даст. Лучше командира никто не справится с этой задачей. Он особенный, – на её губах расцвела мечтательная улыбка, так было всегда, когда она говорила о нем. – Он такой у нас один.