Месяц надежды - Александр Бушковский

Две стены из четырех, которым предстояло окружить усадьбу, были уже готовы – кирпичные, с такими же столбами, увенчанными пирамидками. Третью сноровисто укладывали шестеро мужиков определенно нерусского облика. Ольге здесь страшно понравилось, и она с нешуточной грустью подумала, что ей так жить никогда не придется.

Потом девушке стало чуточку неприятно. Мужики у стены работу не прекращали, к ней вроде бы и не оборачивались, но она постоянно чувствовала на себе их взгляды – липкие, жгучие, раздевающие. Ольга отвернулась, отошла к крыльцу, потрогала железные перила – фигурные, с завитушками и листочками, какие-то чуть странноватые.

– Любуешься? – раздался за спиной веселый голос Алексея. – Есть чем. Как они тебе?

– Такое впечатление, что старинные какие-то.

– Угадала. Лет девяносто перилам. И этой красоте тоже. – Он показал на полукруглый железный навес над крыльцом, понизу украшенный такими же завитушками и листьями. – Четыре года назад разбирали старый особняк напротив дома быта, чтобы на этом месте что-то шибко современное слепить. – Алексей похлопал по перилам и продолжил: – А на эти вот штуки всем было наплевать, никто их сохранять и приспосабливать к делу не собирался. Сваливали кучей во дворе, чтобы потом в цветмет сдать. Ну, не памятник архитектуры все-таки. Понимающий народ слетелся на «газельках» и разметал вмиг. Я поздно узнал. Успел ухватить только перила, навес и парочку дверей. Скоро будем ставить ограду между двором и лесочком, туда их и приспособим, красиво будет. Вот тебе еще одна стадия – дом полностью построенный, с подключенным электричеством, все трубы подведены, только вода еще не подключена и батареи не поставлены. Это в последнюю очередь, когда отделку кончат. Посмотришь дом?

– С удовольствием, – сказала Ольга, чувствуя все ту же нелегкую тоску из-за того, что у нее самой такого дома никогда не будет.

Они вошли в здание.

– Пол уже застелили целиком. – Алексей показал на доски. – Теперь будут на них ламинат класть.

Ольга осматривалась. По голому кирпичу стен и потолкам тянулись провода в белой оболочке, уже подсоединенные к розеткам и выключателям. Люстр, правда, пока еще нигде не было. На второй этаж вела лестница, сколоченная из необструганных брусьев.

– Лестницы в последнюю очередь, – сказал Алексей, перехватив ее взгляд. – Интересно тебе?

– Еще как, – сказала она искренне, переходя из прихожей в комнату. – Вот, значит, как оно выглядит. Ну, теперь-то пустяки остались, да? Отделать только.

Он беззлобно рассмеялся.

– Ольга Петровна, я с тебя тащусь. Ладно, я человек свой, но при работниках такого не скажи. Они тебя не просто обсмеют, а оборжут. Отделка – дело самое трудоемкое. Коробку поставить, крышу покрыть можно быстрее и проще. Чтоб ты знала, в общей стоимости дома отделка занимает процентов шестьдесят. Так-то вот. Ты в котельной была когда-нибудь?

– В жизни не была.

– А посмотреть хочешь?

– Конечно. Уж если экскурсия, так все надо смотреть.

– Тогда прошу вас, мадемуазель, вон в ту дверь.

Он первым спустился по капитальной кирпичной лестнице с простыми железными перилами, зажег свет.

Большой подвал был разделен кирпичной стенкой надвое. Вдоль нее тянулся длинный штабель дров и каких-то серых мешков.

– В них уголь, – пояснял Алексей. – А дрова мы еще в июне завезли, чтобы за лето просохли и хорошо горели. Теперь сюда.

Ольге при слове «котельная» представлялось что-то крайне сложное, и она даже почувствовала легкое разочарование, когда вошла в комнату размером примерно три на пять, с бетонным полом. Красный бак в половину человеческого роста, какой-то белый железный шкаф на стене. Посреди помещения на торце стоял не особо изящный серый параллелепипед, высотой ей по пояс, шириной с полметра, длиной едва ли не вдвое больше.

Увидев две дверцы с ручками-рычагами, откидывавшимися вверх, она спросила:

– Это ведь печка, да?

– Осваиваешься на глазах, – сказал он. – Она самая. Изделие итальянских партнеров, не самое знаменитое, но вполне надежное. Вроде и смотреть не на что, не так ли? Всех наворотов – один термометр. – Алексей показал на чуточку закопченный циферблат со стрелкой. – Вот это топка. – Он потянул вверх рычаг с черной толстой пластмассовой рукояткой, распахнул дверцу. – Вот это поддон, сюда зола сыпется. Фурычит качественно. В умеренные морозы, чтобы дом оставался теплым, достаточно протопить два раза в день. Когда мороз за тридцать, конечно, придется почаще. Ты печку топить умеешь?

– Откуда? Не представляю, как это делается. Даже камина не видела. Майкин муж его ставить не стал, говорит, лишний пошлый расход.

– Неглупый, видимо, мужик. А я у бабки в деревне топил печку. Хочешь, в рамках экскурсии для тебя огонь разведу, раз никогда не видела?

– Хочу! – воскликнула она тут же. – А можно?

Он усмехнулся.

– Я тут биг босс. Уж печку-то затопить можно.

– Подожди. А батарей же нет, одни трубы.

– Ерунда. Поверну краны так, что все тепло в трубу уйдет.

Этих самых труб, пластиковых и железных, густо покрытых красными кранами, большими и маленькими, тут была целая паутина. Ольга подумала, что и за год не разобралась бы во всей этой насквозь непонятной машинерии. Алексей, однако, уверенно повернул два больших крана и три маленьких.

Он принес четыре полена, обмотал каждое обрывками какой-то рекламной газеты, валявшейся тут же, и пояснил:

– Для быстроты процесса.

Два полена он положил к стенкам топки, два других – наискось на них, оставив промежутки, насовал бумаги под поленья, улыбнулся и заявил:

– Внимание, фокус!

Алексей поднес зажигалку к одному из комков бумаги. Тот вспыхнул мгновенно, и пламя тут же переползло на деревяшки.

Он захлопнул дверцу топки, открыл маленькую аккуратную заслоночку, имевшуюся на ней, а вот дверцу поддувала не тронул и пояснил, не оборачиваясь к Ольге:

– Создаем тягу.

Девушка присела на корточки рядом с ним. Вскоре стало слышно, как гудит пламя. В отверстии заслоночки заплясали золотые отблески.

Они закурили, и Алексей проговорил:

– Вот и занялось. Подброшу еще парочку для куража. – Он принес еще два полена и сказал: – Ольга Петровна, отодвинься-ка в сторонку и смотри сбоку. А то огонь полыхнуть может, волосы твои великолепные спалит.

Она на корточках, как и была, послушно отодвинулась влево. Алексей положил поленья на дрова, уже вовсю пылавшие, дверцу топки закрывать не стал, чуть подумал и отправился за третьим. По дороге он перехватил ее восхищенный взгляд, который мог быть адресован только ему. Она никогда еще не смотрела на него так.

Алексей для пущего эффекта принес не одно, а два полена и сказал: